Время Чулпан

— Как ты думаешь, она могла бы стать министром культуры? — спрашивает меня Ренат Давлетгильдеев, с которым мы вместе ведем наше YouTube-шоу «Ты и Вы». Речь о Чулпан Хаматовой. Мы договорились с ней, что она сама приедет к нам на Красный Октябрь. А до того мы походим с Ренатом по местам ее «боевой славы», поснимаем Чистые пруды и театр «Современник». Все-таки это ее главный театр в течение почти двадцати лет. Хотя самые важные премьеры последних сезонов состоялись у нее на других сценах — в Театре Наций и в «Гоголь-центре». 

Чулпан много. Она всюду и по-прежнему нарасхват. Поразительно, как много она успела. Конечно, самое последнее дело хвалить актрису за трудолюбие и упорство. Тем не менее, кажется, что такого понятия, как «выходные» или «отпуск», в ее жизни просто не существует. Она или снимается, или репетирует, или вечером у нее спектакль. А еще есть благотворительный фонд «Подари жизнь», в какой-то момент сильно переиначивший и даже подчинивший себе всю ее жизнь. Ну и трое детей. Три дочери, пусть уже и не маленькие.

— Старшей-то уже скоро двадцать? — зачем-то уточнил я во время нашего интервью. 

— Спокойно! Еще девятнадцать, — подчеркнуто строго предупреждает Чулпан. 

И в тот же момент, словно застеснявшись собственного страха выдать возраст, смеется. 

Как говорит Костя Треплев в «Чайке» про Аркадину: «Ей хочется жить, любить, носить светлые кофточки, а мне уже двадцать пять лет, и я постоянно напоминаю ей, что она уже не молода». 

Но Чулпан совсем не меняется. Молодость — это не просто возраст большинства ее героинь. Это ее природные данные, высокий голос девятиклассницы, прорывающийся в каждой ее «взрослой» роли. Это амплуа инженю, которое она давно переросла, но с которым так и не смогла до конца расстаться. 

В ней по-прежнему живет застенчивая татарская девочка, обиженный подросток, золотая медалистка казанской математической школы. Любое бездействие для нее — пытка. Любое промедление — невыносимо. Может быть, отсюда бесконечный список дел, ролей, обязанностей? Стремительные переходы с одной сцены на другую? Из одного проекта в другой? Жизнь на пределе, на сверхскоростях, будто времени в обрез. И надо успеть, успеть… 

Блок вздыхал, вспоминая Комиссаржевскую: «Она была моложе, о, насколько моложе многих из нас». Про Чулпан можно сказать то же самое. Она моложе большинства своих сверстников. И эти ее отвага и робость — две крайности, столь много определяющие в ее характере и судьбе, — свойства очень юных людей. 

Перед началом интервью мы обменялись с Ренатом воспоминаниями, когда каждый из нас впервые услышал имя «Чулпан Хаматова». Для него это начало нулевых. Фильм «Страна глухих». И героиня, чье имя нельзя забыть или спутать с чьим-либо еще. Он тогда влюбился в нее. Для меня знакомство с Чулпан началось чуть раньше, с фильма «Время танцора» Вадима Абдрашитова. Она там танцевала. Одна. Что-то вроде степа или чечетки. Но без всякого дополнительного призвука каблуков или специальных профессиональных стальных набоек. Только танец девочки в светлой кофточке на фоне серой стены. Как вставной номер, как бенефисный выход будущей звезды. Чтобы ее будущим биографам легче было сразу начать с легенды. 

Чулпан вообще невероятно пластична. И потом не раз она будет возвращаться к танцу как одному из ключевых и важных средств актерской выразительности. Помню почти балетное действо по мотивам «Бедной Лизы», которое поставила для нее Алла Сигалова. И «Голую пионерку», где она бесстрашно выполняла кульбиты цирковой сложности. И ее Катерину в «Грозе», которая легко парила над сценой, держась одной рукой за канат, рискуя в любой момент рухнуть с многометровой высоты («Эх, почему люди не летают!»). 

