Игорь Порошин: Без Олимпийских игр

7 марта 2016 года самая знаменитая российская спортсменка Мария Шарапова призналась в том, что употребляла запрещенный препарат мельдоний (милдронат). Таким образом, Шарапова, уже двадцать лет живущая в Штатах и говорящая по-русски с легким, но различимым американским акцентом, очутилась в длинном ряду отечественных спортсменов, уличенных в применении данного вещества.

С другой стороны, Шарапова из ряда вон – она первой из русских атлетов признала свою вину. Это противоречие «русского греха» Маши и нерусскости ее реакции на обвинение может принести в Россию много нового. Например, норму публичной исповеди, давно принятую на Западе, особенно в Америке, и отвергаемую в России как бесстыдство гордыни. Но какими бы искренними вдруг ни стали официальные и знаменитые лица России благодаря поступку Шараповой, признание Маши никак не изменит ситуацию с допингом в спорте. Допинг невозможно изъять из жизни. Без Олимпийских игр прожить можно. Без допинга – нет.

РусьАДА

Просто факты. На зимней Олимпиаде в Ванкувере впервые за всю историю (если считать СССР частью истории страны) Россия не попала в первую десятку в общекомандном зачете: только пятнадцать медалей, из них три золотые. Уже через четыре года страна праздновала в Сочи мировое господство: тридцать три медали, тринадцать из них золотые.

Постановлением правительства № 812 от 20 октября 2009 года в структуре Федерального медико-биологического агентства (ФМБА) появилось подразделение спортивной медицины с бюджетом 1,9 миллиарда рублей в год. На ФМБА были возложены следующие задачи:

– медико-санитарное и медико-биологическое обеспечение спортсменов сборных команд РФ, включая проведение углубленного медицинского обследования спортсменов;

– организационно-методическое руководство и координация деятельности организаций здравоохранения по спортивной медицине.

5 марта 2010 года в Доме правительства на совещании под председательством премьера РФ Владимира Путина разбирали жалкий итог Олимпиады в Ванкувере. Говорили и о том, как Россия отстает как раз в «медико-санитарном и медико-биологическом обеспечении спортсменов». Подчеркивалась исключительная роль ФМБА в ликвидации этого отставания. На заседании помимо премьера был вице-премьер Дмитрий Козак, министр спорта, туризма и молодежной политики Виталий Мутко, директор ФСБ Николай Патрушев. Последнее имя в официальные информрелизы не попало. В коридорах власти спортивной медициной теперь занимается Контора.

Это домыслы, спекуляции, правда, которую никто никогда не выпустит на свет, – выберите нужное. Но даже если это так, что здесь плохого? Хватит уже этих повивальных бабок с допингом – столько раз мы из-за них прокалывались. Довольно самодеятельности русских тренеров и врачей, с их пещерными представлениями о том, что и как может давать результат.

Печально, конечно. Но кто в России может быстро и эффективно обеспечить торжество научно-технического прогресса, победить жульничество, а также обеспечить строжайшее соблюдение международных предписаний? Только Контора. Да ведь неважно, с Конторой или без, России удалось сделать невозможное – стать властелином мира на домашних Играх в Сочи. Тут самое важное даже что не в князи, а что без грязи. Ни одного допингового скандала с нашим участием на Играх в Сочи не зарегистрировано.

Только один раз аббревиатура ФСБ появляется в официальных документах, связанных с олимпийским спортом. Спустя почти два года WADA (Всемирное антидопинговое агентство) опубликовало 324-страничный доклад о положении дел с допингом в российском спорте. Старт расследованию WADA дал документальный фильм, показанный немецким телеканалом ARD. В фильме приводится несколько свидетельств того, что российское антидопинговое агентство РУСАДА недобросовестно исполняет свои обязанности. Что РУСАДА манипулирует допинг-анализами российских атлетов. И что манипуляции эти – исполнение высшей воли. Это тоже не факт, разумеется. Это вывод создателей фильма. 

Итогом доклада WADA стало временное отстранение всех российских легкоатлетов от соревнований в связи с фактами массового использования допинга. Но больше всего на человечество произвело впечатление другое. В докладе утверждается, что РУСАДА несанкционированно уничтожило 1417 проб российских атлетов.

