Ольга Ускова, президент группы компаний Cognitive Technologies:

В процессе создания интеллектуальной системы автономного вождения C-Pilot, исчерпав математические алгоритмы, наши инженеры обратились к нейрофизиологам, чтобы смоделировать искусственный интеллект на основе того, как устроен мозг человека. Через так называемый антропоморфный подход мы пришли к конвергенции — симбиозу ИИ и биотехнологий.

Искусственный интеллект C-Pilot разрабатывается для транспортной сферы — места главной битвы. Простой пример: неразрешимая проблема в условиях аварийной ситуации. За рулем — робот. Уйти некуда, справа ребенок, слева девушка. Как поведет себя человек в этой ситуации — множество вариантов, в зависимости от конкретного человека. Роботу же нужно решение, для него это задача, алгоритм. Решение — это мораль, которую машине нужно привить. Следовательно, требуется создать морально-этический кодекс.

Как бы ни хотелось мировому сообществу, экономика не терпит демократии

Через прецедентную практику, как это было, например, с ядерной бомбой, создавать кодекс нельзя. Об этом до сих пор знают миллионы японцев, пострадавших от американских бомбардировок.

Так кто же должен его разработать? Как бы ни хотелось мировому сообществу, экономика не терпит демократии. «Майкрософт» — международная компания, но у нее есть американский хозяин, который не продает сервера в Крым. Так и здесь: каждое государство будет создавать свои модели, а это неизбежно приведет к соперничеству ИИ или даже к войне. То есть, как в случае любой революции, последствия могут быть самыми драматичными.

Есть и второй момент — соперничество ИИ и человека. Человек должен будет выработать правила игры, при которых сможет выиграть. Проблема лишних людей существует уже сейчас — в любой стране, ориентированной на широкое массовое производство, вроде Китая.

Наконец, третье — человек против человека. Конкуренция неизбежно вызовет интеллектуальную сертификацию, и тот, кто ее не пройдет, проиграет всем: и ИИ и биологическому разуму.

Альберт Ефимов, руководитель робототехнического центра Сбербанка:

От 60 до 80% экономики любой страны — сервис. Все остальное — производство и сельское хозяйство. Вслед за сервисной экономикой на первый план выходит сервисная робототехника. То, что раньше было трудом, в сервисной экономике будет замещаться капиталом, то есть роботами. Мы можем ожидать радикального удешевления сервиса.

Возьмем не самый очевидный пример. В отрасли обслуживания пожилых людей — гигантская нехватка кадров, поэтому сиделка стоит дорого. С годами пожилых будет только больше. Сейчас даже Китай с его высокой рождаемостью признан стареющей страной. Это означает, что забота о пожилых ложится тяжелым грузом на все общество, и единственный способ радикально удешевить отрасль — технологии. С помощью робототехники, например экзоскелетов, можно сделать жизнь пожилых людей более активной. Можно научить роботов заботиться о пожилых, разговаривать с ними, мониторить их состояние. Не факт, что технологии заместят людей немедленно, но они будут делать это в тех сферах, куда люди и так не идут, например, из-за тяжелых условий труда и низкой зарплаты. Если бы сиделке платили как инвестиционному брокеру, у нас не было бы такого недостатка кадров.

Один человек сможет управлять тремя грузовиками. При желании мы с вами сможем стать дальнобойщиками

С другой стороны, у нас есть профессии, которые находятся на первом плане предстоящей волны автоматизации и которые легко компьютеризировать. Например, сотрудники контактных центров, то есть люди, работа которых основана либо на правилах, либо на навыках. Возьмем дальнобойщиков, у них хороший навык по вождению грузовых автомобилей. Рынок труда водителей-дальнобойщиков — а это миллионы людей — кардинально изменится, когда появятся роботы, которые позволят человеку с обычными навыками вождения мониторить состояние машины, иногда перехватывая управление. Один человек сможет управлять 3–4 такими машинами. То есть при желании дальнобойщиками сможем стать и мы с вами. Это приведет к радикальному снижению требований к определенным квалификациям работников. Дальнобойщики все равно будут нужны, но в разы меньше. На рынке возникнет безработица.

