Салман Рушди: «Кишот». Сатирический роман современного классика

Жил когда-то в Америке, не имея постоянного адреса, торговый агент из Индии, чьи годы стремительно уходили, унося с собой способность трезво мыслить, а непомерная любовь к бессмысленным телепередачам привела к тому, что в желтых от электрического освещения номерах дешевых мотелей он слишком много смотрел телевизор, от чего с ним случился редкий психический недуг.  Он поглощал утренние программы, дневные передачи и шоу после полуночи, смотрел ток-шоу, мыльные оперы, комедии, реалити-шоу, второсортные сериалы для подростков, сериалы о врачах, полицейских, вампирах и зомби, истории из жизни домохозяек из Атланты, Нью-Джерси, Беверли-Хиллс и Нью-Йорка. Он следил за развитием любовных отношений, примирениями и ссорами между гостиничными принцессами и самопровозглашенными принцами, за людьми, прославившимися благодаря тому, что в нужный момент они оказались голыми, за сиюминутной славой юнцов, получивших известность в социальных сетях после пластических операций, сделавших их обладателями третьей груди либо — благодаря удалению ребер — фигуры, точь-в-точь повторяющей недостижимые для человека формы куклы Барби производства фирмы “Маттел”, а также за облаченными в малюсенькие трусики-бикини девушками, чей путь к славе был намного проще, ведь им посчастливилось выловить гигантского карпа в живописной местности. Смотрел он также конкурсы певцов и кулинаров, бизнес-дельцов и бизнес-наставников, мастеров управлять игрушечными машинками-монстрами и модельеров, шоу одиноких сердец для холостяков и незамужних девушек, бейсбольные матчи, баскетбольные матчи, футбол, рестлинг, кикбоксинг, экстремальный спорт и — непременно! — конкурсы красоты. (Он никогда не смотрел “хоккей”. Для человека его этнического происхождения, чья юность прошла в тропиках, хоккей — к тому же известный в США как “хоккей на траве” — был игрой, в которую играют на поле. А потому он считал, что играть в хоккей на льду — все равно, что кататься на коньках по лужайке.)

В результате такого непрерывного поглощения телевизионной продукции, которая прежде была ему доступна лишь благодаря складывавшемуся в изображение потоку электронов на экранах телевизоров с лучевыми трубками, а в новые времена — на плоских жидкокристаллических и плазменных мониторах, или дисплеях на органических светодиодах, он сделался жертвой все чаще поражающего нас психического недуга, из-за которого в сознании людей стирается грань между правдой и вымыслом. Случалось, что он вовсе не мог отличить реальность от “реальности” и считал себя настоящим жителем (вернее, невидимым обитателем) воображаемого мира по ту сторону экрана, что был столь мил его сердцу и — как он искренне верил — служил для него, а также для всего человечества, моральным, общественным и практическим руководством, как следует жить на свете. Время шло, и он увязал в этих зыбучих песках нереальной реальности все глубже, по праву считая себя ее частью, вступая во все более тесные отношения с обитателями этого красочного мира, словно современная Дороти, всерьез раздумывающая, не перебраться ли ей в страну Оз навсегда. Так продолжалось, пока в какой-то момент все это не переросло в нездоровое (а каким еще может быть влечение, обреченное остаться без ответа) чувство, направленное на одну конкретную обитательницу телевизионного мира — прекрасную, дерзкую и обожаемую публикой мисс Салму Р., — в слепую страсть, которую он сам, довольно опрометчиво, принял за настоящую любовь. Любовь, во имя которой он поклялся, презрев любые опасности, отыскать путь в тот лучший из миров, в котором, среди себе подобных, в высоком разрешении обитает его “возлюбленная”, чтобы рыцарскими подвигами и душевным благородством навсегда завоевать ее сердце.

