Дмитрий А. Быков: Как танцуют рейв в остановившемся мире

Выйти в «Поле» непросто. Район Ямских Полей в Москве — традиционно промышленный. Здесь легко потеряться среди строек, одинаковых зданий и заборов. Днем еще можно разобраться, но ночью совсем трудно. И все же есть верный ориентир — сияющий золотой зуб бывшего казино Golden Palace, которое существует теперь в виде стриптиз-клуба Golden Girls («121 девушка для искушенных гостей», обещает реклама) и череды столь же сомнительных караоке и ресторанов.

Нужно пройти решительно по 3-му Ямскому Полю, не соблазняясь веселой сутолокой у полуподвального клуба BiziBar (девушки в цветных шелковых блузках пьяны — с 22 до 23 им наливают бесплатно; мальчики, ненамного трезвее — белый верх, черный низ — устраивают шутливые потасовки). Вам дальше, дальше, до шлагбаума в арке напротив золотых колонн бывшего казино. Здесь темно, тихо, и у поникшего валидатора ходит мрачный охранник. Не обращайте на него никакого внимания, просто идите вперед. Будто вы давно уже работаете в одном из сотен здешних офисов.

Поначалу покажется, что вы точно идете не туда. Здесь безлюдно и слышно только какое-то непонятное электрическое гудение. Вам не по себе, вы ищете в полутьме хоть какие-то указатели — и тут на одном из одинаковых зданий видите спасительный ромб, в каждом углу которого по букве, которые складываются в слово «поле». Вы идете дальше, видите еще ромб, еще — и наконец слышите скрежет и уханье, звуки забиваемых свай, будто одно из зданий вдруг вспомнило о своем промышленном прошлом. Здесь и есть выход в «Поле» — через пару охранников, которые спросят про «колющие-режущие-запрещенные», дружески охлопают и пропустят в маленький двор.

Клуб «Поле» запустили в конце 2021 года. Тогда команда Stereotactic, давно уже нашедшая себя в рейверской джентрификации промышленных городских пространств, была полна надежд. На ее счету уже значились успешные запуски поп-ап-клубов вроде «Эмы» и «Кругозора», о которых принято было говорить: «как в Берлине». Те же люди принимали участие в создании легендарного фестиваля Outline (который в 2016-м был громко отменен не без участия чиновников), а также делали вечеринки в уже сгинувшей «Арме» и кое-как еще существующем «Мутаборе».

В интервью, которое вышло вскоре после открытия на сайте «Афиша Daily», создатели «Поля» рассказывали, что после скитаний нашли более-менее постоянное пристанище — здание бывшего научно-производственного объединения «Наука», где когда-то делали запчасти для космической промышленности (а связь с космосом крайне важна для каждого рейвера). И что пространство при стационарности не теряет и мобильности, потому что остается модульным: при желании здесь можно устроить уютную вечеринку в небольшом помещении, а можно открыть все три этажа, прибавить двор — и закатить целый фестиваль.

При этом «Поле» не называлось исключительно клубом или концертной площадкой — создатели говорили о нем как о «культурном центре» и «экспериментально-творческом объединении». И «Поле» действительно объединяло: на открытии тут катались фрирайдеры (в одном из помещений есть небольшая рампа), планировали открыть целый этаж под медиалабораторию от студии Sila Sveta (лекции, мастер-классы, гранты молодым художникам), привлечь московских рестораторов и шеф-поваров (здесь есть целый буфет), звать зарубежных артистов, причем далеко не только электронных, ну и просто отдыхать и веселиться...

Еще 23 февраля в телеграме «Поля» анонсировалась вечеринка с участием итальянского транс-деконструктора. А потом канал на несколько дней замолчал. И уже 17 марта объявил о тестовом запуске «Социального клуба» — «нового места мирных встреч, чтобы дать шанс москвичам немного выдохнуть и собраться с силами, привести мысли в порядок и заново познакомиться». Музыка, конечно, тоже остается частью нового проекта, но уже не как самоцель, а лишь как повод и фон для общения.