Технологическое замещение в истории человечества происходило неоднократно. Вспомните извозчиков, телефонистов, операторов ЭВМ. Но тут штука в том, что технологическое замещение будет происходить впервые в эпоху глобализации: роботы, созданные в одной стране, запрограммированные в другой, будут использоваться и замещать людей у нас. В эпоху глобализации главный сценарий выживания человечества — работа с роботами. Например, сейчас самым сильным шахматистом на планете является не компьютер и не человек, а команда из средних любителей и средних компьютеров, объединенных в компьютерную сеть. На рынке происходит примерно то же самое. Человек объединяется с машиной, чтобы увеличить производительность труда. Коллаборативная робототехника позволяет роботу работать с человеком и учиться у него новым движениям.

На глобальном рынке робототехники в лидеры вышел Китай — как главный рынок промышленной робототехники. Но этот рынок растет не так быстро, как рынок сервисной робототехники: дроны, беспилотный транспорт, экзоскелеты. Через некоторое время он станет основным, ровно так, как и в мировой экономике: сначала сервис, а потом все остальное.

Илья Шарапов, руководитель аналитического подразделения по информационной безопасности ООО «ТСС»:

Внедрением ИИ в производство дело не ограничивается: на ситуацию стоит смотреть куда шире и учесть, например, использование промышленных роботов, которые в перспективе будут работать в связке с ИИ.

Осенью 2016 года тайваньская компания Foxconn — крупнейший в мире производитель фотокамер, игровых приставок и смартфонов — закупила 40 тысяч промышленных роботов, попутно уволив 60 тысяч живых сотрудников. Азиатские страны являются лидерами по количеству промроботов на душу населения: в 2015 году в мире на 10 тысяч работников приходилось в среднем 69 промышленных роботов, а в России — один. При этом в Южной Корее на 10 тысяч промышленных работников приходился 531 промышленный робот, в Сингапуре — 398, в Японии — 305, в Германии — 301, на Тайване — 190. По прогнозам, в Китае в 2019 году будет работать уже 160 тысяч промроботов. В России же продажи «киборгов» составляют всего 500–600 экземпляров в год. Плотность роботизации в России почти в 70 раз ниже, чем в среднем по миру. Они заняты в основном в создании автомобилей.

Роботизация порождает существенные риски, которыми на Западе уже озаботились: в июне 2016 года депутаты Европарламента предложили присвоить роботам статус «электронный человек»

Внедрение роботов позволяет повысить качество выпускаемой продукции, нарастить объемы и существенно снизить издержки: роботам не нужны выходные, они работают круглосуточно, самостоятельно подключаются к питанию, не просят больничных, отгула и повышения зарплаты. А теперь представим, что произойдет, когда ИИ и промроботы начнут работать в связке? ИИ будет следить за качеством и эффективностью производства, впоследствии займется логистикой и доставкой, а после — маркетингом и продвижением продукции, как это произошло, например, с дилером Harley-Davidson в США.

Впрочем, роботизация порождает и существенные риски, которыми на Западе уже озаботились: в июне 2016 года депутаты Европарламента из комитета по юридическим вопросам предложили присвоить роботам статус «электронный человек», а их владельцев обязать платить социальный налог за них. Часть этих средств и должна пойти на выплату социального налога — в качестве компенсации для тех, кто потерял из-за автоматизации работу.

Сергей Лоншаков, блокчейн-разработчик, руководитель компании Airalab:

Машине тяжело анализировать социальную составляющую общества. Она способна прекрасно использовать данные экономических показателей, потому что они объективны, но не может учесть какие-то уникальные факторы. Если бы задачей суда была только минимизация или оценка экономических последствий, то машина могла бы заменить судью. Ей по плечу большинство гражданских исков, когда надо просто оценить нанесенный вред при затоплении квартиры, разбитой машине и так далее. И таким образом действительно можно было бы разгрузить судебную систему.