В декабре прошлого года все руководство РУСАДА подало в отставку. 3 февраля умер Вячеслав Синев, занимавший пост председателя исполнительного совета. А через девять дней от разрыва сердца скончался Никита Камаев, бывший исполнительный директор РУСАДА.

В докладе WADA говорится, что в стенах Российского антидопингового агентства многократно появлялись офицеры ФСБ и неоднократно вмешивались в работу лаборатории, часто с угрозами. Но поскольку WADA ссылается на анонимные источники, эта информация не получила должного распространения. Я не знаю, кому и зачем это нужно.

Давайте теперь попробуем выбраться из этого путаного, опасного подземелья фактов. Вопросы нам будут служить лестницей.

Вы верите, что руководство РУСАДА уничтожало / подменяло пробы наших атлетов, руководствуясь ложно понятым патриотическим чувством?

Но если это не идеализм, вы верите, что уничтожение / подмена проб в лаборатории РУСАДА преследовали своей целью спасти частный бизнес руководства этой организации (установлены факты оплаты спортсменами подобных услуг) и больше ничего?

С другой стороны, вы верите, что допинг централизованно насаждался в российском олимпийском спорте?

Кто был этим центром управления полетом от позора Ванкувера до триумфа Сочи? ФСБ? Владимир Путин?

А кто вам сказал, что допинг ОБЕСПЕЧИВАЕТ победы?

Изумительный русский прорыв в Сочи не может быть объяснен и описан изумительной силой системы медицинского сопровождения (неважно, легитимной или запрещенной) спортсменов.

На поверхности куда более простые средства достижения успеха: выдача российских паспортов иностранным спортсменам экстра-класса (пять из тринадцати золотых медалей завоеваны людьми, которые не говорят по-русски), экспорт лучших тренеров (семь из тринадцати наших российских чемпионов были подготовлены иностранными специалистами), спорные решения судей (золотая медаль Аделины Сотниковой в фигурном катании), а также доблесть, воля, труд, преодоление – то, на что действие допинга не распространяется. И более того – что допинг отнимает, ибо допингующийся уверен, что у него есть заведомое преимущество в чудодейственных силах снадобий, психологически он ослаблен, демотивирован.

Применяют ли допинг спортсмены других стран? Конечно. Как выглядит статистика пойманных в России на фоне других? Крайне невыигрышно. Но лишь в приближении к текущему времени. В историческом ракурсе Россия выглядит почти такой же империей зла, как и Америка, – тринадцать отобранных олимпийских медалей против одиннадцати у Америки. Правда, шесть из этих наград омыты слезами позора одной спортсменки – великой бегуньи Марион Джонс.

Марион Джонс целиком и полностью признала свою вину. В истории российского спорта только два человека признались в том, что им вменяет антидопинговая полиция. Это Мария Шарапова и легкоатлетка Юлия Степанова. На показаниях Степановой и ее мужа, бывшего сотрудника РУСАДА, почти целиком построен немецкий фильм-разоблачение, запустивший невиданную волну проверок и репрессий в отношении российского спорта. Причем все свидетельства Степановой были сделаны в механике советского диссидентства семидесятых. Степановы выехали из России осенью 2014 года, до выхода фильма на канале ARD, а в марте 2016 года они попросили политического убежища в Канаде.

То есть Россию делают исключительной не сами факты применения допинга и даже не их количество, но упрямое отрицание своей вины и столь же упрямое стремление всеми средствами уйти от ответственности.

Россия дразнит допинговую полицию мира. И именно поэтому все, что происходит с российским спортом, внешне может напоминать погоню или даже травлю. Это не пресловутое лицемерие Запада – «мы чистые и честные, вы погрязли в грехе, мы вас накажем». Это научение хорошим манерам – современной культуре покаяния. Знаменитому западному смирению перед законом. И если даже самые яростные русские антизападники признают это смирение великой гражданской добродетелью, то почему бы все, что сейчас в нас вызывает стыд и глубокую обиду, не принять как благую весть.

