«Не хотим в резервацию». Единственное в России село алеутов может исчезнуть
В России около 500 алеутов. 350 из них живут в селе Никольское на острове Беринга, который входит в Командорский архипелаг. Сейчас алеуты собираются покинуть поселок: статус заповедника, внутри которого он находится, пересматривается — там хотят сделать национальный парк. На практике это означает, что Минприроды получит полный контроль над Никольским, где ограничат строительство и традиционные промыслы. Похожая история произошла с островом Ольхон, жизнь на котором парализована после появления Прибайкальского национального парка: теперь музей не имеет права построить туалет, а детский сад — завершить ремонт. Разрешение на строительство оформляют месяцами в Москве, а потом могут так и не выдать.
По закону природоохранные земли — федеральные. В нацпарке строительство домов, дорог, линий электропередачи и других хозяйственных объектов нужно согласовывать с Минприроды. В заповеднике же населенных пунктов вообще не должно быть. Сейчас Никольское существует благодаря тому, что на юридический казус более 20 лет закрывали глаза. Чиновники хотят изменить статус территории, чтобы легализовать пребывание алеутов на Командорах.
Война всех против всех на одном острове
Когда появится нацпарк, алеутам разрешат охотиться и рыбачить в отдельной зоне традиционного природопользования — такие создают по всей России, чтобы сохранить уклад коренных народов.
47-летний алеут, член партии ЛДПР Эдуард Калин считает, что «жителей загонят в резервацию», а поселку «придет хана». Калин охотится с 12 лет. Он глава общины «Унанан», что в переводе с алеутского значит «друг».
«Национальный парк, заповедник — пожалуйста! — почти как Жириновский, кричит Калин. — Только не трогайте север острова, где Никольское. Люди должны ходить спокойно по своей земле. Нас что, выйти расстрелять теперь, куда деться? В эту отдельную зону для алеутов я не верю — раздадут по 10 гектаров, что останется? Уже сейчас родовые общины воюют. Одним дали речку, приезжаю туда с женой, мне говорят: здесь ловить нечего. Собираются поставить забор. Ребята, так и с этой зоной будет! Торт делится на три части: здесь заповедник, тут поселок, тут мы. Это клочок земли, что делить? Я понимаю, Россия — большая страна — ты взял гектар и никому не мешаешь. Но здесь мы на острове».
Сейчас на Командорах работают восемь родовых общин — зарегистрированных предприятий алеутов, которые занимаются охотой, рыбалкой и сбором дикоросов. Они конкурируют между собой. Трем общинам выдали по два речных участка для ловли рыбы, но «Унанан» по неизвестной причине не досталось ни одного. Калин недоволен и планирует продолжить борьбу за ресурсы в кабинетах чиновников Петропавловска-Камчатского.
Девяностые
Алеуты настроены агрессивно: «будет много крови и война», как в 90-х, когда экологи только появились на острове, предрекает Калин.
По словам алеута, в то время сотрудников заповедника «избивали в кабаках». Они заняли большую часть острова, но не устанавливали запрещающие таблички и не объясняли населению, где нельзя охотиться. Местные жители встречали инспекторов без удостоверений, которые пытались закрыть проход. «Обычно после этого били морду, — говорит Калин. — Потому что сидит незнакомый человек, указывает, не представляется. Кто он вообще? Ловили потом в деревне, дрались все вместе. Алеуты народ такой — враги врагами, но, если надо, встанем друг за друга, глотку перегрызем».
В заповеднике и газете «Алеутская звезда» такого не помнят. Но сам Калин уверен: было именно так. И будет еще хуже, если заповедник не пойдет навстречу алеутам. При этом он уточняет, что первым делом «поднимет прессу» и попытается договориться мирно, потому что «сидеть за драку никому неохота».
Село, которого не должно быть
Инициатор появления нацпарка — Минприроды. С его точки зрения, сейчас поселок существует незаконно. В 1993 году в состав заповедника включили «земли иных собственников и пользователей» (то есть Никольское). Спустя два года появился закон, согласно которому они могут находиться только в нацпарках, в заповедниках же не должно быть ничего, кроме владений Российской Федерации. Долгие годы проблему игнорировали, но в 2019-м Минприроды решило покончить с неопределенностью. Единственный способ легализовать проживание алеутов на Командорах — сделать заповедник национальным парком, считают чиновники.
После этого в Никольском будет действовать более мягкий режим, говорит эксперт «Гринписа России» Михаил Крейндлин: «Де-юре в заповеднике запрещено охотиться и рыбачить. Если же появится нацпарк, алеутам выделят отдельную зону для промысла. Местным жителям разрешат охоту на оленей, о которой они давно просили. Из минусов — теперь придется подолгу согласовывать строительство. Но эту бюрократическую процедуру могут упростить».
