Концепция шизофрении умирает. Десятилетиями она подвергалась нападкам со стороны психологов, но смертельное ранение ей наконец нанесли психиатры — профессионалы той области, в которой понятие шизофрении в общем-то возникло и развивалось. Впрочем, мало кто будет об этом скорбеть.

Сегодня диагноз шизофрения — это своеобразный приговор, который означает, что продолжительность жизни больного сокращается в среднем на пару десятилетий, а ремиссия, по некоторым оценкам, наступает только у одного человека из семи. И, несмотря на достигнутые за последние годы успехи в лечении этой болезни, количество людей, которым в конце концов становится лучше, не увеличилось со временем. Значит, что-то определенно идет не так.

Частью этой проблемы является сама концепция шизофрении.

Утверждение, что шизофрения — это какое-то понятное заболевание с четким набором симптомов, больше не выдерживает никакой критики. Равно как сейчас мы говорим о расстройствах аутистического спектра, психозы (как правило, они характеризуются навязчивыми галлюцинациями, бредовыми идеями и спутанным сознанием) тоже стоит рассматривать как некий континуум, в разных точках которого заболевание проявляется по-разному. Шизофрения — это его крайняя точка.

Профессор психиатрии Маастрихтского университета Джим ван Ос утверждает, что мы не изменим нашего отношения к заболеванию, не изменяя терминологию. Поэтому он предложил отменить термин «шизофрения», а вместо него ввести концепцию расстройств психотического спектра.

Другая проблема заключается в том, что шизофрения описывается как «неизлечимая хроническая болезнь головного мозга». Это приводит к тому, что, когда кому-то ставят такой диагноз, их близкие говорят: «Лучше бы это был рак», потому что тогда есть какие-то шансы на исцеление. Такой взгляд на шизофрению приводит к убеждению, что излечение невозможно, и если кто-то все-таки выздоравливает, под сомнение ставится диагноз: «Наверное, это вообще была не шизофрения».

На самом деле шизофрении как неизлечимого прогрессирующего заболевания с четким набором симптомов, говорит ван Ос, не существует.

У тех, кто несколько раз в жизни пережил травматический опыт, вероятность развития психоза увеличивается в 50 раз

По всей видимости, шизофрения — это огромное множество самых разных болезненных состояний. Выдающийся психиатр сэр Робин Мюррей писал: «Думаю, концепция шизофрении устарела. Привычные нам представления о синдроме уже неактуальны, например, в случаях, связанных с генетическим полиморфизмом CNV, употреблением наркотиков, социальными факторами и проч. Видимо, концепция будет продолжать устаревать, и в конце концов термин “шизофрения” канет в историю, как это уже случилось с “водянкой”».

Сейчас исследователи сосредоточились на изучении самых разных характерных проявлений шизофрении: галлюцинации, бредовые идеи, спутанное мышление, непоследовательное поведение, апатия и эмоциональное уплощение.

Действительно, одна из наших прошлых ошибок заключалась в том, что мы все время пытались найти одну причину появления этого заболевания, вместо того чтобы изучать его во всем многообразии. Например, основываясь на исследованиях о паразите Toxoplasma gondii, который передается человеку от кошек, психиатр Эдвин Фуллер Тори и вирусолог Роберт Йолкен утверждают: «Одним из важнейших этиологических факторов шизофрении может оказаться зараженная токсоплазмозом кошка». На самом деле нет.

Факты действительно говорят о том, что заражение Toxoplasma gondii в детстве увеличивает вероятность развития шизофрении во взрослом возрасте. Тем не менее эта вероятность на самом деле сопоставима с другими факторами риска и даже менее значима. Например, и детство в неблагополучных условиях, и употребление марихуаны, и вирусные инфекции ЦНС, пережитые в детском возрасте, — все это увеличивает вероятность возникновения психоза (такого, как шизофрения, или других) в два, а то и в три раза. А Toxoplasma gondii — менее чем в два раза.

Более детальное изучение факторов риска показывает и более удивительные результаты. Например, ежедневное употребление «сканк»-марихуаны (обладающей специфическим запахом и сильным наркотическим эффектом. — Прим.ред.) увеличивает риск возникновения психоза в пять раз. У тех, кто по крайней мере пять раз в жизни пережил травматический опыт (включая сексуальное и физическое насилие), по сравнению с теми, у кого такого опыта нет, вероятность развития психоза увеличивается более чем в 50 раз.

Ученые выявляют и другие причины развития «шизофрении». Около 1 процента случаев возникновения заболевания связывают с хромосомной аномалией «синдром делеции хромосомы 22q11.2» — отсутствием небольшого участка ДНК в 22-й хромосоме. Также, возможно, у небольшого процента людей шизофрения развилась в результате воспаления мозга из-за аутоиммунного заболевания, например, такого как Анти-NMDA-рецепторный энцефалит, — но ученые продолжают об этом спорить.

