Джон Скальци: В клетке. Вирус. Напролом. Глава из книги

Мой первый день на работе совпал с первым днем забастовки хаденов, и я не покривлю душой, если скажу, что это было не самое удачное совпадение. Репортаж о том, как я вхожу в здание ФБР, тут же попал на все хаденские новостные сайты и форумы. Для первого рабочего дня самое то.

Лишь благодаря двум обстоятельствам не вся «Агора» обрушила ярость на мою голову. Для начала — далеко не каждый хаден поддержал забастовку. В первый день в ней приняли участие единицы. «Агора» раскололась на два шумных враждующих лагеря: одни непременно хотели протестовать, другие считали это бессмысленным, потому что билль Абрамса-Кеттеринг уже принят конгрессом.

Вторым обстоятельством послужило то, что ФБР, строго говоря, стояло на страже закона, а значит, исполняло важную общественную функцию. Возможно, поэтому тех, кто называл меня штрейкбрехером и предателем, оказалось гораздо меньше, чем я ожидал. Перепалка на «Агоре» хоть немного разбавила нестерпимую скуку первого дня. Кучу времени я проторчал в отделе кадров, заполняя разные формуляры и терпеливо выслушивая невыносимо подробные объяснения насчет моих льгот и пенсионной программы. Затем мне вручили личное оружие, последние обновления софта и значок. Зато я рано отправился домой, потому что моя новая напарница выступала свидетелем в суде и не ожидалась на работе до конца дня, а чем меня занять, никто так и не придумал. Дома я не стал загружать «Агору», а сел смотреть кино, одно за другим. Зовите меня трусом, если хотите. 

Мой второй рабочий день начался большей кровью, чем мне бы хотелось.

Я заметил свою напарницу, когда шел к отелю «Уотергейт». Она стояла недалеко от входа и тянула электронную сигарету. Когда я подошел ближе, данные с чипа на ее значке полились ко мне в поле зрения. Таким способом Бюро оповещало своих агентов о том, кто перед ними. Очков на моей напарнице не было, так что ее подобный поток сведений, но уже обо мне при моем появлении не захлестнул. Хотя, с другой стороны, едва ли он ей вообще требовался. Она прекрасно вычислила меня и невооруженным глазом. 

— Агент Шейн, — сказала она, протягивая руку.

— Агент Ванн, — сказал я, отвечая на рукопожатие.

И умолк в ожидании того, что она еще изречет. Всегда интересно наблюдать, что люди станут делать при встрече со мной, не только из-за того, кто я, но и из-за того, что я хаден. Обычно либо одно, либо другое вызывает комментарии.

Ванн не сказала больше ничего. Просто убрала руку и продолжила посасывать никотиновую палочку.

Ну что ж, выходило так, что разговор надо было начинать мне.

Я взглянул на машину, рядом с которой мы стояли. Из ее раскроенной крыши торчало большое кресло.

— Наше? — спросил я, кивая в сторону машины с креслом в крыше.

— Косвенным образом, — ответила она. — Вы записываете? 

— Могу, если хотите. Некоторые предпочитают, чтобы я не записывал.

— Я хочу, чтобы вы записали, — сказала Ванн. — Вы на работе. И значит, должны записывать.

— Извольте, — согласился я и включил запись.

Потом стал обходить машину со всех сторон, снимая ее с различных ракурсов. Ударопрочное стекло в окнах растрескалось, несколько кусочков выпало. На машине были дипломатические номера. В десяти ярдах какой-то мужчина орал в трубку мобильного по-армянски. Меня так и подмывало перевести его крик.

Ванн молча наблюдала за мной.

Закончив съемку, я посмотрел вверх, на дыру в стене отеля на седьмом этаже.

— Это оттуда кресло прилетело? — спросил я.

— Не исключено, что догадка верная. — Ванн вынула сигарету изо рта и сунула ее в карман жакета.

— Идем наверх?

— Я ждала вас.

— Простите, — сказал я и снова задрал голову. — Столичная полиция уже здесь?

— Я перехватила звонок из их канала. Подозреваемый — интегратор, а это наша территория.

— Вы уже сообщили об этом полиции? — спросил я.

— Я ждала вас, — повторила Ванн.

— Простите, — снова сказал я, и она мотнула головой в сторону вестибюля гостиницы.

