Иллюстрация: Veronchikchik

Девочку-подростка родители оставили в коридоре.

Говорил, явно горячась, папа. Мама сидела, спокойно сложив руки на коленях. У нее была небольшая, аккуратно подстриженная голова и очень длинная, красивая шея. У папы, наоборот, шеи почти не было, на плечах бугрились мышцы — он регулярно посещал тренажерный зал, где занимался с тренером по индивидуальной программе.

— Ну нет, нет в ее жизни столько трагедий, сколько она нам предъявляет, вы понимаете?! Вообще, если разобраться, никаких трагедий у нее нет! Ну двойку получила. Ну не ту юбку купили. Не пустили с друзьями тусоваться, потому что у бабушки в этот вечер — день рождения. Это вот все что — прямо ужас-ужас, что ли? Да или нет?

— Ну в общем-то, конечно, нет… — присоединилась к мужчине я.

— Во-о-от! Вот и я то же самое говорю! А что мы имеем? Мы каждый раз имеем страдания 37-го уровня. Со всякими демонстрациями и обвинениями в наш адрес. Вот скажите: мы похожи на монстров?

— Ваша жена — совсем не похожа. А вы — ну тут, видимо, как ситуация повернется.

Мужчина совсем не понял моей иронии и ритуально поднял руку:

— Вот клянусь вам, я никогда, за все четырнадцать лет ее и пальцем не тронул! Жена не даст соврать! Мы дома даже ругаемся редко, голоса не повышаем. Это для меня важно. Я в принципе спокойный, даже тихий, все рабочие напряжения в зале скидываю, просто сейчас накипело, и раз уж мы пришли. Женя, ну скажи хоть ты доктору…

Длинношеяя Женя перестала крутить головой, рассматривая кабинет, и сосредоточилась на мне:

— Да, Игорь вообще всегда с дочкой старается говорить спокойно. Именно я могу на нее прикрикнуть, когда уж совсем устаю…

— А от чего конкретно вы устаете? Можно по пунктам?

— Можно, — мигом откликнулась Женя. — Первое: Ира всегда всем недовольна. Вот каждое утро встает и выходит из своей комнаты уже с готовыми претензиями к миру и к нам. Причем это никак нельзя списать на ее характер: я сто раз видела ее с друзьями, с ними она — общительная, живая и часто смеется. Второе: Ира регулярно устраивает нам скандалы буквально на ровном месте. Игорь уже называл вам несколько поводов, другие — точно такие же. Во время скандалов она громко кричит, рыдает, заламывает руки и обвиняет нас во всех смертных грехах…

— Уточните, в каких именно.

— Мол, мы ее не любим, не понимаем, ничего не позволяем (например, не позволили ей поехать с ночевкой на день рождения подружки, на дачу, где не будет родителей, но будут друзья восемнадцатилетнего брата подруги). Специально все делаем ей назло (до абсурда: например, мы назначаем день рождения бабушки именно в тот день, когда бабушка родилась). Специально над ней издеваемся (например, выключаем интернет в 23:00 — в противном случае она не спит всю ночь, что-то делая в своем телефоне, и утром отказывается идти в школу, ссылаясь на то, что у нее болит голова или живот).

— Есть еще пункты?

— Да. Третье: она режет себе руки (весьма аккуратно, так, чтобы только чуть-чуть выступила кровь) и потом якобы случайно демонстрирует мне или отцу, утверждая, что «это мы ее довели». Четвертое: периодически угрожает, что уйдет из дома, где жить абсолютно невыносимо. Пятое: угрожает суицидом (попыток, даже демонстративных, к счастью, не было). Шестое: ведет видеоблог, где демонстрирует себя во всяких обновках — у Иры действительно хороший вкус и она очень любит брендовую одежду — и параллельно жалуется подписчикам, как тяжело ей живется в семье…

— Да мы с Женей, мягко говоря, очень удивились, когда увидели! — воскликнул Игорь. — Представьте себе, она прямо так и говорит: видите, какие красивые вещи? Это мои родители откупаются, чтобы не обращать внимания на мои страшные психологические проблемы. И ее малолетние подписчики ставят ей лайки, поддерживают в комментариях: «бедная ты бедная, как мы тебя понимаем». И, знаете, нам тоже хотелось бы понять…

— Ага, теперь мне надо поговорить с Ирой, — сказала я. — Но сначала скажите, кем вы оба работаете.

Мужчина вопросительно взглянул на жену. (Он не знает, кем работает?)

— У Игоря сейчас большая фирма, 12 филиалов, строительные и отделочные материалы, — охотно объяснила Женя. — А я работаю главным бухгалтером.

— В вашей фирме?

— Да.

— Последний вопрос: где-нибудь, когда-нибудь за пределами семьи — в школе, в садике, в кружке — кто-нибудь жаловался на Ирину скандальность?

— Да вроде никто, — сказал Игорь.

— Вторая няня, — сказала Женя. — Но это, получается, тоже в семье…

— Спасибо. А теперь вы выходите и пригласите сюда Иру.