Допинг исцеляющий

Мой друг – фейсбук. О чем вы сообщаете мне каждый день, мои друзья – совестливые, отзывчивые, социально чуткие, общественно чувствительные? О том, что мы катимся в тартарары. О том, как в бизнесе побеждают кумовство и придворные интриги, а не свободная конкуренция. О том, как бесправен человек перед русским судом. О том, как по всем фронтам разумное, доброе, вечное терпит поражение. И как это разумное, доброе, вечное спокойно, с достоинством где-то торжествует. Вне наших пределов.

Да, я умею смотреть на вас с нежной иронией, мои темпераментные друзья. Но я сам выбрал вас таких – страстных, патетических, часто неразумных. Отсюда моя нежность. У меня практически нет других друзей. И нет, конечно, других новостей, кроме плохих. «Хорошая новость» похожа на «доброе кино» кинорежиссера Сарика Андреасяна, в лучшем случае – бессмысленное, ущербное, вредное, как анаболические стероиды. No news good news. 

Но все же, все же мы умиляемся животным, которые, конечно, лучше людей, о которых сообщают новости. Мы радуемся свадьбе подруги и иногда даже клешне омара в чьей-то тарелке. Наконец, мы спасаемся в искусстве, впрочем, тут же ссорясь в спорах о вкусах.

Давайте же считать новости о допинге нашим котиком, нашей свершившейся наивной фантазией. Мы ведь искренне верим в то, что если какой-то русский край вывести из подчинения центральной власти – населить его норвежскими чиновниками, шведскими промышленниками и финскими фермерами, то субъект независимости от Кремля мигом станет самым цветущим русским краем. Так вот, это свершилось. 

Доклад WADA и последующие разоблачения, связанные с употреблением мельдония, разгромили все российские антидопинговые институции. Представьте себе, что ключевые должности в прокуратуре России заняли те самые стерильные скандинавы. Вот это и получилось, да в маленькой, не имеющей никакой связи с основными человеческими потребностями области – надзоре за медициной в спорте высших достижений.

«То, что случилось, это фактически форма оккупационного режима», – с горечью констатирует Николай Дурманов, один из самых крупных российских экспертов в области допинга. Что означает эта страшная метафора? Только то, что любые новые попытки сопротивления режиму надзора за российскими атлетами, явные или партизанские, а тем более попытка надуть надзирателей неизбежно приведет к изоляции России в спорте. А мы намертво прикреплены к миру самым большим крючком на свете. В эпоху упадка доверия к результатам Олимпийских игр чемпионат мира по футболу становится и уже стал главным событием планеты Земля. Россия его принимает в 2018 году.

Примерно десять лет назад чемпионат мира в России был придуман как грандиозный финал, всемирная месса во славу правления Владимира Путина. Уже понятно, что она не получится столь ликующей, как задумывалось. Отмена мессы, ее конфискация разом объединит Россию не с миром, а с Северной Кореей. А такого, конечно, никто не задумывал и не хочет.

Конец Игр

Полная и безоговорочная капитуляция российского спорта перед международным правом, несомненно, сделает его послушнее, изгонит из него нахальное вранье, которое приводит в ярость Запад. В сущности, речь идет всего лишь о приятии новой имиджевой нормы – гладком бритье, столовом этикете или форме вежливости. Это просто. Потому что за этим стоит трехсотлетняя практика свободного или насильственного экспорта западных норм. Мы еще услышим чистосердечные признания русских спортсменов, мы еще увидим их слезы в прямом эфире – эти базовые жанры цивилизации зрелищ, когда знаменитость расплачивается за ошибки публичным покаянием.

Станет ли с принятием этой нормы российский спорт чище – крайне сомнительно. Чистыми, прекрасными были помыслы барона Пьера де Кубертена, телепортировавшего великую античную идею олимпиад в новое время. Первые Игры прошли в 1896 году. А в 1904-м, то есть на третьей Олимпиаде, случилось вот что. Американец Томас Хикс на двадцать втором километре марафона потерял сознание. Врачи, приводя его в чувство, сделали ему инъекцию стрихнина и дали выпить бренди. Хикс падал еще несколько раз, и тут же появлялись врачи со стрихнином и бренди. Хикс, шатаясь, добрел до финиша и получил золотую олимпийскую медаль. При этом финишную черту он пересек вторым. Просто первого, Фреда Лорза, поймали на жульничестве – во время забега его подвозил автомобиль. А стрихнин и бренди – это не жульничество. Это оружие героя.

