В МГУ пройдут «Первые Скрипальские чтения». Мы поговорили с человеком, который их придумал

Ɔ. Как вам в голову пришла идея «Скрипальских чтений»?

Тематику информационных войн и психологических операций я разрабатываю достаточно давно. В прошлом семестре мы на факультете политологии МГУ подробно разбирали дело Скрипалей с точки зрения информационной войны. Разложили его по полочкам, и это вызвало колоссальный интерес среди студентов и представителей органов власти, которые приезжали на лекции и конспектировали. После этого возникла идея создать на постоянной основе научную дискуссионную площадку, для того чтобы новые формы и методы ведения информационных войн оперативно разбирать с научной точки зрения. Там не должно оставаться никаких неясностей. Тема Скрипалей сейчас — передовой кейс. Поэтому возникла мысль, что можно, пока он в активной фазе, на его базе раз в год-полгода созывать конференции, где мы будем разбирать, что происходит, как развиваются события, как медиа это освещают, какие методы применяются. Мы хотим следить за темой «информационных войн» и отслеживать все изменения, которые происходят в эволюции этих технологий, в формах, методах, сценариях. 

Ɔ. Вы планируете обучать студентов, как вести ответную информационную войну?

Любое изучение должно иметь практическую составляющую. Здесь она заключается в понимании того, что кейс Скрипалей и все его этапы построены по стандартной технологической схеме. Изучив ее, мы понимаем, как британцы будут действовать. Затем мы вырабатываем адекватные методы защиты.

Методы нападения мы пока не разбираем. Но у меня есть понимание того, что это лучший способ защиты. Дело в том, что у России очень пассивная позиция по всем подобным вопросам: когда нас обвиняют — мы оправдываемся, занимая позицию виноватого. Это создает ощущение, что мы виноваты во всем подряд: нет дыма без огня. У американцев есть схема ведения информационной войны, пошагово все расписано, а у нас такой схемы нет. Значит, ее надо вырабатывать кому-то.

Существует заблуждение, что такого рода высокотехнологичные операции, как дело Скрипалей, мы можем «отбить» элементарным троллингом: когда вылезает какой-нибудь спикер и начинает высмеивать британскую сторону. И как будто бы кто высмеивает, тот сильнее. Но, по-хорошему, в таких ситуациях действует совсем другое правило: хорошо смеется тот, кто смеется последним. Во время предыдущих двух этапов последней смеялась британская сторона.

Ɔ. Опишите коротко схему, по которой велась атака?

Первый этап прошел в марте — начале апреля прошлого года. Тогда состоялось выступление Терезы Мэй, постпреда Великобритании при ООН. Это игра с пошаговым повышением ставок: при каждом новом информационном вбросе ставки повышались, в результате статус пострадавших эволюционировал от никому не известных местных жителей до всех жителей Великобритании, против которых было применено химическое оружие. 

С 5 сентября, в день, когда Великобритания назвала имена подозреваемых, начался второй этап операции, который был сделан по принципу «Загонная охота»: когда вешаются флажки и волки бегут туда, где их ждут охотники. Такая охота была реализована. Что сейчас будет происходить? Я думаю, начнется ловля на живца. Классическая приманка в виде еще одного фигуранта: некий Федотов, который то ли сбежал, то ли не сбежал, выведение в публичную сферу во второй раз Юлии Скрипаль, а затем проведение очной ставки между ними. Но это предположение.

Ɔ. Ход с Бошировым и Петровым, который инициировал президент России, — это однозначный проигрыш в этом противостоянии?

Это то, чего от нас хотела британская сторона. Ни то, что Боширов и Петров существуют, ни то, что они были в тот день в Солсбери, Скотленд-Ярд никогда бы не доказал. Ведь фотографии можно подделать. Великобритании нужны были признательные показания — и они их дали, придя к Симоньян.

Задача, которая стояла перед британцами, — выманить Боширова и Петрова в публичное пространство. Я думаю, весь план придумали в МИ-6, возможно, сам Алекс Янгер.

Ɔ. Как отнеслось к вашей идее руководство МГУ, факультет, коллеги? Выражал ли кто-то сомнения по поводу названия?

Название выбрано из принципа компактности. Это не указание на двух конкретных людей, которые пострадали. Это кейс, в рамках которого рассматривается технология. Три слова, из которых первое числительное — идеальный заголовок для мероприятия. То, что каждый видит в этом свое и заранее хочет видеть в этом политическую составляющую, — это нормально. Но на самом деле это научно-технологическое мероприятие. 

Ɔ. Можно было бы по аналогии устроить «Литвиненковские чтения»?

Эти вопросы надо задавать тем, кому интересна история Литвиненко, и тем, кто был связан с этой историей. Меня интересует кейс Скрипалей.

Ɔ. Что будет происходить на самих чтениях?

Это одно заседание в формате круглого стола. Доклады по десять минут, посвященные только научной составляющей. Не будет никакой помпы, не будет никого, кто не имеет отношения к науке. Десять минут доклад — десять минут обсуждение. Доклады соберем и, возможно, потом издадим в виде сборника.

Ɔ. Ваши чтения приблизят победу России в информационной войне с Западом?

Не знаю. Мы читаем курсы и разрабатываем новые методы противодействия. В этой области у нас сейчас вакуум и все движется очень инерционно. Казалось бы, сейчас активная стадия, надо мобилизоваться и срочно вырабатывать новые формы и методы информационной войны, но никто этого не делает. Я надеюсь, что подготовка специалистов и актуализация этой тематики внесут какой-то вклад в защиту нашей страны. Но не строю иллюзий по этому поводу. 

Подготовили Игорь Залюбовин, Арина Крючкова