Недореализованные. «Ощущение, что не в своем мире живу и работаю»

Я считаю проблему недореализованности 40–50-летних большой потерей российской экономики. Резкая технологическая турбулентность выкинула на рынок труда огромное количество умных, дееспособных еще лет 25, но уже «устаревших» людей. Свою роль сыграло время — было «не до мечт», а потому сейчас в профессии много «сбитых летчиков», которые стартанули не там, где были талантливы. В Европе эту проблему решают через переобучение или институт советников-менторов. У нас другая атмосфера — списать человека проще, чем помочь. 

Мы продолжаем наш большой проект «Недореализованные». Это несколько десятков историй разных людей старше 40, успешных и не очень. В конце каждой — план реальной «альтернативной карьеры»: что они могут сделать сейчас, чтобы получить профессию, которую хотят. 

За истории отвечает журналист Иван Сурвилло, рекомендации по альтернативной карьере даю я.

Если вы хотите принять участие в проекте, напишите на [email protected] — и Иван с вами свяжется. Нас интересуют истории успешной смены карьеры (совсем не обязательно звездной) и ощущение недореализованности — в этом случае мы будем помогать выбираться.

Единственное условие — анонимно нельзя, но бережность в обращении гарантируем.

Первая часть. История программиста Ивана Дембицкого

Вторая часть. История дизайнера Алены Власовой

Мне 43 года. Я родилась и выросла в Москве. В детстве хотела стать художником, но училась в школе с углубленным изучением немецкого языка, поэтому передумала — решила, что стану переводчиком, буду ездить по миру. Поступила в институт иностранных языков в 98-м году, как раз кризис начался. Пару месяцев поискала работу, потом выяснилось, что беременна. Вопрос работы отпал. В 99-м родила.

Когда ребенку было год-полтора, поняла, что с мужем больше жить не буду. Он меня не обеспечивал, надо было зарабатывать. Пришла на собеседование в компанию по продаже оборудования для пищевой промышленности. Прошла — и зависла в этой сфере на 20 лет. 

Сначала устроилась секретарем, потом в сервисном отделе продавала запчасти, позже стала руководителем отдела запчастей. Бывали случаи, когда запчасти срочно нужны были заказчику, а их в Москве не было. Тогда кто-то летал за границу и в чемодане провозил детали, хотя это незаконно. Я, увы, не летала, хотя очень хотела. 

Проработала в компании десять лет. Поняла, что мне там уже не интересно: нет ничего нового и возможности развиваться тоже нет.

Стала искать работу, пробовала в другие сферы податься, но без опыта никому была не нужна. Знакомые, с которыми по работе пересекалась, пригласили к себе. Тоже запчасти продавать. Полтора года проработала, поняла, что от запчастей меня уже тошнит и от немецкого тоже. Помню, вечером шла домой и плакала. Было много такого, что для меня в принципе неприемлемо: нечестность и подставы между коллегами. В итоге ушла оттуда просто в никуда. 

Решила, что надо прокачать английский. Попала в компанию, где работаю сейчас. Компания хорошая, крупная. Сначала работала координатором между английским и московским офисами, потом постепенно стала продавать оборудование. Работа нравится: за семь лет объездила практически всю Россию, но тоже немного от всего устала. Хотя очень люблю своих заказчиков, со многими за годы работы сложились очень теплые отношения. Да и коллектив у меня хороший. 

Год назад пошла в телесную терапию, прошла много тренингов. Помню, первый раз поехала на Алтай и с девяти утра до девяти вечера в группе маленькой прорабатывали все детские травмы и страхи. Благодаря этому смогла обрести уверенность в том, что еще не все потеряно и всё возможно. 

Моя дочь уже выросла, последний год в институте учится. Закончит — уже не будет обязательств по ее содержанию. Тогда смогу пойти на меньшие деньги заниматься чем-то, что правда приносит удовольствие. Хочется жить в кайф каждый день, а не раз в год во время отпуска.