Все перечисленные факторы могут привести к одному и тому же диагнозу «шизофрения», который по нашей недальновидности сейчас больше похож на мусорную корзину. У одного человека болезнь может развиться в результате серьезного генетического нарушения мозговой деятельности, у другого — как сложная посттравматическая реакция, а у третьего внешние и внутренние причины могут работать в комплексе.

В любом случае, оказалось, что правы оба лагеря: и те, кто убежден, что шизофрения — это врожденное нейроонтогенетическое заболевание, и те, кто считает ее реакцией на социально-психологические травмы. А к конфликту лагерей привело ложное убеждение, что шизофрения — единичная болезнь, которая развивается строго одним путем.

Состояния, которые мы называем «шизофренией», лечатся разными способами, в зависимости от того, какими были причины их возникновения

Многие патологические состояния организма — типа диабета или гипертонии — могут возникнуть по самым разным причинам, но биологическая картина этих заболеваний всегда одна и та же, и оно поддается одному и тому же лечению. Возможно, это справедливо и для шизофрении. То есть самые разные причины развития заболевания, в том числе описанные выше, действительно приводят к одному и тому же эффекту — повышенному уровню дофамина.

Если это так, то дебаты о «разных видах» шизофрении в зависимости от ее происхождения имеют чисто академический характер, потому что это в конечном счете никак не влияет на способы ее лечения. Однако сейчас появляются новые свидетельства того, что состояния, которые мы называем «шизофренией», все-таки лечатся разными способами, в зависимости от того, какими были причины их возникновения.

Предварительные данные исследований говорят о том, что помощь людям с шизофренией, возникшей в результате детской психологической травмы, антипсихотическими препаратами менее эффективна, чем в других случаях. Но на данном этапе требуется больше исследований этого явления, и те, кто сейчас проходит лечение антипсихотическими средствами, конечно, не должны менять лечения без консультации врача. Также есть предположение, что некоторые формы шизофрении — это проявление некоторых видов аутоиммунного энцефалита, тогда наиболее эффективным лечением может стать иммунотерапия (например, кортикостероидами) и плазмаферез («промывание» крови).

Какая в итоге вырисовывается картина, пока неясно. Хорошие результаты показывают и новые виды вмешательства, например, открытый диалог, основанный на семейной психотерапии. Зарекомендовала себя и индивидуальная психотерапия, которая направлена на работу с личными травмами и опытом. Это говорит о том, что при лечении шизофрении крайне важно обсуждать с пациентом все возможные причины возникновения заболевания, в том числе подвергался ли человек насилию в детстве, хотя до сих пор такие вопросы считаются необязательными при терапии.

Разная эффективность лечения для разных людей только подогревает споры о том, что такое шизофрения. Психиатры, пациенты и их семьи, которые видят стойкий положительный эффект от антипсихотических препаратов, конечно, будут настаивать на этом способе лечения как единственно верном. Психиатры, пациенты и их семьи, которые видят, что лекарства не работают, но работают альтернативные подходы, будут восхвалять их. Когда кто-то утверждает, что их способ лечения лучше, другие обижаются и начинают яростно доказывать, что они лучше знают, как вылечить шизофрению. Эти страстные пропагандистские войны порой приводят к тому, что некоторые люди не получают того метода лечения, который мог бы подойти именно им.

Мы живем в эру постшизофрении

Ничто из вышесказанного не означает, что понятие «шизофрения» абсолютно бесполезно. Многие психиатры по-прежнему считают, что концепция болезни в нынешнем виде все же позволяет ставить диагнозы людям, нуждающимся в медицинской помощи. В этом случае врачи сходятся на том, что у шизофрении есть биологические причины, природа которых зачастую не до конца понятна, но проявление отклонений — в том числе генетических — оказывается похожим у большинства пациентов.

Действительно, многим людям, которым сейчас ставят диагноз шизофрения, получается помочь. У них появляется доступ к лечению, семья и друзья проявляют готовность оказывать поддержку — и оказывают ее. У проблем, с которыми они живут, появляется название. Они начинают понимать, что их тяжелые состояния — это болезнь и в этом нет их вины. В то же время для многих этот диагноз ничего не меняет и ничем не помогает. Чтобы двигаться вперед, делать успехи в лечении, надо пересмотреть термин «шизофрения», потому что мы уже живем в эру постшизофрении.

Как это будет выглядеть на практике — неясно. Япония недавно переименовала шизофрению в «интегративное расстройство». Всерьез обсуждается новая концепция «расстройств психотического спектра». Исторически сложилось, что в классификации болезней в психиатрии в конце концов побеждает «самый известный профессор». Но будущее должно быть построено на профессиональной дискуссии, фактах и опыте, который переживают сами пациенты.

Однако главное — что бы ни возникло из пепла устаревшей концепции шизофрении, в первую очередь оно должно помогать людям.

The Conversation

Оригинал текста опубликован на сайте проекта The Conversation.