Восемь граней Ставрогина в Театре на Таганке
Перенести на сцену такой многосложный текст, как «Бесы» Достоевского, — задача не из легких. Знаменитый додинский спектакль, созданный им в 1991 году, шел более девяти часов. Юрий Любимов, покинув стены родной Таганки, в 2012 году поставил «Бесов» на сцене Театра имени Евгения Вахтангова. Для него эта работа стала своеобразным ответом на историю его исключения из театра и политическим высказыванием на злобу дня. Еще одни недавние «Бесы» Мастерской Дмитрия Брусникина, идущие в «Боярских палатах СТД», — рассказ о молодых людях, стремящихся к разрушению старого и строительству нового мира.
Во всех практически случаях попытка переосмысления романа театральным языком так или иначе связана с некоей политической подоплекой. И это совершенно логично. «Бесы», написанные Достоевским в 1881–1882 годах, отразили его реакцию на все более заметные радикальные настроения в среде интеллигентов того времени. В основе романа лежит реальный случай: убийство студента революционерами-нечаевцами.
Сергей Чехов решил в своем спектакле напрочь отказаться от каких-либо политических ассоциаций: его интересует только главный герой Николай Ставрогин, его взлет и падение, его моральная деградация.
На пустой сцене (художник Анастасия Юдина) кругом сидят восемь человек с холщовыми мешками на головах, в простых черных костюмах и платьях. На мешках — латинские названия: Ira — Гнев, Vanitas — Тщеславие, Superbia — Гордыня, Acedia — Уныние, Invidia — Зависть, Luxuria — Похоть, Melancholia — Тоска. Последний, восьмой мешок, скрывающий собственно лицо Николая Ставрогина, до поры до времени остается лишенным какой-либо надписи, на нем нарисована маска. В финале она превратится в Gula — Чревоугодие. Получается, что в круге «сходятся» восемь людских пороков. Судя по всему, режиссер при выборе греховных страстей не опирался на какую-то конкретную христианскую традицию (православную или католическую), и в данном случае это лишь условное обозначение тех внутренних «бесов», которыми могут быть одержимы люди.
Все говорит о том, что перед зрителем будет разыгрываться моралите — популярный в Средние века театральный жанр, в котором героями спектакля были не люди, а аллегории пороков и добродетелей. В каком-то смысле «Восемь» и есть моралите, построенное, как и положено, на диалогах.
Все восемь персонажей — Ставрогины. Лишь на короткое время, сняв с себя мешки, они перевоплощаются в других героев романа.
На разные лады хор из восьми голосов повторяет: «Я, Николай Ставрогин, отставной офицер, в 186- году жил в Петербурге, предаваясь разврату, в котором не находил удовольствия». Это цитата из исключенной по цензурным соображениям и не вошедшей в канонический текст романа девятой главы романа «У Тихона», включающей также «Исповедь Ставрогина», где герой признается в изнасиловании девочки Матреши, покончившей жизнь самоубийством, и в ряде других своих грехов. Здесь совершенно откровенно Ставрогин рассказывает, как он беспощаден к людям, как он без малейшего зазрения совести готов испытывать их на прочность, наблюдать за тем, как ни в чем не повинную девочку бьет ее мать, какое наслаждение доставляют ему человеческие страдания.
Даже разочаровавшись в Ставрогине, они слепо ему подчиняются. Стоит ему сказать слово «пауза», и персонаж умолкает
Спектакль состоит из восьми эпизодов: на сцене один за другим «оживают» восемь грехов, они скидывают с себя мешки и превращаются в героев «Бесов», которые тем или иным образом пострадали от Ставрогина: вначале слепо верили ему, были покорены его безграничным обаянием и умом, а в результате оказались либо жестоко обмануты, либо грубо использованы им в его личных целях. Делал он это ради одной лишь забавы, ради удовольствия от придуманной им интеллектуальной игры. Ему нравилось превращать людей, доверявших ему, в фанатиков. Нравилось наблюдать, как они под его влиянием становились рабами одной идеи. Особое удовольствие доставляло ему внушать одновременно разным людям совершенно противоположные взгляды, а потом смотреть, что из это выйдет. И конечно же, он любил пробуждать в других и страстную любовь к себе, и зависть, и ревность, и желание отомстить.
Эпизоды спектакля построены на диалогах персонажей со Ставрогиным, в которых он демонстрирует свою абсолютную власть над ними. Даже разочаровавшись в нем, они слепо ему подчиняются. Стоит ему сказать слово «пауза», и персонаж умолкает. Он выступает бескомпромиссным и безжалостным режиссером их жизней.
Гнев оказывается Шатовым (Никита Лучихин), который сначала монотонно, а затем с короткими вспышками ярости обвиняет Ставрогина в лицемерии. Убедил в существовании Бога, привил религиозную идею, а сам атеист до мозга костей.
Тщеславие — мать Николая, Варвара Петровна Ставрогина (Галина Володина), слепо верящая в могущество и силу ее сына и гордящаяся тем, что она его мать.
Гордыня — Кириллов (Артем Болотовский), убежденный в том, что, убив себя, он докажет миру, что бога нет и можно стать человекобогом. Все эти мысли были посеяны в нем Ставрогиным. Кириллов похож тут на романтика и безумного энтузиаста: с горящими глазами рассуждает он о том, что «все люди хороши» и что человек несчастлив лишь потому, что не знает, что он счастлив.
