История оптического завода, которому присудили три «Оскара»
Моногород по-немецки
Представьте себе типичный небольшой немецкий город с открытки: белые фахверковые дома, узкие улочки, вымощенные булыжником, фонтан и башня с часами на крошечной центральной площади. Так выглядит город Ален в земле Баден-Вюртемберг, откуда начинается наше знакомство с производством Zeiss.
В Алене расположен завод Zeiss по производству линз, а штаб-квартира компании находится в 6 километрах от Алена, в крошечном городке Оберкохене. Несмотря на близость расположения, города ощутимо отличаются друг от друга, причем не только по размеру. Если Ален — это типичный европейский город с миниатюрным историческим центром, уютными ресторанчиками, которые закрываются в 7–8 вечера, и бесконечными пекарнями, где продают любимые немцами крендели-бретцели, то Оберкохен — это что-то наподобие российского моногорода с типовой застройкой. В центре здесь тоже есть пара-тройка исторических зданий с фигурными башнями, но при взгляде на Оберкохен с возвышенности эти шпили выглядят скорее как инородные элементы среди одинаковых терракотовых крыш.
В Оберкохене нет ни одного светофора, а население составляет чуть меньше 8 тысяч человек. До войны здесь вообще проживало не больше 2 тысяч человек, но после того, как в 1946 году здесь открылся завод Zeiss, город вырос в несколько раз.
Из Йены в Оберкохен
Родина компании Zeiss — город Йена в Восточной Германии. В 1846 году инженер Карл Цайс открыл в Йене небольшой магазин оптики. Цайс специализировался на изготовлении микроскопов. В те времена увеличительные приборы производились полностью вручную, работа над одним микроскопом могла занимать целый месяц.
Перфекционизму Цайса не было границ: если в уже собранном микроскопе его не устраивала хотя бы малейшая деталь, он разбивал прибор молотком и начинал все заново.
Микроскопы пользовались спросом, но сам Цайс был доволен не всем. Существовало две проблемы: во-первых, четкость готовых изделий страдала из-за того, что открытые на тот момент формулы и законы оптики не позволяли заранее точно рассчитать оптические свойства микроскопа. А во-вторых, оставляло желать лучшего качество стекла, из которого делали линзы. Обе эти задачи Цайс решил. Первую — с помощью талантливого физика Эрнста Аббе. Аббе сформулировал «закон синусов» — правило, которое используется в оптике и по сей день и позволяет предварительно рассчитать свойства готового изделия. Вторую — с помощью не менее талантливого химика Отто Шотта, разработавшего новый способ изготовления стекла для линз. К середине 1870-х Цайс обладал уникальными технологиями. Его бизнес процветал.
После смерти Цайса в 1888 году компания перешла к его сыну Родерику. Сын Цайса и его партнеры — Аббе и Шотт — поставили перед собой задачу не просто сохранить компанию, а сделать ее практически вечной. Для этого они предусмотрели специальный механизм управления. Во главе компании стоял не один человек, а управляющий совет, который принимал решения на основе устава из 50 правил. Цайс, Аббе и Шотт назвали этот совет фондом (foundation). Такая схема управления сохраняется и по сей день.
Первое правило устава Zeiss провозглашает принцип абсолютной свободы принятия решений фондом вне зависимости от политического контекста. Но существовать до конца вне политики компании все-таки не удалось.
После Второй мировой войны йенский завод Zeiss очутился в зоне советского влияния. «Американцы прекрасно понимали важность завода Zeiss, поэтому они тайно вывезли с территории ГДР 126 ученых и инженеров. 77 специалистов привезли в Оберкохен. Здесь образовался новый “мозговой центр” компании. Специалистов-стекольщиков вывезли в Майнц — город на Рейне: для производства стекла необходима вода. Добровольно их вывезли или насильно — неизвестно. Да сейчас уже и не важно», — рассказывает наш гид Вернер Мюхльбергер в музее истории Zeiss. После объединения ГДР и ФРГ завод Zeiss стал одним целым, но головной офис из Оберкохена переносить обратно в Йену не стали.
«Оскар», микрочипы и биороботы
Музей напоминает борт космического корабля из «Интерстеллара», и только огромные окна напоминают, что мы все еще на земле, в здании штаб-квартиры компании. Во время экскурсии нас неоднократно предупреждают о том, что фотографии можно делать только в музейном пространстве на первом этаже и в лектории этажом выше. Помещение лектория поделено на зоны — зона, где представлены оправы, зона работы с линзами и зона диагностики. Это — воплощение концепции Zeiss-анализа — схемы подбора оптической коррекции, в которой соединяются маркетинг и медицина.
