Мало кто об этом помнит, но Apple, Microsoft, Intel и многие другие бизнес-иконы появились именно благодаря венчурным инвестициям. В идею и в основателей поверили венчурные инвесторы, поддержав компании на этапе их активного роста. 

Всплеск активности на рынке венчурных инвестиций на Западе в 1970–1980-х годах был связан в том числе со снижением в США налога на прирост капитала, полученного в результате операций с ценными бумагами. За период с 1969-го по 1980 год ставку понизили более чем в два раза, с 49,1% до 20%. Через 15 лет после послабления объем венчурных инвестиций вырос до 7,3 миллиарда долларов, а в 2019 году он достиг отметки в 107,8 миллиарда долларов. Сейчас в США самый большой рынок прямых инвестиций в мире.

Успех других географических рынков тоже во многом зависел от условий, созданных внутри страны. В Англии помогала практика гарантировать банку 70% кредитов, выданных инновационным предприятиям, в Нидерландах гарантия на случай неудачи была до 75%. Аналогичные меры поддержки были в Германии и Финляндии. Израиль, благодаря запуску правительственной программы Yozma, смог увеличить объем высокотехнологичного экспорта с 2,2 миллиарда долларов в 1991 году до 11 миллиардов долларов в 2000 году. Согласно докладу Bain, введение правительством Индии нормативных программ для стимулирования индийской стартап-экосистемы значительно улучшили условия для стартапов и инвесторов. Рейтинг Индии по легкости ведения бизнеса Всемирного банка также значительно вырос (со 130-го места в 2016 году до 63-го в 2019-м), что повысило доверие инвесторов к регулирующей экосистеме. 

Весь успешный международный опыт говорит о том, что условия для нормального венчурного инвестирования должно создавать государство. Для этого у каждой страны есть одинаковый набор инструментов. Главный заключается в умении принять риск потенциального списания убытков в инновационных инициативах. Для развития экосистемы государство может и должно давать разного рода гарантии тем, кто готов рисковать. Если государство не готово рисковать самостоятельно, то почему бы не поддержать частную инициативу тех, кто это делает профессионально и много лет? Например, за счет оптимизации налогообложения. Сейчас налоги платят и участники проекта, и инвесторы на уровне физического лица. Можно вычитать сумму инвестиций из налогооблагаемой базы, переложив инвестиционные риски на частных инвесторов. Можно защитить частные инвестиции, предоставляя государственные гарантии частному капиталу в тех секторах экономики, где вопрос финансирования стоит особенно остро: биотехнологии, образование, фарма. Можно и нужно разрешить государству инвестировать за рубежом, импортируя постфактум не только технологии, но и лучшие управленческие практики, бизнес-культуру, а зачастую и иностранный капитал, как правило, выступающий соинвестором подобных проектов. Ну и, в конце концов, необходимо разрешить пенсионным фондам инвестировать в сегмент альтернативных инвестиций и рискового капитала. 

Пока суть венчурных инвестиций не очевидна для всех, «усилия» чиновников приводят к обратному эффекту

Именно пенсионные деньги взорвали индустрию прямых инвестиции в начале 2000-х в Восточной Европе, и сегодня эта аллокация составляет от 3 до 16 процентов в капитале европейских инвестиционных фондов. Если мы хотим жить в стране, экономика которой существует не только за счет природных ресурсов, то все, что связано с технологиями, инновациями, государство просто обязано поддерживать разными способами — прямыми инвестициями или косвенными в виде грантовой, гарантийной или кредитной поддержки. Причем речь не идет о бесплатных деньгах. Все, о чем я говорю, носит платный, коммерческий характер. У нас есть все предпосылки для нормальной динамики развития венчурного рынка — мозги внутри страны и национальная склонность к риску.

В реальности мы имеем очень маленький венчурный рынок, практически с единственным источником капитала — государственным, использовать который почти невозможно из-за условий и ограничений, сопровождающих бюджетные деньги. Более того, государство бьет кувалдой и по собственным институтам, и по частным. В этом году под домашним арестом оказался глава Российской венчурной компании Александр Повалко, в прошлом в тюрьму попал глава крупнейшего частного инвестиционного фонда Майкл Калви. Я, как частный инвестор и профессиональный управляющий, вполне естественно задаю себе вопрос: зачем участвовать в таком бизнесе? Да, частные инвесторы боятся рисков, но, максимально минимизируя, все же берут их на себя. Хотелось бы, чтобы государство разделяло подобный подход. Я не говорю о полном освобождении от контроля, но вести себя так, как ведет себя сегодня государство по отношению к институтам развития и частным инвесторам, значит тормозить развитие и без того плохо развитого рынка. Безапелляционная жесткость контролирующих органов указывает на очевидное непонимание того, как работает бизнес по инвестированию в активы с высокой степенью риска. 

Суть альтернативных инвестиций — в желании и возможности рискнуть без последствий, вдолгую, претендуя на более высокий доход в части инвестиционного портфеля, способный покрыть все прошлые убытки и вывести в прибыль всех инвесторов, включая государство. Пока суть венчурных инвестиций не очевидна для всех, «усилия» чиновников приводят к обратному эффекту. На государственные деньги в основном претендуют либо откровенные мошенники, либо новички, которые в силу отсутствия опыта ничего не боятся, или им просто нечего терять. Сегодня, к моему большому сожалению, хорошим, качественным проектам нет смысла брать фондирование на тех условиях, которые предлагает государство, не говоря уже о потенциальной токсичности такого рода средств. У частных инвесторов, которые не загибаются от безденежья, практически не осталось причин связываться с государственными институтами поддержки в тех условиях, которые задают силовики. Лучше развиваться медленнее и самому, чем так, как диктует сегодня бессмысленный и беспощадный русский венчур. 

Когда внутренний рынок ограничен географически и зачастую не способен создать баланс спроса и предложения, когда существует масса ограничений и рисков в использовании государственных денег, нет никаких возможностей для развития экосистемы и настоящего предпринимательского духа. Не удивительно, что стартаперы стремятся в США, на рынок номер один в мире. Информационный фон подталкивает к этому решению. В новостях рассказывают о больших карьерных возможностях в Силиконовой долине и параллельно — о домашних арестах уважаемых российских и не только инвесторов. Не нужно быть гением, чтобы сделать для себя выводы.