И все равно: судьи имеют определенную свободу при принятии решений, которая не подчиняется алгоритмам. Экономически должно быть так, но судья решил по-другому, потому что есть какой-то неожиданный, но веский фактор. Машина может упустить такие данные, а потому люди просто не согласятся передавать ей свои функции и перекладывать на нее ответственность.

Как только человек создаст киберкошку — он создаст просто кошку

Сможет ли когда-нибудь прикладной или высокий ИИ решать задачи на 100 процентов успешно, мы не знаем. Более того, только когда появится высокий искусственный интеллект, только тогда мы узнаем, для чего он годится. В кибернетике есть интересное утверждение: как только человек создаст киберкошку — компьютерную систему, полностью идентичную живой кошке, — он создаст просто кошку. То есть, если мы изобретем высокий искусственный интеллект, нам придется для его обучения использовать все те же знания, которые мы используем в воспитании человека. Так как педагогика как наука по сей день не состоялась — мы не знаем, как однозначно правильно воспитывать людей, — мы однажды столкнемся с тем, что не будем знать, как воспитать ИИ. И тогда встанет вопрос: а что же мы человека не можем подготовить так, чтобы он стал идеальным судьей, но думаем, что можем обучить этому искусственный интеллект?

Дмитрий Волков, сооснователь Московского центра исследований сознания при МГУ, СЕО интернет-холдинга SDVentures:

Сейчас наиболее успешны попытки создания слабого искусственного интеллекта — машин и программ, способных решать узкие специализированные задачи. Они не обладают «разумом» в полном смысле, но лучше человека выполняют прикладные задачи. Например, калькулятор может решить лучше человека математическую задачу, но неприменим в других областях. Он не знает, что общего между цифрой два и двумя парами обуви. Если и дальше развитие будет преимущественно в этом направлении, изменения в обществе будут значительные, но не радикальные. Например, исчезнут некоторые специальности: фермеры, почтальоны, уличные продавцы, швеи, водители машин, операторы офисных машин, некоторые банковские сотрудники, часть медицинских работников, осуществляющих первичную диагностику. Многим людям придется переучиваться и развивать в себе творческие способности. Появится больше досуга. Возможно, еще большее расслоение общества.

Если же прогресса добьются на пути сильного искусственного интеллекта, в обществе могут появиться граждане совсем другого типа — машины. Хотя их интеллект и может поначалу соответствовать интеллекту инфузории туфельки, но даже на раннем этапе машина будет понимать, что для нее хорошо, а что плохо, и будет стремиться к хорошему.

Возможно, мы останемся тупиковой веткой на эволюционной лестнице, станем своего рода загрузочным механизмом для сверхрациональных существ

Это будет настоящая революция. Появится реальная возможность наступления сингулярности — момента, когда машины станут умнее людей и будут учиться так быстро, что их знания и разум будут совершенствоваться в геометрической прогрессии. Некоторые футурологи предсказывают, что это наступит в 2045 году. Что это будет означать для человечества? Возможно, что мы останемся тупиковой веткой на эволюционной лестнице, станем своего рода загрузочным механизмом для сверхрациональных существ. Сейчас модно этим пугать. Однако возможно, что это даст нашему виду возможность для бесконечной экспансии. Весь вопрос в том, какими моральными качествами будет обладать сверхразум.

Когда искусственный интеллект и человек будут работать в спайке и как будут распределяться роли, зависит от того, как мы спроектируем спайку. Например, одним способом спайки является создание кибернетических организмов. Скажем, если современные опыты по созданию интерфейса между мозгом и компьютером достигнут значительного успеха, люди получат неограниченные ресурсы памяти, способность мгновенно обучаться, мгновенно делиться своим опытом с другими, работать в самом тесном сотрудничестве друг с другом. В таком виде искусственный интеллект будет просто расширением человеческих возможностей. Существа со слабым искусственным интеллектом будут нашими помощниками, верными и надежными, но если появится сильный искусственный интеллект, то помощниками можем оказаться мы сами.