Фото: Bentley
Фото: Bentley

Поезда-экспрессы были одним из символов «рокочущих 1920-х» — безумного, головокружительного забытья, в которое впало западное общество, изгоняя ужас Великой войны. Стремительными тенями они пересекали Европу там, где еще недавно тянулись эшелоны с тысячами обреченных на убой. Теперь же на этих путях разворачивались драмы совсем иного рода. «Тайна Голубого поезда» — так Агата Кристи озаглавила свой очередной роман, опубликованный в 1928 году. А в 1934-м увидело свет «Убийство в Восточном экспрессе» — несомненно, ее лучшее произведение. Что интересно, оба маршрута обслуживались одной и той же «Международной компанией спальных вагонов» (CIWL). Ничего не известно об ангажированности английской писательницы этой компанией, однако о своем реноме CIWL заботилась весьма ревностно, и отнюдь не случайно в 1924 году Дягилев выпускает одноактный балет Le Train Bleu в постановке Жана Кокто.

Le train bleu на Лионском вокзале. Гуашь Альбера Бренэ
Le train bleu на Лионском вокзале. Гуашь Альбера Бренэ

До сих пор существуют разночтения насчет названия экспресса, курсировавшего между Кале и Каннами, — голубой поезд или же синий. Помните, у Блока, «молчали желтые и синие, в зеленых плакали и пели»? В синий исторически красили вагоны высшего класса. Кстати, поезда CIWL ходили и по знаменитому Транссибу, и после революции компания потеряла в России 198 спальных вагонов, 51 вагон-ресторан и 12 багажных вагонов. Кроме того, синий являлся официальным цветом Франции в автомобильных гонках. Цветом Великобритании был BRG — «британский гоночный зеленый». Надо ли говорить, что Bentley Вульфа Барнато был именно такого цвета?

Гонки с поездами отражали реалии времени — автомобиль врывался в повседневность изо всех доступных ему лошадиных сил. Барнато с Борном были отнюдь не первыми — до них «Голубой поезд» успели опередить Rover Light Six Дадли Ноубла и Alvis Silver Eagle мистера Эгстера, всякий раз с приличествующим событию освещением в прессе. Но только Барнато и Борну удалось придать затее блеск, достойный истинных джентльменов. По мнению многих, заезд наперегонки с «Голубым поездом» сыграл для имиджа Bentley куда большую роль, чем целая череда побед марки в 24-часовых гонках в Мане. Вот настоящий спорт!

Фото: Bentley
Фото: Bentley

Может показаться, что англичане занимаются спортом, чтобы преодолеть инфантильные комплексы, привитые строгим англиканским воспитанием в boarding-school и чтением романов Вальтера Скотта под подушкой. Вот французы не гоняются за поездами. И немцы. И итальянцы с испанцами. Французы создадут самый скоростной европейский экспресс TGV — он придет на смену «Голубому поезду», от которого останется лишь одноименный ресторан на Лионском вокзале. С появлением TGV погоня за поездами вообще потеряла всякий смысл. А многочисленные камеры фиксации, расставленные вдоль французских route, ведущих к Лазурному берегу, охладят пыл любого.

Фото: Bentley
Фото: Bentley

Конечно, Барнато знал, что французскими правилами запрещается движение составов быстрее 120 км/ч, а Bentley Speed Six ходил быстрее, даже по булыжным французским дорогам. Поэтому Барнато задался целью прибыть первым не в Кале, а прямо в Лондон. Ливень, поиски заправки в тумане, замена колеса — все это вписывалось строчками в удивительную историю, которую затем станут передавать из уст в уста и впишут в летопись марки Bentley. Завершающий штрих внесет иллюстратор Теренс Кунео (официальный художник коронации Елизаветы Второй в 1953 году), изобразив в сцене соперничества с экспрессом Bentley другой модели, Speed Six с кузовом Sportsman Coupé мастерской Gurney Nutting. Этот автомобиль Вульф Барнато получит только… 21 мая 1930 года. На самом деле, Барнато и Борн ехали на четырехдверном Speed Six Saloon постройки ателье H. J. Mulliner. Эстетическое чутье художника победило истину: именно Speed Six с кузовом Sportsman Coupé Gurney Nutting всеми признаётся за истинный Bentley, победивший «Голубой поезд».

Фото: Bentley
Фото: Bentley

Легенду мало сложить, ее следует правильно изложить. С таких, как владелец южноафриканских алмазных копей Вульф Барнато, списывал портрет идеального англичанина знаменитый когда-то новеллист Саппер. Его «Бульдог Дрэммонд», известный, увы, куда меньше Джеймса Бонда, превосходно дерется, метко палит из револьвера, лихо крутит баранку Bentley. Возможно, будущие Агаты Кристи, Ричарды Осборны, Вудхаузы, Сапперы и Флеминги придадут новый шик старинной британской марке, которой в наступающем году исполняется 100 лет. Они с удовольствием воспользуются для этого ювелирной перьевой ручкой Tibaldi или Graf von Faber-Castell... если, конечно, под рукой не окажется пластиковой «биковской». Убежден, это будут преинтереснейшие истории. Без них такой марке, как Bentley, ну никак.

Духовное в нашей жизни еще как-то умудряется сосуществовать с материальным. Но рискует истереться до полной бездуховности. Пока еще не купишь Bentley в два клика, но в три, пожалуй, уже можно. Но как обойтись без легенды, без могучего раскидистого дерева, глубокими корнями уходящего в нашу память? Отчего, в самом деле, мы так хватаемся за прошлое? Клянем, подвергаем сомнению, иронизируем — а ловим, словно глоток недостающего воздуха? Не оттого ли, что чувствуем в прошлом больше настоящего, чем в будущем?