Но вначале она… танцевала. Долго, исступленно, с каким-то отчаянным вызовом, когда все позволено. Ничего не страшно. И никто тебе не указ. Так что впору было фильм переименовать на «Время танцорки». Впрочем, до новой эры феминитивов оставалось еще двадцать лет.

На Чистых прудах

Мы идем с Ренатом по Чистым прудам, пустынным и бесснежным, но уже готовым к зиме. Впереди маячит фасад «Современника». Знакомые белые колонны и непривычное фойе с новыми красивыми люстрами и свежепобеленными стенами. Похоже на протестантскую кирху. Ни одного актерского портрета. Только небольшая черно-белая фотография Галины Борисовны Волчек в центре фойе. 

Прошел год без нее. Всего-то один год! А как все поменялось и в театре, и в нашей жизни. Она предчувствовала, что после нее тот «Современник», который она строила, не удержится, не устоит. Столько лет Галина Борисовна была основной «несущей конструкцией». Ее ненавидели, обожали, от нее уходили, к ней возвращались. А она все продолжала сидеть в десятом ряду по центру со своей никогда не гаснущей сигаретой. Неодолимая, как скала. Не подвластная никакой моде и трендам. 

Кстати, Чулпан она в свое время вычислила мгновенно, так и не посмотрев ни одного ее фильма, ни одного спектакля с ее участием — Галина Борисовна редко выбиралась в чужие театры. Просто заприметила лицо в телевизионной программе с «братом» Сергеем Бодровым-младшим. А потом сын Денис Евстигнеев рассказал ей про новую талантливую девочку с красивым татарским именем.

А дальше «Три товарища», и новая версия «Трех сестер», где Чулпан сыграет после Марины Нееловой Машу, и «Враги. История любви», и самый последний ее спектакль «Двое на качелях». И всюду Чулпан — ее любимый талисман, ее главная актриса, главный проводник в ту жизнь, к которой сама Волчек уже почти не имела отношения. Поэтому и думала о том, чтобы передать ей дело своей жизни, чтобы именно Чулпан после нее возглавила «Современник». Так исторически сложилось, что мужикам она не очень-то доверяла. А тут сильная женщина, всероссийская звезда с опытом своего серьезного дела. Умеет общаться с начальством и спонсорами. Тоже важный талант по нынешним временам! 

Впрочем, что на самом деле думала Галина Борисовна, не знает никто. Как все старые люди, она боялась любых «завещаний» и оттягивала принятие решения, сколько могла. Не обошлось тут, впрочем, и без участия «доброжелателей», постаравшихся ее поссорить с Чулпан. Всех деталей не знаю. Но факт налицо: в последние сезоны Чулпан отошла от «Современника», а отношения с Волчек стали прохладными, если не сказать больше. Сейчас, наверное, уже нет смысла доискиваться, кто был прав, кто виноват. Мы потом впрямую спросили Чулпан о ее последнем разговоре с Галиной Борисовной. И она, до того довольно расслабленная и непринужденная, как-то вмиг замкнулась и заметно погрустнела. 

 — Да, я помню наш последний разговор. Но я не буду его здесь воспроизводить. Для меня он был очень сложный. Сегодня я бы провела его совсем иначе. И это обида на себя, на глупость свою. Я все время напоминаю себе, что с людьми надо общаться так, как будто ты их завтра потеряешь. А в этот момент я просто забыла об этом. И мне сейчас очень плохо, когда я вспоминаю этот наш последний разговор с Галиной Борисовной. Конечно, я была в курсе ее дел, состояния здоровья. Поддерживала постоянную связь с ней через Дениса. Но то, как произошел наш последний разговор, я себе не прощу. 

И как-то неожиданно, кажется, совсем не к месту, обращаясь то ли к нам с Ренатом, то ли к невидимым зрителям нашего разговора, Чулпан вдруг воскликнет:

— Не делайте так никогда! Я вас очень прошу.