Неловко, но вопрос, который волновал меня больше всего перед встречей с девочкой: шею она унаследовала от папы или от мамы?

***

Шея, к моему удовольствию, была длинной. Головка — маленькая. Мысли — коротенькие, как у Буратино. Основной вопрос:

— А чего они…? (не пускают, не покупают, отключают, за двойки ругаются и т. д.)

Никаких конфликтов в школе. С программой справляется. С подругами и друзьями все отлично (если еще родители не мешали бы с ними встречаться и общаться онлайн: «Вы же понимаете, я в гимназии учусь, и кружки, и репетиторы, у нас у всех свободное время только ночью и в воскресенье!»). Канал «Ирочка страдает, но наряжается» развивается прекрасно, подписчиков все больше, скоро уже можно будет по-настоящему переходить к монетизации. Никаких хронических заболеваний. Никаких трагических влюбленностей («Ой, у меня был мальчик, точнее два, нет, ну еще точнее три, но сейчас я с ними со всеми рассталась, но который второй — с тем это еще не точно»).

С чем же мы имеем дело? Просто истероидная акцентуация личности? И на этом ставим точку? Но все-таки, казалось мне, для такой благополучной жизни при в общем-то спокойных родителях и малого возраста девочки — слишком много экспрессии. Тут и самоповреждение, и скандалы, и угрозы самоубийством.

— Ира, а вот твое собственное мнение, если сказать ну вот совсем-совсем по-честному: у тебя правда жизнь такая тяжелая и родители прям звери?

— Да нет, конечно! — Ирочка обаятельно улыбнулась и закрутила головкой вроде бы от смущения. — Что ж я, по-вашему, дура совсем и не знаю, как и что в жизни бывает?

— А тогда вот эти твои практически ежедневные семейные спектакли — они о чем? Просто сознательная манипуляция, чтобы родителям жизнь малиной не казалась?

— Нет! — твердо ответила Ира, и я ей сразу поверила.

— А что ж тогда?

— Я не знаю… — в голосе девочки слышалась растерянность. — Правда не знаю… — На глаза вдруг навернулись слезы. – А вы знаете? Тогда скажите мне…

«Скелет в шкафу?» — думала я. Но в Ирином шкафу самым очевидным образом нет никаких скелетов. Плюс за пределами семьи Ирочка — веселая, в меру глупенькая и, главное, совершенно не скандальная девочка. Следовательно, мне следует на всякий случай еще раз обследовать шкафы родителей.

***

— Не похожа ли Ира по своему поведению на кого-нибудь из ваших родственников? — спросила я через некоторое время после начала своего расследования.

— Ну я так и знал, что вы докопаетесь, — нахмурился Игорь.

— Расскажите.

Старшая сестра Игоря, Вероника, с которой он все детство и подростковость жил в одной комнате. Яркая, шумная, вздорная, вечно недовольная самим присутствием младшего брата и постоянно срывающая на нем это недовольство. Вечные претензии родителям: «Почему у меня нет своего пространства? Уберите от меня этого идиота! Почему мы такие нищие? Мне даже подружку пригласить некуда!» Родители, особенно мать, чувствовали перед дочерью вину: «Игорек, ты пойди посиди у нас или на кухне, ей же надо переодеться, накраситься, поговорить по телефону…» Однако угодить Веронике было практически невозможно. При этом она хорошо училась и была весьма популярна и в классе, и потом — в студенческой группе…

— Где сейчас ваша сестра?

— В Канаде. Второй раз развелась.

— Вы поддерживаете отношения?

— Сейчас, после смерти мамы, практически нет. 

— Что вынесли из детства?

— Договор, — вдруг, неожиданно для меня, вступила Женя, и я мгновенно поняла: вот оно! Главное теперь — не упустить.

— При чем тут это? — удивился Игорь. — Дочери же тогда и в проекте еще не было, она не могла знать…

— Расскажите про договор! — категорически, не допуская возражений, велела я. 

— Игорь, когда мы познакомились, почти сразу рассказал мне про Веронику, сестру. И он сказал…

— Да, — Игорь, видимо, решил перехватить инициативу, чтобы Женя не пересказывала его слова. Оба выглядели напряженными. — Я еще в подростковости решил: никогда и близко не подойду к женщине, которая хоть в чем-нибудь будет похожа на Нику. Не хочу больше ничего такого в своем доме. И вот видите, как вышло. Догнало, да? Человек предполагает… Причем Ира-то Нику видела хорошо если раз пять за жизнь, а разговаривала с ней и того меньше. Это что же — чисто так наследственность проявляется?

— Договор! — напомнила я.

— Игорь сказал, что любит меня и готов на мне жениться, и все к этому прилагающееся, но я должна пообещать: у нас дома всегда будет тихо, не будет никаких «выяснений отношений» и все, что нужно по делу, мы будем выяснять спокойно, раскладывая по полочкам и ища разумный компромисс…

— А то, что не «по делу» и от эмоций? — тут же спросила я.

— А это мы вообще обсуждать не будем, — Женя очевидным образом «поймала» мой мяч.

