Актер Роман Васильев — о театре, «Идентификации» и инклюзии

Об «Июльансамбле» и его закрытии

Я учился в Мастерской Виктора Рыжакова в Школе-студии МХАТ, из которой в 2016 году вырос независимый театр — «Июльансамбль». «Июль» — потому что, как говорил Виктор Анатольевич, мы поступили в июле и именно с этого месяца превратились в профессиональных артистов. Так же из-за спектакля «Июль», который поставил Виктор Анатольевич по тексту драматурга и друга Ивана Вырыпаева. Мы играли на базе Центра им. Мейерхольда.

У театра была сложная, но насыщенная жизнь: гастроли от Калининграда до Владивостока, в Хорватии, Венгрии, Франции. Благодаря Виктору Анатольевичу, мы познакомились с разными людьми и постоянно практиковались.

С коллегами у меня было много общего. Мы и сейчас относимся друг к другу с большой любовью. Но амбиции и карьерные планы у каждого оказались разными. Жаль, что мы проработали вместе недолго — в феврале этого года ансамбль распался. Но все к этому шло: сначала ушел Виктор Анатольевич, потом мы прекратили играть знаковый для театра и очень популярный у зрителей спектакль о самых ярких музыкальных произведениях XX века «Современный концерт».

Когда мы еще не знали, что станем «Июльансамблем», я ходил изучать репертуар театров, чтобы понимать, где хочу служить. Казалось, что все дороги открыты: столько сцен, с которых хотелось говорить со зрителями, актеров и режиссеров, с которыми хотелось что-то создавать. Но когда мы сами стали театром, я понял, что мне не нравится скованность, обязанность работать только в одном месте. Я понимал, что хочу стать внештатным, приглашенным артистом, а не постоянным участником труппы. 

Я всегда задавал много вопросов в течение подготовки спектаклей, из-за этого мы иногда спорили с Виктором Анатольевичем — он считал меня запутавшимся ребенком и был прав. И в момент неуверенности в том, чем я занимаюсь, один режиссер сказал мне: «Рома, тебе надо просто искать своих людей». От этого пришло переосмысление отношения к театру, кино, к себе в профессии, к коллегам и личному времени. Закрытие ансамбля я пережил безболезненно и сейчас продолжаю развиваться как актер. 

О выборе между кино и театром

Сложно выбрать, где комфортнее и интереснее — в кино или в театре. Все зависит от команды и замысла режиссера.

Мне нравится сочетать опыт, полученный в кино и в театре. Здорово, когда актеру удается совмещать опыт живой игры на сцене и работу в кино: я научился у Виктора Анатольевича слышать и чувствовать интонации, а интонация — это бог театра.

Я очень люблю театр. Создание спектакля — длительный и вдумчивый процесс поиска идеи, которого часто не хватает кино. А этот процесс в том числе нужен для поддержания актерской формы, обмена энергией с людьми и понимания, что сейчас важно. 

Надеюсь, что сейчас контрактная работа артистов станет популярнее и между театрами будет расти обмен режиссерами, актерами и зрителями. Это всегда дает новую энергию и новый опыт для всех.

О любимых героях и будущих ролях

Мне нравится, когда из меня что-то лепят, меняют. Мне везет с ролями, они характерные: робот, индеец, герцог Голштинский (я брал урок шведского языка, чтобы выработать акцент), адвокат с ДЦП. Я вижу, как в кино используется пластический грим. Это невероятно круто. Я готов весь день провести на гримерке и потом весь день сниматься. Но, к сожалению, сейчас наполнение персонажа (детали, символы, черты характера) в сценарии часто не прописывается. Режиссерам это кажется неважным. 

Я очень надеюсь, что получится играть совершенно разных героев, например, Билли Миллигана, Мартина Идена. Это был бы вызов себе — сыграть человека со множественными личностями. 

О подготовке к роли адвоката с ДЦП в «Идентификации»

Съемки сериала длились довольно долго: пилот был готов в 2018 году, но из-за сложностей с локацией и занятостью актеров мы не сняли пару сцен. Потом начался карантин. Появилось время дополнить, усилить сценарий и улучшить историю.

В «Идентификации» мой герой — молодой адвокат с церебральным параличом Даня Крамер. У меня был консультант по роли, сын режиссера Сергея Белоговорцева — Женя. У него ДЦП. Мы встречались во время его занятия на роликах с тренером. С ним было очень легко общаться. Я подмечал его интонации, запоминал жесты, манеру речи.

Даня Крамер — собирательный образ. При подготовке к роли я смотрел разные видео на YouTube, например репортаж про парня с ДЦП, который хотел стать журналистом, но его не берут на работу. Я увидел в нем большую силу и любовь к своей профессии. Этим он похож на моего персонажа. Что-то я взял у актера с ДЦП Ар Джей Митта. Он сыграл сына Уолтера Уайта в сериале «Во все тяжкие». Еще что-то подсмотрел у Дэниела Дэй-Льюиса в фильме «Моя левая нога».

Эта роль мне близка по духу. Я понял ее лучше, когда стал взрослее после карантинного перерыва. Даня силен, и когда мне хотелось погрустить в кадре, он меня тащил, как будто говоря: «Не останавливайся грустить, а преодолевай это, действуй». Эта роль помогла мне стать мудрее, показала, что даже грусть должна быть действенной. Мой взгляд на мир стал шире.

О деталях со смыслом 

Я люблю придумывать историю предметов, придавать смысл деталям, которые раскрывают характер персонажа. У моего героя в «Идентификации» астигматизм, поэтому на съемках я носил очки с разными диоптриями: +6 и –3. Из-за них один глаз выглядит больше, другой — меньше. Но хоть я и надевал линзы, компенсирующие разницу диоптрий, я немного посадил зрение.

Для образа героя также важен портфель, с которым он постоянно ходит, и скрепки на папке с документами, которую он тоже всегда носит с собой. Он перебирает скрепку пальцами, что помогает концентрации и развитию моторики героя.

Нужно было сделать так, чтобы, несмотря на дефекты речи героя, зритель понимал, что я говорю. Это сложно. Нелегко держать, например, мимику, когда мышцы уже устают. Происходит спазм мышц. Но это приятная боль. Однажды я заметил, что и в повседневной жизни разговариваю больше одной частью рта — другая была в зажиме после съемок.

Об инклюзии и людях с особенностями развития

Я прочувствовал проблему инклюзии в обществе на себе, когда во время подготовки к съемкам решил провести один день в образе Дани. Я был в метро и увидел, что люди смотрят на меня с неловкостью. Может быть, мне показалось, но я почувствовал какую-то жалость. Наверное, это неосознанная реакция людей. Очень хотелось сбросить этот образ и узнать, что изменилось. 

Благодаря этой роли я еще лучше стал понимать, что в человеке в первую очередь нужно видеть его личностные качества.

Есть такой стендапер с ДЦП — Сергеич. Он, мне кажется, поменял отношение многих к людям с особенностями. Он иронично говорит: «Люди, которые смотрят меня онлайн, думаю, что у них подвисает интернет». Это восхитительно.

Некоторым людям чрезмерная эмпатия мешает, лишает возможности свободно общаться с теми, у кого есть особенности развития, не обращая внимания в первую очередь на их проблемы.

Я прочитал, что 46 человек на 100 тысяч рождается с ДЦП. Но я очень редко вижу людей с особенностями на улице, это меня немного пугает. Как будто их кто-то прячет. Видеть разных людей должно быть привычным делом, для этого нужно активнее включать людей с особенностями развития в жизнь общества.

Подготовили Елизавета Папазова и Владимир Яроцкий