Назначение Виктора Рыжакова на место худрука «Современника» она поддержала. Тем более у них был недавний удачный опыт совместной работы в Театре Наций — спектакль «Иранская конференция», удостоенный в прошлом сезоне «Золотой маски». Пока никаких конкретных планов на будущее. Сегодня в репертуаре «Современника» значится только один спектакль с участием Чулпан Хаматовой — «Враги. История любви». Но идет он очень редко.

«Куда, куда вы удалились, златые дни весны моей?» 

Последняя премьера Чулпан — спектакль Театра Наций «Горбачев», где она играет нашу бывшую первую леди Раису Максимовну. Спектакль о частных людях, волею судьбы оказавшихся в самом эпицентре публичной, политической жизни. О любящей паре, пытающейся всеми силами сохранить свою любовь в нечеловеческих обстоятельствах постоянного контроля и номенклатурного прессинга. О мужчине и женщине, чья история способна растрогать даже самое холодное, бесчувственное сердце. 

Получился трогательный и нежный спектакль. Какое-то странное родственное, теплое чувство не покидает тебя все два часа. Это как перелистать семейный альбом или перечитать старые письма, потрогать, погладить руками вещи, которые давно никто не надевает. Но они по-прежнему зачем-то висят в гардеробной — платья, блузки, женские пиджачки с подложными плечами, какие были в моде в 80-е годы. Маленький музей одной великой любви, пожизненным хранителем которой остается Михаил Сергеевич Горбачев. 

Но это и спектакль-прощание. С молодостью наших родителей, с их мечтами, с их жизнью. Все проплывает в бесконечном театральном рапиде под арию Ленского в исполнении Сергея Лемешева «Куда, куда вы удалились…» 

Уже сейчас понятно, что дуэт Чулпан с Евгением Мироновым войдет в учебники по истории актерского мастерства ХХI века. Это именно новый актерский век по способности к мгновенным трансформациям, по скорости и снайперской точности сценического проживания чужой жизни в насквозь условном театральном пространстве. По попаданию в самую суть характеров, интонационный строй, пластический облик. 

Невозможно даже себе представить, какой за всем этим скрывается труд, сколько времени потребовалось для поиска исторической фактуры и погружения в архивные документы. Сколько надо было провести репетиций, чтобы добиться этого ощущения абсолютной актерской свободы. 

Спасибо карантину, который притормозил выпуск спектакля, назначенного на май 2020 года, позволив обоим актерам просто посвятить себя Раисе Максимовне и Михаилу Сергеевичу. Разумеется, под бдительным присмотром замечательного латышского режиссера Алвиса Херманиса, с которым они репетировали по Zoom. 

— Какой была Раиса Максимовна? — спросил меня Ренат. В силу возраста он не может ее помнить и знать. А я помню. И даже пару раз имел возможность наблюдать ее на музейных вернисажах и публичных заседаниях фонда «Культура». Очень сдержанная, обычно застегнутая на все пуговицы, официальная государственная дама, говорившая скучноватым поставленным голосом профессионального лектора из общества «Знание». Когда я слушал ее речи, меня не покидало чувство, что она все время что-то докладывает. Или держит экзамен, больше всего опасаясь, что ее заподозрят в невежестве или недостаточной осведомленности. Отсюда непонятное и необъяснимое напряжение, которое вызывало любое ее появление на публике. Наверное, кого-то она раздражала своей слишком правильной речью с лекторскими паузами и слишком продуманными нарядами. В народе ее не любили. Интеллигенты над ней подтрунивали. Считали провинциальной выскочкой («Подумаешь, Ставрополь!»), а Горбачева сразу записали в «подкаблучники». У нас обычно принято демонизировать роль жены, тем более когда у нее есть собственное мнение и ее не прячут от посторонних глаз. 