Этот человек медленно разговаривал и медленно двигался, немного приволакивая при ходьбе правую ногу вследствие произошедшего много лет назад Внутреннего События. Случившееся тогда повредило и его память: до мелочей помня события глубокой давности, он лишь обрывочно мог припомнить, что происходило с ним в среднем возрасте. Его воспоминания об этом периоде жизни были как груда кирпичей, наспех накиданная нерадивым строителем, желающим создать видимость ровной стены, тут и там зияющая дырами и пробелами. Эти лакуны в памяти он заполнял фальшивыми воспоминаниями, которые черпал из увиденного по телевизору. В целом же, несмотря на все недостатки, для своих лет он пребывал в весьма хорошей форме. Это был высокий человек с несколько, пожалуй, вытянутой фигурой, как на картинах Эль Греко или в скульптурах Альберто Джакометти. Как правило, люди с подобной внешностью оказываются склонны к меланхолии; ему же, напротив, посчастливилось обладать неоценимыми для торгового агента достоинствами: располагающей улыбкой и старомодными манерами джентльмена. В свои лучшие годы, довольно долго, он как раз работал торговым представителем. Успеху на этом поприще способствовала и подходящая фамилия — Смайл. «Мистер Исмаил Смайл, менеджер по продажам, фармацевтическая компания "Смайл", Атланта, штат Джорджия» — гласила его визитная карточка. Он очень гордился, что носит ту же фамилию, которая фигурирует в названии корпорации, где он работает.

Традиционное для семьи имя. Название семейства товаров. Это непременно должно давать определенные преимущества — по крайней мере, он в это верил. Однако теперь, когда наступила пора его последнего, самого невероятного приключения, он решил выбрать для себя другое имя.

(Необычная фамилия Смайл, кстати говоря, представляет собой американизированную форму фамилии Исмаил, так что на самом деле престарелый торговый представитель мог зваться мистер Исмаил Исмаил или, если угодно, мистер Смайл Смайл. Темнокожий американец, вожделеющий темнокожую американку. Впрочем, сам он никогда не считал, что все, что с ним происходит, как-то связано с его расой. Он сделался человеком, не зависящим от цвета собственной кожи, если так, конечно, можно сказать. Таковым сделал его избранный им путь. Путь, следуя по которому ему суждено подвергнуть сомнению и в корне поменять еще очень многое в своей жизни.)

Чем больше он думал о женщине, любви к которой он поклялся посвятить себя до гробовой доски, тем яснее осознавал, что столь влиятельная особа едва ли рухнет в обморок от счастья, услышав от совершенно незнакомого человека, что он испытывает к ней amour fou, безумную любовь. (Он был безумен, но не настолько.) А значит, ему следует продемонстрировать всем и каждому, что он достоин ее, и с этого момента главным делом его жизни станет сбор подобных доказательств. Именно так! Он докажет, что достоин ее! Сейчас, когда он начал свое странствие-квест, ему важно постоянно информировать о своих деяниях объект обожания, а потому ему следует вступить с ней в переписку, одно за другим посылать письма, в которых он сможет излить перед ней свою душу, раскрыть всю силу своей любви и неколебимую решимость, с какой он будет завоевывать ее руку и сердце. В этот момент его одолели сомнения. Если он раскроет перед ней всю ничтожность своего настоящего положения, она, возможно, с милым смешком отправит его письмо в мусорную корзину, после чего для нее с ним будет навсегда покончено? Если сообщит в письмах свой возраст или опишет детали внешности, она, быть может, отшатнется от него, испытав одновременно ужас и веселье? Если напишет свою, явно указывающую на благородное происхождение фамилию Смайл, к тому же связанную с большими деньгами, возможно, прочитав его письмо в дурном настроении, она сообщит его имя властям, которые станут гоняться за ним, как за собакой; если предмет его обожания поступит с ним так, это разобьет ему сердце, и он умрет. Поэтому он решил до поры до времени хранить свою подлинную личность в секрете и открыться лишь после того, как его письма и описанные в них поступки смягчат ее сердце и она будет готова благосклонно принять его ухаживания. Но как он поймет, что настал подходящий момент? Этот вопрос он пока оставил без ответа. Прямо сейчас он должен начать нечто важное. И вот однажды ему пришло подходящее для использования в письмах имя, самая верная идентичность, оно явилось ему на границе сна и яви, когда он размышлял, как бы изменилась наша жизнь, если бы волшебные миры, что мы видим за завесой сомкнутых ресниц, смогли проникнуть в реальность и стать ее частью.

Книга доступна для предзаказа на сайте издательства Corpus