13 ноября состоится первое заседание по апелляции по делу о взыскании нефтяной компании «Роснефть» убытков с АФК «Система». А это значит, что есть риски вступления в силу беспрецедентного решения, принятого Арбитражным судом Республики Башкортостан 23 августа 2017 года. Этот процесс стал крайне важным не только для профессионального юридического сообщества, но и для всей российской бизнес-среды. В частности, суд связан с рядом рисков для любой корпоративной структуры в России, планирующей развитие на долгосрочную перспективу.

Значимость этого дела возросла в сентябре, после того как Владимир Путин во время визита в Китай сообщил, что встречался с Игорем Сечиным и Владимиром Евтушенковым и «очень рассчитывает» на то, что им удастся достичь мирового соглашения. Таким образом, участникам спора был дан однозначный сигнал, проигнорировать который, казалось бы, невозможно.

Но на сегодняшний день нет информации о возможных условиях мирового соглашения, зато Игорь Сечин отметил, что воспринимает посыл президента «как призыв выполнить решение суда» и что, если необходимо, «готов помочь “Системе” с получением кредита». По сути, Владимиру Евтушенкову было выдвинуто невыполнимое требование.

В результате, несмотря на публично озвученную позицию президента, конфликт продолжается. Хоть это и кажется странным: в споре участвует госкомпания, которая априори должна следовать воле первого лица страны.

Продолжение спора в юридическом поле означает, что как минимум в апелляции еще раз будут озвучены позиции сторон. Какими аргументами располагает могущественная «Роснефть»? Первый из них — обвинение «Системы» в выводе активов. Строго формально в правоприменительной практике такого понятия нет. В уголовном праве есть понятие «хищения», и если мы смотрим на это дело с точки зрения наличия или отсутствия «хищений», то ни у «Роснефти», ни у «Башнефти» явно ничего не похитили. «Роснефть» приобрела актив в ходе его приватизации на вполне определенных условиях и за заранее согласованную цену. Договоренности были заключены с владельцем «Башнефти» — государством. Предъявление претензий «несколько владельцев назад» с юридической точки зрения выглядит как минимум спорным.

Бытовой пример, иллюстрирующий претензии «Роснефти»: в 2017 году мы купили квартиру, приобретенную предыдущим владельцем в 2015 году. И решили предъявить претензии старому владельцу квартиры, который в 2010 году якобы «украл» у нас румынскую «стенку» из гостиной, хотя он просто ее продал и поставил вместо нее итальянский шкаф.

Сейчас в России рождается новый инструмент давления, законный, цивилизованный, но напоминающий обычный захват чужой собственности

Далее, в вопросе возникновения гражданско-правовой ответственности важно понятие «вины». Одно из обязательных условий взыскания убытков — вина ответчика. Это значит, что ответчик должен злонамеренно совершать действия, направленные на причинение убытков, и осознавать их противоправность. Юристы «Системы», да и многие другие независимые эксперты, неоднократно поясняли, что погашение акций и выпуск новых являлись частью бизнес-стратегии компании. Ответчик не мог заранее знать, что через год сменится собственник компании «Башнефть» и отменит имеющиеся планы.

Нужно быть очень убедительным, чтобы назвать такие действия злонамеренными. В такой логике практически любое корпоративное действие может интерпретироваться как злонамеренное, ведь решения топ-менеджмента, бывает, приводят к снижению показателей компаний, хотя даже этого в нашей истории не произошло. Получается, что любой топ-менеджер в такой логике руководствуется не интересами компании, а злонамеренностью. Это абсурд с точки зрения не только права, но и здравого смысла. Также возникает вопрос об обоснованности претензий, если эти корпоративные действия одобрялись тогдашним акционером «Башнефти».

Мы разобрали всего два пункта в этом деле, но уже увязли в их неоднозначности. Что же случится, если решение суда будет принято на уровне апелляции? Такое решение арбитража — прецедент. То есть фактически сомнительное дело о корпоративном споре может перейти на новый уровень распространения, уже в своей мотивировочной части заложив плацдарм для последующего уголовного дела. А это вновь наводит на мысль о том, что любые действия топ-менеджмента или акционеров любой корпоративной структуры в будущем могут расцениваться и интерпретироваться как преступления. Будь то реорганизация компании, выкуп собственных акций или изменение структуры перекрестного владения акциями в группе компаний. Был бы «интересант».

«Башнефть» не первая в российской корпоративной истории прошла через эти изменения. Реорганизацией перед IPO занимались крупнейшие российские компании: «Уралкалий», «Норникель», «Ростелеком». Ждать ли теперь этим компаниям претензий? И от кого? Ждать ли бывшим менеджерам этих компаний уголовного преследования? Вдруг решения, одобренные бывшими акционерами этих компаний, не понравятся нынешним? Не появится ли «соблазн» у новых владельцев различных корпораций начать «доить» прежних акционеров, используя правовое ноу-хау, открытое судебным актом башкирского правосудия?

Я уверен, что бизнес и власть предельно пристально следят за делом «Роснефть» против «Системы». Сейчас в России рождается новый инструмент давления, законный, цивилизованный, но напоминающий обычный захват чужой собственности. Вопрос: насколько четко «наблюдатели» понимают опасность ящика Пандоры, который пытается открыть наш нефтяной гигант?