Отношение к Раисе Максимовне стало меняться только тогда, когда она заболела смертельной болезнью. Наверное, это было похоже на коллективное чувство вины, только усиливавшееся по мере того, как стали приходить неутешительные бюллетени из клиники в немецком городе Мюнстере. Общеизвестна и ее реакция на статью в «Известиях» под заголовком «Леди Достоинство», которую Михаил Сергеевич тайком притащил в реанимацию. Тогда она заплакала и сказала: «Надо было мне так заболеть, чтобы, наконец, меня поняли и перестали желать мне зла».

Все это Чулпан играет пунктиром в самом начале спектакля, пока они с Евгением Мироновым «разминают» текст, сидя перед своими гримировальными зеркалами. Они еще не Михаил Сергеевич и не Раиса Максимовна, они пока Женя и Чулпан, которые примериваются к своим ролям, как штангисты к весу или фигуристы к новому льду. Но уже очень скоро они ими станут. Как? Это нельзя объяснить. 

Меня больше всего поразило, что Чулпан удалось найти эту непередаваемую удивленно-восторженную интонацию своей героини. Как ей это удалось? 

— Это было чудо, — говорит Чулпан. — У меня были моменты совершенного отчаяния. От того, как я говорила, пытаясь подражать Раисе Максимовне, у меня начинала кружиться голова. Работали верхние резонаторы, и я буквально задыхалась. Все был какой-то фальшак. К тому же в процессе подготовки выяснилось, что подсмотреть или послушать ее особенно негде. Осталось очень мало ее видео и аудиозаписей. С Михаилом Сергеевичем есть, а с ней почти нет. Официальные телеканалы, куда я обращалась, отвечали: «Поищем», но ничего не находили. Но мои сетования все-таки не остались без ответа: один журналист из Самары прислал мне двухчасовое интервью, сделанное в 1996 году, когда Горбачев снова баллотировался в президенты. В основном там говорит он, но у нее тоже было несколько ответов на вопросы зрителей. И это было хоть что-то, какие-то законченные предложения. А сам журналист рассказал, что ему в 1996 году категорически «не рекомендовали» приглашать в свою программу Горбачева, но он тогда настоял, что это его частный телеканал, мол, кого хочу, того и зову. И вот поэтому видео сохранилось. Но вы знаете, в какой-то момент она сама ко мне пришла. Сама не знаю, как это произошло. Мы стали репетировать, и я почувствовала, что со мной что-то происходит. Каким-то сторонним слухом я слышу, как она произносит ту или иную фразу. И мне несложно за ней повторить. У меня изменился тембр голоса, у меня больше не кружилась голова. Я человек, который не верит в чудеса, но все, что произошло, — это из области фантастики. И сейчас, когда я выхожу на сцену, я боюсь, что это потеряю. Потому что я не знаю, как это делается. Я не могу это зафиксировать. Я боюсь, что как она сама пришла, так может и уйти.

С Михаилом Сергеевичем у Чулпан свой длинный сюжет отношений. Когда-то поиски спонсоров для фонда «Подари жизнь» привели ее к нему в офис на Ленинградском проспекте. Разговор не получился. Чулпан быстро поняла, что у Горбачева денег нет и что явилась она явно не по адресу. К тому же сам он был тогда поглощен поиском средств для детской гематологической клиники имени Раисы Максимовны Горбачевой в Петербурге. В чем-то их интересы с фондом «Подари жизнь» даже пересекались, поскольку речь шла все о том же заболевании крови и о новом протоколе лечения, принятом во всем мире, который еще только внедрялся в российскую систему здравоохранения. Настроенная прагматически, Чулпан не сразу осознала, чем ей может быть полезен первый президент СССР. И тем не менее спустя какое-то время они стали близкими друзьями. Его опыт, его мудрость, его практические советы по фандрайзингу станут незаменимыми при создании фонда «Подари жизнь» и вообще в судьбе Чулпан. 

— А что сказал Горбачев, когда увидел вас на сцене в роли Раисы Максимовны? 

— Убийственно похожа.