Мы зашли внутрь и доехали на лифте до седьмого этажа, откуда прилетело кресло. Ванн прицепила свой фэбээровский значок на лацкан, я вывел свой на нагрудный дисплей.

Когда двери лифта открылись, мы увидели копа в форме. Она сразу подняла руку в предостерегающем жесте, останавливая нас. Мы дружно указали на значки. Она скривилась, пропустила нас вперед и что-то прошептала в рацию, когда мы направились к толпе полицейских у входа в номер.

Мы уже прошли полпути, когда из номера высунулась какая-то женщина, повертела головой, заметила нас и, громко топая, двинулась навстречу. Мельком взглянув на Ванн, я увидел, что она нацепила на лицо улыбку.

— Детектив Тринх, — сказала моя напарница, когда женщина подошла ближе.

— Нет, — отрезала полицейская вместо приветствия. — Ни за что. Это не имеет к тебе никакого отношения, Лес.

— Я тоже рада тебя видеть. Увы, ты ошибаешься. Твой подозреваемый — интегратор. Ты понимаешь, что это значит?

— «Все предполагаемые преступления с участием транспортеров личности или интеграторов подпадают под федеральную юрисдикцию», — процитировал я из устава Бюро.

Тринх окинула меня мрачным взглядом, потом демонстративно отвернулась, обращаясь к Ванн. Я решил отложить наше личное общение на потом.

— Мне неизвестно, что мой подозреваемый — интегратор, — процедила Тринх.

— Зато мне известно, — заметила Ванн. — Когда ваш офицер позвонил с места преступления, он идентифицировал подозреваемого. Это Николас Белл, интегратор. Состоит в нашей базе данных. Зафиксирован его пинг-запрос в момент, когда ваш офицер вырубил его.

При упоминании имени я повернулся к Ванн, но она продолжала смотреть на Тринх.

— То, что у него такое же имя, еще не делает его интегратором, — буркнула та.

— Брось, Тринх. Неужели ты правда хочешь заниматься этим перед детьми?

Я не сразу понял, что она говорит обо мне и копах в униформе.

— В нашей перебранке ты точно проиграешь, — сказала Ванн. — Лучше пусти нас внутрь и дай выполнить нашу работу. Если окажется, что все замешанные были в это время в Вашингтоне, мы передадим тебе все, что накопали, и отвалим. Давай будем паиньками и решим все миром. А то я ведь могу и перестать благодушествовать. Ты же еще помнишь, что это значит.

Тринх молча развернулась и скрылась за дверью номера.

— Я кое-чего не уловил, — заметил я.

— Вы знаете все, что вам нужно, — отрезала Ванн и шагнула в номер 714; я последовал за ней.

На полу ничком лежало тело мужчины с перерезанным горлом. Кровь пропитала ковер, забрызгала стены, кровать и стул. По комнате гулял ветер: в окне, занимавшем всю стену от пола до потолка, зияла дыра, куда, судя по всему, и улетело кресло. 

— Известно, кто он? — глядя на труп, спросила Ванн.

— Документов никаких, — ответила Тринх. — Пока выясняем.

Ванн оглядела комнату, словно что-то искала. 

— Где Николас Белл? — спросила она у Тринх.

Та криво улыбнулась.

— В участке, — сказала она. — Первый прибывший на место преступления офицер обезвредил его, и перед вашим приходом мы отправили его в участок.

— Что за офицер?

— Тиммонс. Его здесь нет.

— Мне нужна его съемка ареста.

— Я не...

— Тринх, она нужна мне прямо сейчас! Куда выслать, ты знаешь. Передай Тиммонсу.

Тринх снова скривилась, но вытащила телефон и позвонила.

— Что-нибудь передвигали? Трогали? — спросила Ванн у полицейского в форме.

— Мы — нет, — ответил тот.

Ванн кивнула.

— Шейн! — позвала она.

— Да, — сказал я.

— Начинайте снимать картограмму. Не упускайте никаких деталей. Осторожней со стеклом.

— Уже, — сказал я.

Я заранее включил режим записи. Наложил сверху трехмерную сетку, чтобы облегчить идентификацию, когда заглядываешь под кровати и в углы, и маркировал все объекты. Обошел номер, старательно заглянул в каждый угол, опустился на колени перед кроватью, включил налобный фонарь, чтобы лучше все разглядеть. И под кроватью действительно нашлось кое-что интересное.