Я очень люблю детей. Я же педагог-переводчик по образованию. Практику в детском доме проходила. В какой-то момент узнала про фонд «Я есть», позвонила туда, начала помогать. Персонал делает только бытовые вещи: ухаживает, кормит, спать укладывает, а детям нужно тепло и общение. Мы, волонтеры, проводим с ними время, чтобы социализировать. Для меня это полный кайф. Такая отдача от них идет. Их счастливые улыбки, глаза, объятия — это мне очень важно.

Есть летний интегративный лагерь на Валдае, куда приезжают такие детки на лето. Я в этом году, к сожалению, на смену не попала, но каждый год езжу к ним на конференцию на три дня. Там классная атмосфера, которая меня заряжает. Когда оттуда возвращаюсь и прихожу в офис — ощущение, что не в своем мире живу и работаю.

В последние годы я понимала, что никуда не смогу переехать, даже когда дочь вырастет, потому что у меня были те, за кем нужно было присматривать: бабушка и собака. Они умерли в один год. Сейчас я впервые в жизни могу делать то, что хочу, и уехать куда хочу.

В моем возрасте уже поздно что-то менять, идти куда-то учиться — память не та, но все равно хочу в следующем году пойти на профпереподготовку для профессиональной помощи детям. На арт-терапию или что-то в этом роде. Если ты идешь работать с людьми и сам травмирован, то людям себя не сможешь в полной мере дать. Поэтому у меня в планах еще год-два учиться. Не знаю, сколько потребуется, чтобы с собой до конца разобраться.

Моя мама рано умерла, а с бабушкой у меня были проблемы. Она очень волевая по характеру, контролер. Когда ей звонила, часто потом рыдала. Она меня обвиняла во всех смертных грехах, а мне обидно было, что она не видит и не ценит все, что я для нее делаю. После одного из тренингов смогла ее обнять и сказать: «Я тебя люблю». До этого не могла, хотя любила. Очень рада, что успела это сделать до того, как она ушла.

Я мечтаю жить в собственном доме, с двумя собаками. Чтобы там обязательно был камин. Мечтаю встретить любимого человека и прожить с ним счастливую жизнь. У меня же особо и времени не было по сторонам смотреть. Мечтаю возиться с внуками. Хочу получить диплом, поменять сферу деятельности, пожить год в Питере, побриться налысо. Мечтаю, чтобы моя дочь обрела внутреннюю свободу, почувствовала себя счастливой, чтобы мы с ней разговаривали на одном языке. Мечтаю, чтобы у меня все сбылось.

В этом рассказе много того, с чем мы работаем в карьерном консультировании: надо четко отделять личностные проблемы от карьерных. Безусловно, все, о чем говорит Татьяна, — личностные задачи: отделение себя от воли родителей, понимание, кто я в этом мире и что для меня вообще важно, что такое семья, какое место в жизни занимают дети. Вопрос карьеры тут несущественный, потому что пока вы не разобрались в себе, вы не сможете построить хорошую карьеру.

Когда Татьяна говорит, что в 40+ уже память не та, — это кошмар исключительно нашего общества. В среднем человек живет 85 лет. 40 — середина, вам еще 30–35 лет жить. Вы еще можете построить несколько карьер в 40 и в 60. Если вы себя в 40 лет уже списали, никто вам не поможет. Никто не сделает вашу жизнь лучше, чем вы сами. Не надо ждать сказочек.

С профессиональной точки зрения тут все довольно хорошо: обязательства закрыты, ничего не давит, и можно начинать карьеру, которую хочется. Учитывая знание двух языков и навыки продажника, я бы подумала о карьере в туризме, удаленной карьере в продажах. Увы, Татьяна, кажется, никаких путей не видит, и тут, наверное, требуется проработка причин с психологом или психотерапевтом. После проработки карьера точно будет, все условия для этого есть. Там, может, не будет очень больших денег, но будет то, о чем говорит Татьяна: свобода, возможность путешествовать и собственная реализация.