Местные жители считают, что север острова никогда не был заповедным. А значит, и правовой коллизии, которую нужно урегулировать с помощью появления нацпарка, не существует. Алеуты активно привлекают к себе внимание. Они написали обращение к Владимиру Путину и депутату Госдумы Ирине Яровой, опубликовали петицию и запланировали митинг.
Последние носители алеутского языка
Пока чиновники разбираются с документами, алеутов становится меньше. Сейчас в России живут примерно 500 представителей народа, в США — около двух тысяч.
В ближайшее время алеутский язык может перейти в разряд мертвых. В быту на нем уже не говорят. На Командорах есть люди, которые знают отдельные слова, но носителей только двое — им 83 и 92 года. Районный депутат Елена Солованюк выучила язык уже во взрослом возрасте в Университете имени Герцена в Санкт-Петербурге. Она организовала кружок в поселке, его посещают пять-шесть человек. В школе алеутский язык не преподают и никогда не преподавали, потому что нет методики.
Раньше на Командорах существовал медновский диалект. На нем говорили алеуты с соседнего острова Медный, который находится в 94 километрах. Советские власти ликвидировали находившееся там село в 1968 году из-за политики по укрупнению населенных пунктов. 150 человек принудительно переселили в Никольское. Некоторые из них еще живут там, но на медновском диалекте говорит только один человек.
Местная активистка Надежда Глянцева видит проблему в отсутствии комплексной системы развития алеутского языка, а еще в том, что нет финансирования и международных программ. «Все делается силами местных жителей, — объясняет она. — Например, раз в три месяца русские и американские алеуты устраивают телеконференции. Мы сидим за столом, человек шесть, а два старичка разговаривают с такими же пожилыми алеутами по стационарному телефону. Скайп не тянет из-за плохого интернета, который к тому же и дорогой. Для детей недавно организовали конкурс алеутских сказок с хорошими подарками, там даже был смартфон. Но два вставленных в сказку слова вряд ли помогут сохранить язык. Для этого нужны носители, которые могут преподавать».
Молодежь звонками на Аляску мало интересуется. Хорошей мотивацией для детей стала бы поездка в языковой лагерь в США, считает Глянцева. Но в контексте нынешней политики она себе этого не представляет.
Эдуард Калин тоже настороженно относится к контакту с американцами. Он не общается с родственниками из США, потому что «отношения между странами непонятные, и это опасно». «Своя рубаха ближе к телу. Нет желания к ним ехать — у нас тоже много красивых мест», — говорит он, показывая фотографии командорских грибов.
«Единственное место в России, где китов видно из окна офиса»
История разворачивается на острове Беринга, который удален буквально от всего. Соседние острова необитаемы, ближайший населенный пункт — Усть-Камчатск — в 275 километрах. На острове Беринга тоже просторы: его площадь — 1660 квадратных километров. Это больше, чем площадь Санкт-Петербурга.
Типичная погода на Командорах — плотный туман, сильный ветер и мелкая морось как из пульверизатора, от которой не защищает непромокаемая одежда. Дома в Никольском выкрашены в яркие цвета, как на Аляске. На острове тундра, и деревьев в привычном понимании нет. Есть только карликовые рябины и ивы, которые человеку с материка могут показаться кустарниками.
Регулярное сообщение существует только по воздуху. Если погода плохая, на остров попасть невозможно. Продукты привозят кораблем, который задерживается из-за частых штормов. Телефонная связь и интернет пропадают.
В 2004 году туристы из США привезли в подарок сельским детям туалетную бумагу, зубные щетки, булавки и нитки, подумав, что на острове дефицит товаров. Но, несмотря на изоляцию, быт в Никольском мало чем отличается от быта в любом другом поселке России. Есть несколько магазинов, почтовое отделение и офис Сбербанка, многофункциональный центр, больница, школа, спортзал и футбольное поле. Открыт краеведческий музей, а с 30-х годов выходит поселковая газета «Алеутская звезда».
Ее главный редактор Галина Жихорева переехала из Москвы. Она объясняет свой выбор тем, что «Командоры — единственное место в России, где китов видно из окна офиса». По той же причине Командоры интересны туристам: здесь можно увидеть морских котиков, песцов и вымирающую выдру калана. Часто Никольское посещают американцы и европейцы, которых привозят круизные лайнеры. Туристы останавливаются в «Гостинице Витуса Беринга», построенной в 2016 году. Окна номеров выходят на Тихий океан.
«Приятно в диком краю, где люди независимы, как звери, встретить такое европейское обслуживание», — написал в одном из отзывов турист из Москвы. Отчасти он прав: местные жители независимы в том смысле, что смогут выжить, если продукты исчезнут с полок супермаркетов. Охотиться и рыбачить для них естественно, как ходить на работу. Если корабль с продуктами не придет из-за шторма, они найдут еду в тундре или в море.