— Там окровавленные осколки, — объявил я, потом встал и показал на стол, где стояли стаканы и две бутылки с водой. — На полу возле стола тоже осколки. Похоже, наше орудие убийства.

— Вы закончили с картограммой? — спросила Ванн.

— Почти, — ответил я и еще несколько раз прошелся по комнате, чтобы ничего не упустить.

— Полагаю, у вас тоже есть картограмма, — обратилась Ванн к Тринх.

— Она сейчас в обработке, — ответила та. — И у нас есть записи от побывавших здесь офицеров.

— Мне нужно все, — сказала Ванн. — Картограмму Шейна я тебе тоже пришлю.

— Прекрасно, — раздраженно процедила Тринх. — Что-нибудь еще?

— Пока все.

— Тогда будьте так любезны, покиньте место преступления. Мне надо работать.

Ванн улыбнулась и двинулась к выходу из номера, я за ней.

— Столичная полиция всегда такая? — спросил я, когда мы зашли в лифт. 

— Никто не любит федералов на своей делянке, — ответила она. — Они нам никогда не рады. Большинство старается не хамить. У Тринх с этим проблемы.

— Со всеми федералами или лично с вами?

Ванн снова улыбнулась. Двери лифта открылись, и мы шагнули в вестибюль отеля.

— Не против, если я закурю? — спросила Ванн. Она вела вручную к зданию участка и шарила в карманах в поисках сигарет, на этот раз настоящих. Машина была ее, и курить внутри закон не запрещал.

— У меня иммунитет к пассивному курению, если вы об этом, — заметил я.

— Как мило.

Она наконец выудила сигарету и надавила на автомобильную зажигалку, чтобы прикурить. Я убавил обоняние.

— Зайдите в мой ящик на сервере ФБР и проверьте, пришла ли уже запись ареста, — велела она.

— И как я это сделаю? — спросил я.

— Вчера я открыла вам доступ.

— В самом деле?

— Вы же теперь мой напарник.

— Ценю ваше доверие. А если бы вы после первой нашей встречи решили, что я — недостойный доверия засранец?

Ванн пожала плечами.

— Моя прошлая напарница была недостойной доверия засранкой, — сказал она. — Мы делили один ящик на двоих.

— Что с ней случилось? — спросил я.

— Получила пулю.

— При исполнении?

— Не совсем. Была на учебных стрельбах и пальнула себе в живот. Так и осталось неясным — намеренно или случайно. Разговоры разные ходили. Потом инвалидность и отставка.

Я особо не переживала.

— Ну, я-то точно обещаю не палить себе в живот.

— Две шутки про тело меньше чем за минуту, — заметила Ванн. — Кажется, вы усиленно пытаетесь на что-то намекнуть?

— Просто хочу убедиться, что вы не испытываете при мне неловкости, — сказал я. — Не все знают, как себя вести, когда встречают хадена.

— Вы не первый хаден, с которым я познакомилась. — Зажигалка щелкнула в гнезде; Ванн вытащила ее и зажгла сигарету. — Это вполне очевидно, учитывая нашу службу. Вы нашли запись ареста?

— Секундочку. — Я зашел на свидетельский сервер Бюро и открыл ящик Ванн; файл уже лежал там. — Она здесь, — подтвердил я.

— Запускайте, — сказала Ванн.

— Хотите, чтобы я вывел ее на приборную панель?

— Я за рулем.

— Говорят, уже изобрели беспилотники.

Ванн покачала головой.

— Это машина Бюро, — сказала она. — Вряд ли стоит доверять автопилоту, купленному через тендер по самой низкой цене.

— Разумно, — согласился я и включил запись ареста — скачущую, снятую в низком разрешении.

Как и ФБР, вашингтонская полиция, наверное, тоже покупала свою аппаратуру через тендер по дешевке. Съемка велась в стереорежиме, с одной точки, — скорее всего, камера была установлена на защитных очках. Запись началась с того, что коп — Тиммонс — вышел из лифта на седьмом этаже, уже с шокером наготове. У дверей номера 714 стоял охранник «Уотергейта» в скверно подогнанной униформе горчичного цвета. Когда камера приблизилась, стало видно, что в руке у него зажат тазер. Выглядел охранник так, что вот-вот обмочится от страха.