По такому же принципу устроен и Zeiss Vision Center, который недавно открылся в Москве. Последние исследования в области коррекции зрения в сочетании с инновационными технологиями открывают новые возможности. Благодаря наличию профессионального оборудования и использованию новейших оптических и электронных технологий, Zeiss Vision Center позволяет скорректировать зрение до сотых долей диоптрий. В других оптиках точность диагностики не превышает 0,25 диоптрий. Также в Zeiss Vision Center можно выбрать оправы от мировых брендов — D&G, Prada, Dior, Andy Wolf и других.
Центр рекомендован к посещению не только при наличии проблем со зрением. Многочасовая работа перед экранами различных устройств, постоянное использование гаджетов, поездка за рулем, требующая повышенного внимания, и даже пребывание на открытом воздухе при активном солнце – все эти внешние факторы так или иначе воздействуют на зрение, и врачи-офтальмологи Zeiss Vision Center рекомендуют заботиться о нем еще до того, как появится необходимость в лечебной оптике. Даже здоровые глаза подвергаются ежедневным нагрузкам, а это делает неоправданно привычным зрительное напряжение и дискомфорт. Эксперты Zeiss Vision Center подчеркивают: профилактика зрения более рациональна, чем исправление назревших проблем.
Гид подводит нас к одной из витрин лектория и показывает экспонат, который никак не ожидаешь увидеть в музее оптики, — статуэтку «Оскара». Внешне приз отличается от тех, что вручают актерам: он специальный, технический — две золотые пластинки на постаменте. Одна из них — квадратная с надписью Academy of motion picture arts & sciences scientific and engineering award, а другая — с закругленным верхом и горельефным изображением «Оскара». Все голливудские фильмы снимаются на камеры с оптикой Zeiss, за что компания трижды получала технический «Оскар». Говорят, что одна из статуэток стоит в кабинете у кого-то из руководства.
«Можно долго перечислять компании, которые сотрудничают с Zeiss. Но, мне кажется, достаточно назвать одну цифру: 80% микрочипов, которые производят в мире, изготавливают с помощью нашей оптики. Микрочипов, которые стоят в ваших мобильных телефонах, камерах, бытовой технике, автомобилях. Даже люди вживляют себе под кожу микрочипы. Но я бы не стал. Если честно, меня пугает перспектива того, что однажды люди превратятся в биороботов», — говорит Мюхльбергер.
Он носит очки в тонкой оправе, строгий черный костюм и бежевый галстук. На вид ему не дашь больше 60. Но, судя по тому, что в 1971 году Мюхльбергер уже работал в компании Zeiss и одним из первых видел лунные фотографии, сделанные астронавтом NASA Дэвидом Скоттом с помощью обычной, земной камеры Zeiss, выглядит он гораздо моложе своих лет.
Центр MED
После экскурсии по штаб-квартире мы отправляемся в другое подразделение Zeiss — центр MED, где Zeiss разрабатывает и производит оптику для медицинского оборудования. Фотографировать здесь нельзя практически ничего, потому что часть технологий держат в секрете.
Мюхльбергер показывает на манекенах и муляжах, как с помощью сложной медицинской техники можно заглянуть внутрь зуба, поменять в глазу хрусталик, пришить оторванную конечность и даже провести операцию на труднодоступной области головного мозга. В какой-то момент мне кажется, что на самом деле Мюхльбергер — не сотрудник Zeiss, а профессиональный хирург.
Во внутреннем дворе центра MED фотографировать тоже запрещено, хоть здесь и нет никакой секретной аппаратуры. Пока нас ведут в соседний корпус на обед, я замечаю, что в траве растут грибы.
За обедом в столовой — а она ничуть не хуже ресторана — к нам за столик подсаживается Мюхльбергер. Официальная часть закончилась, и он говорит совсем по-свойски, улыбается, рассказывает про свой автомобиль Tesla и дополнительную пенсию, которую Zeiss платит всем сотрудникам сверх государственного пособия. Судя по его заговорщицкому тону, она в несколько раз больше государственной.
Но больше всего за обедом мы говорим о политике. За 15 минут мы успеваем обсудить все, от Герхарда Шредера до правых в Бундестаге. Прощается с нами Мюхльбергер на философской ноте: «Как бы то ни было, на большую политику мы повлиять все равно не можем. Нам, простым людям, надо заботиться о своем здоровье и мыслях. Они должны быть чистыми. Тогда и мир, может быть, станет таким».