Я иду на вечер Joy в «Социальном клубе». Путаюсь, блуждаю, но все же обнаруживаю вход. На фейсе сидит мой знакомый, сидевший и раньше на воротах всех техно-угаров вроде «Рабицы», которую пару лет назад жестко разогнала полиция. У нас с ним смолток: замечаю, как изменился его взгляд, как он сам ссутулился — такого с ним не было даже после разгона «Рабицы». Он не дает себе труда улыбнуться хотя бы из светской вежливости и на мой глупейший вопрос «Как дела?» отвечает с самым серьезным видом: «Мир остановился». Пожалуй, не лучшее начало для вечеринки.

Впрочем, внутри, похоже, не все знают об остановившемся мире. Во дворике весело переговариваются курящие, внутри публика осаждает бар, над которым горят красным неоном похожие на вентилятор лампы. Бетон, старые кирпичи в стенах, какие-то занавески, узкие проходы, у туалетов пустая комнатка непонятного назначения. В маленьком проеме пляшут две техно-кобры — у них тут своя вечеринка. Кругом стулья, кресла, табуретки, скамьи, диваны, сиденья из актовых залов. Люди и впрямь сидят и общаются. В маленьком зале с рампой еще один бар, диджеи и танцпол. Звучит индастриал-техно, но не быстро и не оглушительно.

Встречаю еще одного знакомого: покачиваясь в такт, мы выясняем, кто и где. Знакомый спрашивает, был ли я уже на втором этаже. «А что там?» — «Да ничего. И гардероб». Поднимаюсь на второй этаж — просторный зал, предназначавшийся для медиалаборатории. Тут совершенно пусто. Только стоят какие-то старинные ширмы, пара карликовых позолоченных львов, из небольшого гардероба струится свет, а рядом — электронное табло с бегущей строкой: «Ну ниче... ниче... Ну ниче... ниче...»

Звонит еще один мой приятель — он уже приехал и, в отличие от меня, не заблудился. В буфете/столовой с открытой кухней рядом с танцполом мы берем по кебабу и картошке фри с сырным соусом. Есть еще ромовая баба с заварным кремом, но, вообще-то, мы на рейве, какой еще заварной крем, вы с ума сошли? В баре пьем настойки с дикими названиями (яблобина — яблоко с рябиной).

Все еще сложно выйти на танцпол, не потому что стесняешься, а потому что трудно объяснить себе — зачем теперь танцевать? Это вообще нормально? Ведь «мир остановился», и мы вместе с ним, разве не так? Людей все больше, это уже не толпа, а единый организм. И тут из грохота (диджей давно перестал деликатничать) выныривает что-то знакомое — брейкбит-ремикс на «Нас не догонят». И мы становимся частью этого организма. И когда начинает звучать трек рэперши Alyona Alyona, зал неистово ревет. И понятным делается, что танец — это не развлечение, а естественная физиологическая потребность свободного человека. И нет социальной терапии лучше, чем вытанцевать из себя все, что накопилось...

Клуб «Поле» переоткрылся заново 20 мая. Была большая вечеринка, много людей, длиннейший лайнап, несколько танцполов, было громко и весело. Но я не пошел. А пришел на другой день, в субботу. Было очень тихо, сонно, людей совсем мало, и вечеринка будто все никак не желала заводиться. Приехали мои приятели, мы разговаривали, сидя в столовой, и я решился наконец на ромовую бабу...

Создатели «Поля» пару недель пытались, но так и не смогли выйти со мной на связь. Сначала они готовились к перезапуску, потом они от него устали. Ну ниче, ниче... Зато они просили передать, что теперь-то их пространство заработает в полную мощь: наконец будут освоены неосвоенные пространства, включая веранду во дворе, будут кинопоказы, воркшопы и лекции от Beat Film Festival, раз в неделю актеры Мастерской Брусникина будут устраивать тут сторителлинговые перформансы, обещают коллаборации с гастропабами, джазовые фестивали, виниловые маркеты и прочее, и прочее, и прочее.

Конечно, отношение государства к клубному движению в России мы все знаем. Поэтому иногда подобные планы отдают неоправданным оптимизмом. Но пока «Поле» работает. Новое пространство «Суперметалл» гремит и искрится вечеринками. В особняке WIP на Яузе бывает не протолкнуться. И в «Мутаборе» все чаще раздается духоподъемный грохот. В это время в этих обстоятельствах людям просто важно быть друг с другом, синхронизироваться и видеть, что рядом тоже люди. И не так важно, что это: поле, заброшенный завод или социальный клуб.

Автор: Дмитрий А. Быков