Почему российское бизнес-сообщество снимает табу на изучение провалов стартап-проектов
Если верить статистике (а почему бы ей не верить, это наука достаточно точная), примерно 90% стартапов умирает, так и не сумев произвести продукт, для которого они создавались. На Западе ведется скрупулезный подсчет и анализ причин неудач, по итогам которых публикуются разного рода обобщающие исследования, доступные всем и каждому.
К первой пятерке таких причин обычно относят невостребованность продукта на рынке, недостаточное финансирование, неправильный подбор персонала (как топ-менеджеров, так и рядовых исполнителей) и, как следствие этого, межличностные конфликты в команде, просчеты с ценообразованием и оценкой конкурентов. Немаловажную роль играют и менее значимые на первый взгляд, но тем не менее важные факторы: от неправильной бизнес-модели и несвоевременного вывода продукта на рынок до недостаточной увлеченности основателей стартапа своим детищем и даже банального профессионального выгорания.
Как показало недавнее и, пожалуй, первое серьезное исследование российского рынка «Инновации: разбор полетов. Как ошибаются российские технологические предприниматели», все эти факторы проявляют себя и у нас. Взять, к примеру, историю с «Бесконечной флешкой» (автор кейса — Алексей Хазбиев). Вкратце она звучит так: молодой аспирант Самарского государственного технического университета Алексей Чуркин пять лет назад вдохновился идеей нового гаджета — USB-флешки, дающей доступ к ничем не ограниченному облачному хранилищу и при этом защищенной самыми передовыми способами шифрования. Идея возникла в тот момент, когда научный руководитель Алексея дал ему обычную флешку для копирования статьи, а когда выяснилось, что на ней нет свободного места, признался ученику, что понятия не имеет о виртуальных «облаках». Поскольку в то время облачные сервисы еще не были так развиты, как сейчас, Чуркин собрал команду (как выяснилось впоследствии, не слишком профессиональную), прикинул объем рынка (10–15 млрд рублей — и это только в России) и с энтузиазмом принялся искать спонсоров.
Казалось, «Бесконечную флешку» ждет безоблачное будущее. Однако здесь появилась первая серьезная проблема
Благодаря своим PR-талантам, стартаперу удалось презентовать свой продукт первым лицам государства — Путину и Медведеву, благодаря чему проекту была обеспечена невиданная раскрутка в СМИ. Вскоре появились первые инвесторы, казалось, «Бесконечную флешку» ждет безоблачное будущее. Однако здесь появилась первая серьезная проблема (или «развилка», как это называют авторы исследования): Чуркин со товарищи почему-то забыли просчитать целевую аудиторию своего продукта, понять, кто же в конце концов будет главным «юзером» нового гаджета: молодежь или старшее поколение. Судя по маркетинговой кампании, ставка в основном делалась на аудиторию массовую, без выделения каких-то особых сегментов, но при этом почему-то не обращали внимание на то, что молодым потребителям уже не нужен лишний физический носитель.
Вторая развилка пришла с новым крупным инвестором, который потребовал от Чуркина уйти с позиции СЕО компании, чтобы проектом наконец-то начал управлять не энтузиаст-любитель, а профессиональный топ-менеджер. Неудачной оказалась и попытка пробного производства: начиная с того, что партия товара выглядела более неряшливо, чем даже низкопробные китайские гаджеты, и вплоть до отказов «бесконечных флешек» запускаться на большинстве компьютеров.
Но Чуркин не сдавался: бизнесмен сумел заинтересовать крупного инвестора в США. И вновь развилка: американцы опять обусловили свое участие уходом автора идеи с поста СЕО компании, а также предложили ему сделать так называемый «пивот» (так на языке бизнеса называется смена бизнес-модели, продукта или сферы деятельности стартапа). Дело в том, что к 2017 году на мировой «облачный рынок» уже вышли крупные игроки: Google, Dropbox и даже «Яндекс». Чуркину настоятельно рекомендовали переориентировать бизнес на создание кошелька для криптовалют, чтобы без физического носителя никто не смог получить доступ к счету, на котором лежат биткоины. Тем более что такой продукт в то время не существовал на американском рынке.
И вновь бизнесмен отказался и от смены курса, и от ухода с руководящих позиций. Окончательно добила проект политика: истерия вокруг вмешательства «русских хакеров» в американские дела отнюдь не способствовала успеху стартапа из России, предлагавшего «уникальные методы шифрования».
Деньги на венчурный бизнес в основном идут из госбюджета, со всеми вытекающими отсюда последствиями вплоть до уголовной статьи за нецелевое расходование средств
Исследование «Стимула» содержит разбор почти двух десятков «кейсов», которые могли бы произойти (и, вероятно, происходили) и в Силиконовой долине. И в этом смысле удивительно, что эта работа вообще увидела свет: при всей схожести судеб российских и зарубежных стартапов, есть у нас и особенности, почти неизвестные бизнесменам на Западе. О них авторам исследования рассказал Анатолий Чубайс (кейс Дана Медовникова). По словам главы Роснано, в российской культуре толерантность к неудачам и так ниже, чем на обобщенном Западе. А усугубляется эта ситуация тем, что главным инвестором стартапов в России было, есть и какое-то время еще будет государство в лице госкорпораций. А это значит, что деньги на венчурный бизнес в основном идут из госбюджета, со всеми вытекающими отсюда последствиями вплоть до уголовной статьи за нецелевое расходование средств. Ну а как еще назвать вложение казенных денег в венчурные проекты, у которых хорошо если есть работающий прототип, а о прибыли можно будет говорить лет через пять-семь? В результате стартаперы просто-напросто боятся рисковать, а это, в свою очередь, смертельно для инновационного бизнеса (вспомним о 90% провалов стартап-проектов).
Как результат, доля PE/VC-индустрии (private equity venture capital industry в переводе с английского означает «сектор частного венчурного капитала») в ВВП России в двадцать раз меньше, чем в Китае. Количество стартапов 5–6 тысяч штук, притом что в стране такого масштаба и научно-технического потенциала должно быть в десятки раз больше.
И дело вовсе не в отсутствии денег — только на национальный проект «Цифровая экономика» государство планирует потратить более 1 трлн рублей. Но даже такой колоссальный ресурс сам по себе вновь и вновь будет воспроизводить «боязнь риска» как главную фобию отечественного инновационного бизнеса. Анатолий Чубайс видит выход в системном развитии негосударственных финансовых институтов, профилированных на инвестирование в техпредпринимательство. Для профессионального технологического частного инвестора страх риска существенно слабее. Впрочем, без государства системно решить этот вопрос тоже не получится.
Пока же остается констатировать, что табу на рефлексию о неудачах в российском бизнес-сообществе постепенно снимается. А «принятие», как известно, важный шаг на пути к исцелению.