Тиммонс обошел охранника, и в кадр вплыл сидящий на кровати человек с поднятыми руками. Его лицо и рубашка были испачканы кровью. Изображение дернулось, после чего Тиммонс долго смотрел на труп, лежащий на пропитанном кровью ковре. Потом изображение снова дрогнуло и вернулось к сидящему на кровати человеку.

— Он мертв? — послышался чей-то голос — Тиммонса, как я заключил.

Человек на кровати посмотрел на труп.

— Да, думаю, мертв, — сказал он.

— И какого хрена ты убил его? — спросил Тиммонс. 

Человек на кровати перевел взгляд на него.

— Не думаю, что это я, — сказал он. — Послушайте...

В этот момент Тиммонс всадил в него разряд. Человек вздрогнул, изогнулся и свалился с кровати, неподвижно застыв на ковре, будто зеркальное отражение мертвеца.

— Интересно... — пробормотал я.

— Что? — спросила Ванн.

— Тиммонс только заглянул в комнату и почти сразу вырубил нашего подозреваемого.

— Белла, — добавила Ванн.

— Да, — ответил я. — Кстати, это имя не кажется вам знакомым?

— Белл что-нибудь сказал перед тем, как его вырубили? — проигнорировав мой вопрос, произнесла Ванн.

— Тиммонс спросил его, почему он убил того парня. Белл ответил, что так не думает.

Ванн нахмурилась.

— В чем дело? — спросил я.

Ванн снова окинула меня взглядом, и я понял, что она смотрит не на меня, а на мой ТЛ.

— Новая модель, — заключила она.

— Ну да, — сказал я. — «Зебринг-Уорнер 660XS».

— Шестисотая линейка у них недешевая.

— Недешевая, — согласился я.

— Выплаты за аренду великоваты для зарплаты стажера ФБР.

— А значит, вот так мы будем с вами дальше?

— Я просто отмечаю очевидное.

— Прекрасно, — согласился я. — Полагаю, вам кое-что рассказали обо мне, когда сделали вашим напарником.

— Рассказали.

— И, полагаю, вы немного знаете о сообществе хаденов, поскольку это ваша работа.

— Да, — подтвердила Ванн.

— Тогда давайте пропустим ту часть, где вы притворяетесь, будто не знаете, кто я, из какой я семьи и почему могу позволить себе «Зебринг-Уорнер 660».

Ванн улыбнулась, потушила сигарету в пепельнице на дверце, потом опустила стекло и выбросила окурок.

— Видела, вчера на «Агоре» вам крепко всыпали за выход на работу.

— Не случилось ничего такого, с чем бы я не сталкивался раньше, и ничего такого, с чем бы я не смог справиться. Для вас это проблема?

— То, что вы — это вы?

— Именно.

— С чего бы это должно быть проблемой для меня?

— Когда я пошел в академию, многие посчитали это капризом богатого сынка. Считали, что я просто буду протирать там штаны, пока не вступлю во владение своим трастовым фондом или еще чем-нибудь.

— Ну и как? — спросила Ванн. — Я имею в виду трастовый фонд. Вступили во владение?

— Еще до того, как пошел в академию.

Ванн хихикнула.

— Нет проблем, — сказала она.

— Уверены?

— Да. И кстати, это даже хорошо, что у вас такой элитный трил, — заметила Ванн, употребив жаргонное название транспортера личности. — Значит, снятая вами картограмма будет приличного качества. Что уже обнадеживает, ведь Тринх едва ли пришлет мне что-нибудь стоящее. Запись ареста, небось, вся дерганая и нечеткая. 

— Ну да.

— Это полный бред. У копов все камеры на защитных очках снабжены автоматическими стабилизаторами и пишут с разрешением повышенной четкости 4k. Наверняка Тринх велела Тиммонсу испортить запись перед тем, как послать нам. Такая уж она засранка.

— То есть вы намерены эксплуатировать мои незаурядные технические возможности? — спросил я.

— Именно так. А для вас это проблема?

— Нет. Прекрасно, когда люди замечают твои достоинства.

— Хорошо, — поворачивая на стоянку возле участка, сказала Ванн. — Потому что у меня на вас большие планы.

Перевод: Дмитрий Могилевцев

Оформить предзаказ книги можно по ссылке