Она произносит это с интонацией спортсмена, поставившего мировой рекорд, и даже еще не до конца это осознавшего. Типа не думала, не гадала. Но вот случилось. Что еще можно к этому добавить? А потом вспомнила, как задолго до премьеры общалась с Михаилом Сергеевичем, сетовала, что роль не получается. И он ей так раздумчиво сказал: «Ну вот, если хорошо сыграешь Раису, надо будет на тебе жениться».

Мы сильнее, чем думаем 

Фонду «Подари жизнь» в декабре 2020 года исполнилось 14 лет. Я хорошо помню тот первый благотворительный концерт в «Современнике», который организовали Чулпан и Дина Корзун летом 2005 года. Тогда, казалось, все и закрутилось. Но нет, формально фонд был основан годом позже. А сами его матери-основательницы поначалу совсем не рвались ничего масштабного создавать и даже не без основания опасались быть заподозренными в какой-то своей корысти. Поэтому действовали максимально открыто. Впрочем, это не спасло ни Чулпан, ни Дину от подлых подозрений в самопиаре на бедных больных детях. Наверное, зачем-то надо было пережить и это? 

Людям трудно смириться, что что-то может в наши дни делаться без расчета и тайного умысла. Потом Чулпан будет много раз сталкиваться с попытками просчитать ее тайные выгоды во всей своей многолетней, многотрудной эпопее с фондом «Подари жизнь». Собственно, выгода у нее одна. И она ее ни от кого не скрывала — спасенные дети, их здоровье, их жизнь. 

Помню ее ответ на мой вопрос еще давным-давно, что она почувствует, когда Детский гематологический центр наконец будет построен. 

— «Восхищенья не снесла и к обедне умерла», — с грустной усмешкой процитировала она пушкинскую «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях». 

Центр открыли в памятном 2011 году. Этому предшествовала президентская кампания Владимира Путина, в которой Чулпан приняла непосредственное участие. Она отказалась стать доверенным лицом кандидата, но выступила в предвыборном агитационном ролике, где подтвердила, что все свои обязательства и обещания Владимир Владимирович перед сотрудниками центра исполнил. По этому случаю в интернете разразилась неистовая буря обвинений в коллаборационизме. Ни былые заслуги Чулпан, ни несчастные дети со своими смертельно опасными диагнозами, ни их родители, ни врачи, ни сам этот центр, оборудованный по последнему слову медицинской техники, — ничто не могло послужить оправданием или стать доводом для нашей либеральной общественности, дружно ополчившейся против одной хрупкой артистки. С пьедестала почти святой Чулпан будет свергнута до «пособницы режима». Кульминационным моментом этого низвержения станет церемония присуждения премии кинематографистов «Ника», где Ксения Собчак, известный мастер вопросов под дых, воспользовавшись преимуществами роли ведущей, прилюдно спросила Чулпан, стала бы она записывать пресловутый ролик, если бы на кону не стояла судьба ее центра? 

В тот момент зал Дома кино поделился на две части: одна злорадно наблюдала замешательство Чулпан, другая дружно возненавидела Ксению Собчак и готова была ее придушить. Дополнительную ноту смятения, не желая того, внес Евгений Миронов, который бросился на защиту своей подруги и партнерши, но сделал это как-то чересчур, может, порывисто и эмоционально, еще больше усугубив ситуацию всеобщей неловкости. Сейчас, как и десять лет назад, лично я продолжаю пребывать в полном убеждении, что Чулпан поступила правильно, а шельмовать ее за это было бесчестно и подло. Никаких других вариантов, кроме как договариваться с властью о поддержке, для нее не оставалось. Речь шла не о собственном благополучии, не о театре или расширении собственной жилплощади в качестве расплаты за услужливость и лояльность, хотя при троих детях она вполне могла бы и на это рассчитывать. Речь о другом: вместе с врачами и сотрудниками фонда она легко могла оказаться в ситуации безнадежного долгостроя, как это уже случалась не раз в нашем богоспасаемом Отечестве, например, с онкологическим центром на Каширке. И что тогда? К кому взывать? Кому в ноги бросаться? 

