Гимнаст Алексей Немов: Найти себя заново непросто
Ɔ. Вы росли в Тольятти. Гимнастика там главный вид спорта? У вашего тренера по гимнастике занимались даже некоторые будущие футболисты.
Когда я начинал карьеру, в городе не было спортивных супертрадиций, какими славились Москва и Владимир. Меня мама отдала в секцию, потому что я дома на голове стоял. Надо было направить мою гиперактивность в правильное русло. Не мог сидеть на уроке спокойно.
При этом три класса я окончил хорошо. Но реализовал себя именно в спорте. Даже подрабатывать нигде не пришлось: гимнастика меня и кормила.
Ɔ. Тольятти — пролетарский город, где в 80-е на улицах приходилось постоять за себя. Приходилось сталкиваться с криминалом?
Я просто во всем этом жил. Если бы не спорт, меня могло бы и в другую сторону занести. В любой компании — в той же школе — присутствовал хотя бы один человек, который принадлежал к определенной группировке. Слава богу, мне было чем заняться. Даже аттестат за меня получала мама: я тогда был на сборах. Дома проводил по два-три дня в месяц.
Ɔ. Гимнастика — жесткий вид спорта. Сколько раз хотелось все бросить?
Я бросал в 14–15 лет. Не из-за травм — из-за переходного возраста. Не находили общего языка с тренером. Что-то не получалось, случались срывы от нервного напряжения. Выплескивал это, отказываясь от тренировок на пару дней. Потом с повинной шел обратно в зал. Понимал: без гимнастики уже никак.
Ɔ. Кто всегда был рядом и поддерживал?
Мама, которой в этом году, к сожалению, не стало. Она всегда меня любила, наставляла. Мама и дала мне путевку в жизнь. Она привела меня в секцию, когда мне было четыре с половиной года. Я прозанимался несколько месяцев, но тренеры сказали: «Мальчик еще маленький, возвращайтесь в шесть лет». Мама могла ведь и не привести обратно, но она это сделала.
Еще пример. Мой хороший друг, сосед по лестничной площадке, записался в секцию футбола. И меня позвал: «Будешь и на гимнастику ходить, и со мной?» Говорю: «Давай, только я должен у мамы спросить». Она настояла, чтобы я занимался только чем-то одним и этим должна стать гимнастика. Мама сразу поняла, где у меня получается.
Ɔ. Кто вас вдохновлял?
Виталий Щербо, Дмитрий Билозерчев (известные советские гимнасты, олимпийские чемпионы. — Прим. ред.). У меня в комнате над кроватью висел плакат наших выдающихся олимпийских чемпионов, в том числе Билозерчева. А когда я переехал на спортбазу «Озеро Круглое» (уже после моего первого золота на молодежном первенстве СССР), увидел их вживую. Вот это мощь! Как с обложки сошли.
В самом детстве кумиром был Николай Андрианов (семикратный олимпийский чемпион по спортивной гимнастике. — Прим. ред.). Когда я только начинал, лет в девять, мама подарила мне его книгу «Ищи свою тропу». Как раз к Николаю Ефимовичу я и попал в молодежную сборную в 1989 году. Всю базу и технику он с моим тренером Евгением Николко мне и ставил.
Ɔ. Николко признавался, что вы не раз давали ему повод послать вас подальше.
Евгений Григорьевич — хороший дядька и отличный тренер. Надо отдать должное его терпению, доброте, тактичности. Безусловно, Николко я видел чаще своей мамы, а он меня — чаще, чем свою семью.
Ɔ. К 20 годам вы объездили полмира. Какая страна поразила больше всех?
Пуэрто-Рико, а особенно — Япония. В 95-м в Сабаэ я впервые выиграл взрослый чемпионат мира, в опорном прыжке. Вспоминать особенно нечего — видели только номер и зал, — но культура, человеческое отношение японцев запомнились.
Во всех городах свои особенности, даже в моем любимом Тольятти. Да, сейчас он, возможно, переживает не лучшие времена, но я всегда находил там места, где мне спокойно и хорошо. На Волге, на причале. С детства ходил оттуда нырять.
Ɔ. Что привозили из-за границы?
Шмотки! Надо же было выделяться. Маме в Германии купил туфли и что-то из одежды. Себе привозил джинсы. В 93-м в Испании я выиграл 3 тысячи долларов и потратил их на видеомагнитофон и музыкальный центр. Для тех времен это «вау». В голове тогда крутилось: «Ну все, больше работать не надо!»
Ɔ. В 1996-м вы впервые стали лучшим на Олимпийских играх. Что тогда было самым сложным?
Самым сложным оказалось то, что на самом деле было самым незначительным. В команде семь человек, пять из них не упали, получили зачет. Остается последний снаряд, перекладина — а мне можно и не выходить. И так ведь все знали: Россия — олимпийский чемпион! А все равно я волновался страшно. В итоге я первым из нашей сборной перекрестился перед стартом: момент был очень важный лично для меня. Все сделал чисто, получил одну из высших оценок в карьере.
Ɔ. Как мотивировать себя после золота Олимпиады?
Приехал домой и долго задавался вопросом: «А что дальше делать? Мне 20 лет, я достиг всего». Месяца через полтора после Атланты нас вызвали на сбор. Вроде все закрутилось по новой, и все равно приходилось себя заставлять. Это длилось около года. Хорошо, что у меня был человек, ради которого стоило вернуться в спорт, — жена Галя. Однажды я приехал домой с медалью и сказал: «Это для тебя». Но она отказалась: «Медаль — маме».
Ɔ. Популярность изменила вас в худшую сторону?
Да, тренеры мне говорили: «Звезду поймал». Думаю, нотки этой звездной болезни действительно были. Возможно, это из-за индивидуального подхода к тренировкам: я работал по своей программе. Первое время мне вообще давали поблажки, позволяли заниматься не в полную силу. Наверное, это у многих вызывало недовольство.
Ɔ. Какими были призовые за Олимпиаду в Сиднее?
За золотую медаль — 50 тысяч долларов. Я выиграл шесть золотых медалей, так что за одну Олимпиаду стал богатым человеком. Деньги положил на счет в банке, никуда особенно не вкладывал. Только мама открыла магазинчик в Тольятти, а себе я уже в 1998-м купил первую в жизни иномарку.
