Иллюстрация: Wikimedia Commons
Иллюстрация: Wikimedia Commons

Узнав от бодрого телеведущего, что близится ядерный армагеддон, семья Егоровых засуетилась.

— За продуктами надо бежать! — причитала корпулентная Люся. — А то трах-бах, а у нас шаром покати. Погляди на Щуплецовых, у них уже давно все готово! Двести пельменей наморожено. Варенье на балконе с пятьдесят восьмого года стоит. Одной мне муж растыка достался…

Обиженный на растыку, Егоров взял карандаш и бумагу и попытался доказать несправедливость жениных обвинений.

— Ну вот, предположим, сахар, — бормотал он негромко, ставя галочки напротив различных товарных позиций. — Этого у нас как дерьма за баней. Сто пятьдесят килограммов. Слава богу, в прошлый кризис запаслись. Риса немного есть, овсянка на полочке… Люсь!

— Что тебе, чудо в перьях?

— А мы куда со всем этим побежим?

— Сказано тебе по телевизору, в ближайший бункер!

— А где он?

Супруги задумались.

— Вот с чего начинать надо, — домовито заявил Егоров, довольный тем, что в голову его пришла дельная мысль. — Не с овсянки. А то вломимся куда-нить, а там уже занято! Надо что-то свое, персональное. Можно овощехранилище апгрейдить, хе-хе…

— Во, тебе как раз подойдет! Ты и есть овощ!

— Попрошу без оскорблений, мадам! И ваш муж на кое-что способен. На идеи кое-какие. Значит, замастырим убежище. Поставим кодовый замок, дверь железную, чтоб никто, кроме нас, туда не ворвался. Вот твои Щуплецовы-то замечутся! Прибегут, стучать будут. Дескать, откройте нам, Иван Петрович, помираем. Вон уж гриб растет на горизонте…

Люся зачарованно молчала, представляя картину маслом.

— Ну, чего молчишь? Пустим? Как считаешь?

— Дык… соседи же… надо пустить, если по-православному…

— Я твое православие знаю! У тебя было что со Щуплецовым, сознавайся? Поди и в убежище будешь мне рога наставлять?

— Да что ты такое говоришь! Креста на тебе нет!

Егоров хмурился, подавленный собственными мыслями.

— Хотя, Люсь, может, ты и права. Плодиться надо будет… и размножаться… с удвоенной силой… народишка-то поменьше станет после катастрофы… восстанавливаться нужно любым путем, пусть даже со Щуплецовым…

— Думаешь, все же шарахнет Трамп?

— Этот? Этот может, сучий потрох. Или от Ына прилетит, глазки у него косые, может и в нашу сторону зафинтилить.

— Да уж, Вань, не говори. И повезло же нам между двумя этими обормотами жить. Прямо в Тюмени, на пупе земли.

— Ты лучше список дальше смотри, чего нам рекомендуют. Консервы… ну в «Ашане» как раз сейчас скидка на сайру, возьму ящик… затем масло оливковое… а оно на кой?

— Салатики делать! — то ли в шутку, то ли всерьез посоветовала Люся.

— Ага, оливье на Новый год! А елочку даже не наряжать можно! Сама станет в темноте светиться! От радиации!

Егоров вздохнул и обреченно сказал:

— Иду завтра в хозяйственный за лопатой и буду по вечерам убежище рыть. Так что с шести до десяти, извини уж, дома не жди.

Но Люся не была бы супругой Егорова, если бы не разгадала тонкий маневр.

— Где ты убежище будешь рыть? В гараже со своими алкашами? Под вяленого чебака? Обрадовался, что повод подвернулся? Хрен тебе!

Егоров насупился еще больше.

— Знаешь-ка что, нечуткая женщина, а иди ты…

— Куда?

— Спать! И я пойду!

Часом позже, прижимаясь под одеялом к теплому туловищу жены, пропахшему дешевым мылом, Егоров прошептал:

— Люсь, а у меня знаешь, какая идея?

— Ну какая, горе луковое?

— Давай телевизор продадим… Вообще… И не будем эти страсти больше смотреть… А, Люсь?

Но Люся уже посапывала, потеряв интерес к геополитике.