Вуди Аллен на Новый год: исповедь неудачника под бой курантов
Наверное, просто бестактно было бы объяснять, в чем изюминка фильмов Аллена. Хотя бы потому, что это многократно проделывали еще полвека назад люди, которые с большей серьезностью, чем я, относятся к киноведению. Его комедии и впрямь не меняются с «Энни Холл», и жанр легкого фильма о любви в современном мире — лучший жанр, в котором Аллен пока поработал в жизни. В начале нулевых он зачем-то бросил это дело и пустился в искания, вернувшись к изящному эпигонству Антона Чехова, что, увы, далеко не всегда заканчивалось адекватными масштабам режиссера результатами. Но совсем недавно, когда ему было уже за 80, Аллен все же вернулся к тому, что получалось у него лучше всех, — комедиям о маленьком человеке.
Метод Аллена с того момента не изменился, а сомнительные поиски новых форм бесследно прошли, словно их вовсе не было. В «Дождливом дне в Нью-Йорке» он снял моднейших 20-летних актеров Эль Фаннинг и Тимоти Шаломе, как бы передавая им по наследству свои истории. Это был один из самых изысканных фильмов Аллена. Отдавая себе отчет в том, что он не может в точности отразить настроение молодых героев, режиссер сделал их ретроманами, вложив им в уста свои старые экзистенциальные рассуждения. Они сталкивались с ушедшим миром буржуазного ХХ века и, попадая в омут его интриг, познавали себя и обретали, наконец, свою сексуальность. Это происходило и со всеми хрестоматийными героями Аллена, которые в силу обстоятельств эпохи тяготели к настоящему, а не к прошлому.
В «Фестивале Рифкина» режиссер возвращается к героям своей эпохи и, более того, близких ему профессий. Главный персонаж (в исполнении 77-летнего артиста Уоллеса Шоуна, временами мелькавшего на втором плане у Аллена в последние 40 лет) — экс-кинокритик и писатель-неудачник Морт Рифкин, который мыслит исключительно в категориях мироздания и участи человеческой. Он оказывается на кинофестивале в Сан-Себастьяне, чтобы последить за своей женой Сью (чуть постаревшая Джина Гершон из первосортных эротических триллеров 1990-х) — пиар-агентом модного французского режиссера арт-мейнстрима Филиппа. Этого режиссера-бездаря (таким его, во всяком случае, считает сам Аллен) играет вернувшийся в амплуа молодого и смазливого героя-любовника актер Луи Гаррель. Снимает Филипп исключительно антимилитаристские фильмы, а в грядущей картине намерен и вовсе примирить арабов с израильтянами. У Сью с ним, по-видимому, роман.
«Фестиваль Рифкина» — это, безусловно, ностальгическое кино, наполненное репликами о том, что и фестивали уже не те, и искусство, быть может, погибло вовсе. Однако ностальгия не мешает режиссеру оставаться увлеченным созерцателем современности, не уходя в дидактичное обывательство и не подвергнув ни одного из в равной мере эксцентричных героев критике. Как это присуще и самому Аллену, его герой Рифкин воспринимает все, что с ним происходит, со степенным спокойствием, не унывая напрасно, а лишь пускаясь в самоироничные рассуждения по любому поводу и не спеша прогуливаясь вдоль улиц Сан-Себастьяна. Чаще причиной рассуждений оказываются сны — такие, которые можно трактовать по столь почитаемому Алленом Фрейду.
Как отчаянный киноман, Аллен стилизовал эти сны под свои любимые фильмы, как уже многократно было доказано, повлиявшие на его поэтику. Экзистенциальные сомнения персонажа уместились в цитату из «Джульетты и духов» Федерико Феллини, переигранная сцена из «Жюля и Джима» Трюффо вместила в себя его ревнивые подозрения о супружеской неверности, а в декорациях «На последнем дыхании», по сюжету самого любимого фильма героя, произошел его воображаемый диалог с женой, определивший распад их брака. «Ангел-истребитель» Луиса Бунюэля о буржуа, которые не могут покинуть обеденной комнаты, в свою очередь обернулся метафорой невозможности выхода из долгоиграющих отношений, а переснятая сцена из «Седьмой печати» со смертью в исполнении Кристофа Вальца — отражением суицидальных наклонностей, которые имели место в его душе.
О «Фестивале Рифкина» писать трудно, потому что это жанровый фильм, который совершенен в себе. Каждая деталь в нем равноценна другой детали, а метод стал классическим и не нуждается в представлении. Так что перипетии сюжета не наталкивают на отвлеченные рассуждения, а «большие вопросы», которыми задается Рифкин, скорее служат беззаботным комическим элементом, несмотря на то, что иных себе не задает, очевидно, и сам Вуди Аллен.
Больше текстов о психологии, отношениях, детях и образовании — в нашем телеграм-канале «Проект "Сноб” — Личное». Присоединяйтесь