А в Центре имени Дмитрия Рогачева я был. И это одно из самых сильных впечатлений в моей жизни. Если бы не нынешний карантин, мы, конечно, должны были бы туда снова поехать с Ренатом. Потому что все проходит, все забывается — и роли, и спектакли, и фильмы, и все, связанные с ними терзания и озарения, — а вот этот центр останется. 

Издалека похожий на разноцветный кубик Рубика, он высится памятником стойкости, отваге и щедрости очень многих людей, которых объединила, собрала и заставила поверить в то, что все возможно и ничего не страшно, наша соотечественница, актриса Чулпан Хаматова.

Спрашиваем, осталась ли у нее обида на несправедливость, с которой ей пришлось столкнуться в 2011 году, например, на ту же Ксению Собчак. 

— Я понимаю, что за этим стояло и почему это произошло. Ну и что? Ксения другая. Она не обязана мыслить как я. Чтобы у нее были те же принципы. Может, поначалу и была какая-то обида. И был глубокий конфликт. Даже не конфликт — рана. Но потом было столько моментов, когда я сама звонила Ксюше и говорила, что ради фонда надо сделать это и это. И она никогда, никогда мне не отказывала. 

Сегодня у Чулпан другая забота, которой она откровенно поделилась в разговоре с нами. 

 — Сегодня о благотворительности надо говорить иначе, чем десять лет назад. Я уверена, что наше общество готово к этим переменам, что благотворительность — не про чувство вины, не про жертву, не про жалость. Тут должны срабатывать какие-то другие механизмы. В том числе те, которые связаны с творчеством. И сегодня вовсе необязательно для того, чтобы человек пошел и помог, непременно наступить ему каблуком в глаз, выдавливая слезу. Необязательно показывать лысеньких детей с катетером в ручке. Нужны другие пути. И тут я ориентируюсь на себя. Если я вижу, что мною манипулируют, у меня срабатывает обратная реакция. Я немедленно переключаюсь и даже не смотрю в эту сторону. Я не хочу жить с чувством бесконечной вины и собственного бессилия, но я хочу жить с убеждением, что могу что-то изменить. Без дополнительного давления на жалость. Да, речь идет об очень страшной и коварной болезни. Да, речь идет о совсем юных, невинных существах, которые и жизни-то не видели. Но говорить обо всем этом можно другим языком, находя какие-то другие метафоры и образы. 

Во многом из этой убежденности и родился новый видеоклип фонда, который был впервые представлен на прошлогоднем «Кинотавре». Вместе с режиссером и актером Женей Морозовым, затерянные где-то в полях Татарстана, голодные и холодные, они сидели в вагончике на съемках сериала «Зулейха открывает глаза». Чулпан рассказала свою идею, а на следующий день Женя принес листок бумаги, где было написано два слова: «Дети бегут». Почему-то она сразу представила этот бег, и картинка сложилась. 

Дети бегут от несчастья, от горя, от болезни, от страха… Бег, начавшийся для них раньше, чем для большинства их сверстников, станет ключевым образом будущего ролика. С музыкой особенно не заморачивались. Великий хит Земфиры «Хочешь» — песня на все времена, в которой при всем отчаянье слов все равно звенит надежда. «Хочешь» — это одновременно и вопль, и вопрос, и приказ, и мольба. Саму Земфиру упрашивать долго не пришлось. Один звонок Чулпан решил все. 

«Дети сильнее, чем мы о них думаем» — эти слова вынесены в заголовок нового клипа фонда «Подари жизнь». Но когда дистанция такая длинная и выматывающая, одной только силы воли может оказаться недостаточно. Важна поддержка: постоянная, на каждом этапе. И этот клип — еще и напоминание всем нам. Мы тоже сильные. Мы должны справиться. Ведь у Чулпан получилось.

Помочь подопечным фонда «Подари жизнь» — детям, которые болеют раком, можно здесь.

Посмотреть клип «Дети сильнее, чем мы думаем» на песню Земфиры «Хочешь?» можно здесь.

Больше текстов о культуре и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект "Сноб" — Общество». Присоединяйтесь