— А что, когда тихо и никто не скандалит, это разве плохо? — с некоторым тревожным вызовом спросил мужчина.

— Игорь, на сколько вы старше Жени?

— На десять лет.

— Женя, откуда вы приехали в Питер?

— Из Рязани.

— О какой карьере мечтали изначально?

— Модельный бизнес.

Я поколебалась пару секунд, а потом решилась, потому что мне показалось, что женщина вполне готова и даже хочет этого:

— В какой семье вы выросли?

— Все любили друг друга, но постоянно орали как резаные. Мама и папа два раза разводились, а потом снова сходились опять. Прабабушка, чтобы их утихомирить, кидала в них свой костыль (после перелома бедра она ходила на костылях, но еще за неделю до смерти готовила на всю семью). Мы с сестрами вцеплялись друг другу в волосы приблизительно раз в неделю, я была средней, но почти всегда побеждала обеих…

— Ты мне никогда этого не рассказывала, — потрясенно пробормотал Игорь. — Мы же ездили тогда с тобой в Рязань… Мне твои родственники тогда показались какими-то… наоборот… чуть ли не забитыми…

— Я велела им всем ради моего счастья заткнуться и ходить на цыпочках. Объяснила, что ты любишь тишину и больше всего на свете ненавидишь «итальянские семьи». Угрожала, что если хотя бы раз покажут себя во всей красе, забуду навсегда, как их всех зовут. Они подчинились, во-первых, потому, что действительно меня любят и желали мне счастья. А, во-вторых, потому что в нашей семье всегда умели считать, и я вовсе не случайно стала в результате хорошим бухгалтером… Вспомни, помощь с первым взносом по ипотеке в Рязани для Любы… учеба в институте для Светы… оплата операции в лучшей клинике в Москве для мамы…

— То есть мы имеем — голый провинциальный расчет? — усмехнулся несколько пришедший в себя Игорь.

— С их стороны — да, — невозмутимо подтвердила Женя. — Ну а я-то тогда действительно влюбилась в тебя без памяти и готова была на что угодно…

Некоторое время все молчали. Потом Игорь обратился ко мне:

— Екатерина Вадимовна, мне кажется, у вас есть какое-то понимание, как это все между собой связано. Ира, Вероника, рязанская итальянщина в семье Жени. Скажите мне сейчас, пожалуйста, от меня оно ускользает.

— Мне кажется, вы сейчас из каких-то личных соображений притворяетесь непонимающим, — сообщила я Игорю. — Потому что на самом деле тут все  достаточно просто и безусловно для вас умопостигаемо. Женя вот уже как минимум пятнадцать лет в угоду вашему «договору» прилежно асфальтирует некоторую, довольно существенную часть своей личности. А Ира, сама того не понимая, экспрессирует эмоции за них обеих. Разумеется, в силу своих четырнадцатилетних мозгов она это, как может, ситуативно рационализирует…

— Это может быть опасно для Иры? — быстро спросила Женя.

— Да, может, — жестко, не уточняя, подтвердила я.

— И что же нам теперь делать? — растерянно спросил Игорь.

— Перепишите договор. Вы же бизнесмен, согласитесь, что любые договоры уж раз-то в пятнадцать лет точно надо пересматривать. В связи с изменившимися обстоятельствами.

— Понял. А как переписать? Что убрать, что добавить? — тут Игорь позволил себе усмехнуться. — Разрешить Жене периодически кричать и вцепляться в мои и так почти отсутствующие волосы? Женя, это действительно то, что тебе нужно?

— Нет, — сухо сказала женщина. — Уже не тот возраст. Выдиранию волос я предпочла бы официальную возможность хотя бы говорить об эмоциях. Злит, умиляет, бесит, смешит, приводит в отчаяние — любое. Чтоб это было законно и принято само по себе. А не вот это вот вечное полупрезрительное: ну и что я должен конкретно сделать по этому поводу? Ничего? Ну и какой тогда смысл воздух сотрясать?

— Говорить об эмоциях. Жене. Принято. А что я сам должен сделать по этому поводу?

Мы с Женей обе рассмеялись, довольно невесело. Игорь непонимающе поднял брови.

— Начните хотя бы с этого, — сказала я.

***

Я видела их всех еще раз спустя год-полтора. Профориентация Ирочки. Мечты все те же — модельный бизнес. Но сможет ли? 

Спросила про скандалы. Скандалов стало ощутимо меньше. 

— Игорь, Женя воспользовалась тогдашним пересмотром договора?

— Нет. Я сначала каждый день ждал…

— Вы рады?

— А вы знаете, не рад почему-то. Мне, наоборот, тревожно…

— Женя, обратите внимание, теперь уже Игорь говорит об эмоциях за вас.

Женя уперла руки в бока, выгнула свою удивительную шею и резко, с каким-то даже диалектным выговором сказала:

— Ну и что я теперь по этому поводу должна конкретно сделать?

Мы рассмеялись все втроем. Ира смотрела с удивлением.

Почему-то мне показалось, что все у них будет хорошо.