Фото: Olav Ahrens Røtne / Unsplash
Фото: Olav Ahrens Røtne / Unsplash

Некоторые оживленные сетевые дискуссии могут подтолкнуть к следующей мысли: а вот бы хорошо, если бы у каждого человека был внутренний голос, который порой вмешивался бы в его мыслительный процесс с резким окриком: «Ты точно уверен, что хорошо информирован? Только вообрази, каким идиотом ты будешь выглядеть, если в данный момент переоцениваешь свою компетенцию в обсуждаемом вопросе. Уверен, что готов нести на себе этот позор?»

Такая внутренняя машинка не помешала бы, впрочем, и в других сферах жизни. На самом деле, поручи нам кто-нибудь заново создать человека, мы бы, наверное, пришли к идее второго мозга. Представьте себе: первый мозг что-то там себе думает, делает выводы, принимает решения и управляет действиями, а второй просто наблюдает за ним и иногда говорит: «Стоп-стоп-стоп, вот с этого места пошла какая-то ерунда». В особо тяжелых случаях второй мозг мог бы даже ставить предварительный психиатрический диагноз, временно ограничивать дееспособность агента и направлять на обследование.

И вот что интересно: если вскрыть человеческий череп (или даже череп акулы), вы с изумлением обнаружите там именно такую конструкцию. Спереди и чуть выше — первый мозг. К нему тянутся провода от органов чувств, от него бегут линии к разным органам тела. А сзади еще какая-то штука. Если просто подсчитать число нейронов, то из 86 миллиардов, находящихся у вас в черепе, больше половины расположены как раз в этой непонятной штуке. Называется она довольно пренебрежительно — «мозжечок», и отношение нейрофизиологов к ней довольно долго было соответствующим. Считалось, что мозжечок занят исключительно контролем движений и равновесия. И правда, если его слегка повредить, движения становятся неточными, порывистыми, плохо соответствующими поставленной цели. Ученые, одержимые идеей познать тайну сознания, удовлетворились этим фактом и не ожидали от мозжечка слишком уж больших сюрпризов.

Статья, опубликованная недавно в журнале Neuron, свидетельствует, что недооценивать мозжечок, возможно, было большой ошибкой.

Полночный клуб

В статье, опубликованной исследователями из Университета Вашингтона в Сент-Луисе, почти три десятка авторов, и большая их часть — члены Полночного клуба сканирования, основанного профессором Нико Дозенбахом. У членов клуба есть следующая привилегия: поздно вечером, когда затихает рутинная университетская суета, они по очереди залезают в МРТ-сканер и выполняют там несложные ментальные задания, пока прибор фиксирует активность разных частей их мозга. Таким образом был накоплен огромный объем данных, собранный у десятка испытуемых. Наибольший интерес для Нико Дозенбаха и его коллег представлял именно мозжечок, поскольку, по утверждению ученого, 80% мозжечка занято совсем не координацией движений, как принято было думать. Эти 80% занимаются мышлением.

Составленные ранее с помощью МРТ подробные карты мозговой активности содержали мало информации о мозжечке, в частности по банальной причине: находясь в нижней и отовсюду закрытой части мозга, этот орган обычно давал изображение низкого качества. Однако сотни часов наблюдений (более десяти часов на каждого из членов Полночного клуба) позволили накопить достаточно информации для выводов.

Итак, в мозжечке, как и ожидалось, начисто отсутствуют зоны, соответствующие органам чувств. Однако контролем движений занято всего около 20% нейронов — примерно та же пропорция, что и в больших полушариях. Остальные 80% так или иначе вовлечены в пути, участвующие в возвышенных функциях разума: внимании, памяти, планировании и принятии решений.

По сравнению с корой головного мозга в мозжечке, как оказалось, значительно бОльшая пропорция нейронов участвует в сознательной деятельности высокого уровня. Исследователи проанализировали распределение мозговой активности по времени и выяснили, что мозжечок почти всегда оказывался «конечной станцией» распространения возбуждения. Сигналы, поступающие от органов чувств, подвергались промежуточной обработке в коре головного мозга и лишь затем достигали мозжечка.

Авторы работы полагают, что в мозжечке происходит «контроль качества»: последняя проверка, соответствует ли продукт деятельности мозга (будь то движение, решение или просто мысль) самым высоким стандартам и, в частности, адекватен ли он воспринятой извне информации. Сюда, очевидно, вписывается и ранее известная функция мозжечка — контроль движений. При повреждении мозжечка движение по-прежнему возможно, однако отличается порывистостью и неточностью. Это ровно тот сорт брака, какого можно ожидать, когда контролер ОТК ушел на больничный.

Интересно, что при всех общих закономерностях сканы разных испытуемых отличались друг от друга настолько, что по ним можно было точно определить, какой из коллег-нейробиологов находился в этот момент в томографе. Таким образом, наш второй мозг, он же отдел контроля качества, ко всему прочему еще и обладает яркой индивидуальностью.

Я и мой мозг

То, что происходит в голове у человека — назовем это сознанием, не вдаваясь в ненужные подробности, — обладает интересной особенностью: там как будто есть «тот, кто думает» и совершенно отдельный от него процесс думания и чувствования, который этот загадочный «кто-то» может контролировать, хотя и не полностью. Эту интересную тему мы не так давно обсудили в заметке под названием «Поиски души внутри попугая».

Чтобы не пересказывать ту заметку (вы ее лучше сами прочтете еще раз, она прелестна), напомним главное: представление о собственном «я», возможно, как-то связано с активностью определенных структур мозга. У человека это ядра Варолиева моста, у попугая — медиальное спириформное ядро. Обе эти структуры осуществляют связь между полушариями мозга и мозжечком. Некоторые ученые сочли это свидетельством того факта, что ощущение своего «я» неразрывно связано с движением (или, что то же самое, с пониманием того, «где я в этом мире»).

Но вот теперь выясняется, что мозжечок — это совсем не только про движение. Если этот непонятный орган действительно занят тем, что постоянно перепроверяет и анализирует деятельность больших полушарий, внося в нее необходимые коррективы, то есть делает ровно то, что мы хотели бы поручить гипотетическому второму мозгу, описанному в начале этой заметки, — его связь с нашим «я» становится куда более очевидной.

Приобретают новый смысл даже совсем уж низменные стороны нашей жизни. Пьяный человек шатается и падает, и нейрофизиологи кивают головой: алкоголь нарушил функции мозжечка. А как быть с тем, что перед этим наш клиент два часа кряду нес напыщенную чушь, тупо шутил и приставал к дамам с неуместными поползновениями? В этом теперь нет ничего удивительного, если предположить, что функция мозжечка в том и состоит, чтобы не позволять мозгу зарываться, побуждая его взглянуть со стороны на свое поведение.

Выводы из этой научной работы — даже и не выводы еще, а скорее букет гипотез да намерений исследовать поподробнее то да се, чтобы от гипотез перейти к чему-то более осязаемому. Как там на самом деле организован у нас в голове контроль качества мыслительной деятельности, в точности пока не известно. Вообразите, однако, что наш создатель счел эту часть нашего внутреннего мира столь важной, что выделил под нее большинство нейронов. Это хороший аргумент, чтобы проникнуться важностью задачи. Пока мозжечок вроде цел, еще есть возможность задуматься. Перестать нести чушь как минимум: со стыда ведь потом сгореть можно, если вдруг поумнеем. А если нет, это еще хуже.