В некоторых семьях детей учат охотиться с 10 лет. Два раза в год алеуты собирают яйца морских птиц.
Алеутская идентичность
Алеуты не хотят покидать Никольское, но районный депутат Елена Солованюк допускает, что это может случиться: «Да, на Командорах есть свои проблемы. Но мне нравится здесь, потому что нам не грозят никакие катаклизмы — ни политические, ни природные. Здесь жил еще мой дедушка, которого переселили с Аляски. Я веду кружок алеутского языка и чувствую связь со своей культурой, но уехать, наверное, придется. Не знаю, что будет, если на Командорах появится нацпарк. Алеуты потеряют свою идентичность, когда окажутся в разных уголках России».
Родившаяся на Командорах Юлия Ткачева уехала в Санкт-Петербург ради образования. Она хочет вернуться, потому что в Никольском больше перспектив — можно создать общину и заниматься традиционными промыслами. Девушка скучает по дому и читает каждый номер «Алеутской звезды», увеличивая фотографии страниц, которые присылает по электронной почте ее мать.
«Когда я говорю людям, что алеутка, они сразу спрашивают: вы что там, в бунгало живете? — посмеивается Юлия. — Сразу появляется ощущение, что нас, как и ненцев или эвенков, считают первобытными племенами, низшим слоем общества. На самом деле это не так, просто у нас другая философия, именно поэтому все так держатся за эти острова. На Командорах все устроено по-другому, и люди относятся друг к другу иначе. Когда нет ритма большого города, созреваешь эмоционально, понимаешь, что деньги — не главное. Важнее близость к семье и единение с природой. Алеуты, которые занимаются охотой или сбором дикоросов, проходят десятки километров пешком каждый день, в этом есть что-то первобытное — потребность человека просто идти в одиночестве. Да, многие уезжают из-за изоляции, но в конечном счете получается, что мы возвращаемся тоже из-за нее».
Краткая история алеутов: восстание, переселение, встреча
Российские первопроходцы открыли Алеутские острова (сейчас относятся к Аляске) в 1731 году. Тогда их населяли только аборигены. За первые 30 лет контактов с русскими коренное население сократилось, по самым скромным подсчетам, в три раза.
Наиболее кровавый эпизод этого периода — восстание алеутов с островов Лисьей гряды. Российские промышленники высекли розгами сына алеутского вождя, который украл у одного из них нож. Для алеутов это считалось позором. В отместку они напали на четыре корабля купцов, перебили более сотни человек и сожгли суда.
Восстание жестко подавили российские мореходы Степан Глотов и Иван Соловьев, которые уничтожили все алеутские поселения на южной стороне острова Умнак и провели карательные рейды на острове Уналашка. Всего погибли от трех до пяти тысяч алеутов. В том числе промышленники убили аборигенов, которые приехали к своим родственникам в гости на байдарах. Обнаружив жителей одного из алеутских селений, собравшихся на маленьком островке, они перебили всех вместе с женами и детьми. «Убийство это было столь жестоко, — писал митрополит Иннокентий Вениаминов, — что море вокруг сделалось кроваво от бросавшихся и бросаемых в оное».
К концу ХIХ века алеутов стало еще меньше — к этому привели привезенные первопроходцами болезни и алкоголь.
Со временем аборигены подчинились Российско-Американской компании, которая занималась освоением Русской Америки, а по большей части — добычей мехов. Они стали забывать свой язык, приняли православие и нанялись на работу.
В 1826 году компания переселила часть аборигенов на необитаемые Командорские острова для охоты на морского зверя и рыболовства. Алеуты тогда вряд ли могли представить, что надолго утратят связь со своими родными. Продажа Аляски Америке и последующее закрытие границ между СССР и США привели к тому, что русские и американские алеуты оказались отрезаны друг от друга на 170 лет.
Первая их встреча произошла в 1990 году в Петропавловске-Камчатском. Старожилы из Никольского сначала стеснялись, потому что не знали, смогут ли объясниться с американцами на одном языке. Но все получилось. Они поговорили с гостями на алеутском, вставляя русские и английские слова, а потом нашли похожие фамилии и сходство во внешности.
Позже американские журналисты опубликовали их обращение:
«Здравствуйте, алеутские друзья!
Мы до сих пор помним нашу первую встречу в Петропавловске-Камчатском в 1990 году. Мы верим, что встретимся снова, покажем вам наши танцы и будем вместе петь алеутские песни. Вы навсегда останетесь в наших сердцах».
Преобразование заповедника в нацпарк командорские алеуты считают не менее значимым историческим событием. Сейчас они ждут в Никольском комиссию из администрации президента. Как и всегда, решение нескольких человек определит, что дальше будет происходить с их языком и культурой.