И вот эту комическую жуть называют райскими кущами олимпизма – его навсегда утерянной чистотой.

Нет, беда сегодняшнего олимпийского спорта, напротив, в его чрезмерной стерильности. В том, что в нем больше невозможны проявления отчаянного риска, самого отчаяния, как смерть датского велосипедиста Курта Йенсена на римской Олимпиаде в 1960-м от передозировки амфетамина или хотя бы незабвенный забег на сто метров Бена Джонсона, напичканного анаболиками.

Современный спорт – это всего лишь нарядная витрина, в которой отражается ученый спор великих фармацевтических лабораторий. Грань между «хорошим» и «плохим» в этой дискуссии может быть разбита боем кремлевских курантов. Погубивший карьеру Маши Шараповой мельдоний был не вреден в 2015 году, а в 2016-м попал в черный список WADA.

И поэтому самое важное для тех, кто наблюдает, а не участвует в этом поединке, – прерванный полет Шараповой, ее в секунду стихнувшие знаменитые стоны, а не то, пыталась она обмануть соперниц этим мельдонием или нет. Тут нет энергии преступления, ясного, как в фильме Хичкока, силуэта преступника. Ну, что-то вколола себе. Мы тоже отчаянно допингуем, как считает исламский мир, когда чинно полощем рецепторы Брунелло ди Монтальчино. А они на рынках Карачи, Калькутты и Кабула бесстыдно дуют гашиш. За ношение такого допинга в России отлучают на несколько лет от свободы. А Голландия в таком стимуляторе сознания не видит никакого греха. Нравится – дуй. И нет никакого WADA, чтобы со всем этим диалогом культур разобраться. Любовь, конечно, тоже допинг. От нее, как известно, вырастают крылья. Но на некоторых он оказывает самое разрушительное воздействие. Читайте трагедии Шекспира. Или хотя бы портал life.ru. Телевизор – жуткий допинг. Он разрушает мозг. Но фейсбук еще хуже. Он чреват жесточайшей аддикцией, сродни героиновой. Да и сама жизнь – это допинг от смерти, небытия.

Эта софистическая цепочка – не агитация за отмену допинга. Но попытка таким образом описать кризисную ситуацию в олимпийском спорте. Она связана не с тем, что в спорте стало много допинга (его очевидно меньше по сравнению с восьмидесятыми). Но с тем, что спорт стал слишком технологичен. По сути, он превратился в полигон медицины. Легальным полем опытов над человеком. В тех дисциплинах, где эксплуатируются главным образом скорость и выносливость, атлет выглядит если не самой машиной, то ее частью. Как пилот в болиде «Формулы-1». В этом очень мало чуда, игры случая, обмана ожиданий, трепета сердца. Это похоже на работу робота – изумительно, но наскучивает. Вот почему футбол, с его глупостями вроде единственного гола, залетающего в ворота после случайного отскока, продолжает возвышаться и по суммарной телеаудитории уже превосходит летние Олимпийские игры, не говоря о зимних. 

Спорт стал слишком похож на служанку медицины – эту королеву индустрий ХХI века и ее гения – биохимии. И учитывая, к какому вопросу подошла ее младшая сестра – биогенетика – в связи с расшифровкой генома человека, казаки-разбойники в московской антидопинговой лаборатории покажутся нашим потомкам пленительными играми предков вроде фехтовальных поединков в «Трех мушкетерах».

Генный допинг уже есть в спорте. Никто просто не знает, как его ловить. Генная селекция, когда по анализу волоска можно будет судить о физическом (как, впрочем, и интеллектуальном) потенциале ребенка, сделает практически любую категорию спорта такой же уныло предсказуемой, как гонки «Формулы-1». И чем грандиознее будут успехи в деле ремонта человека, чем быстрее он будет бежать по дороге к бессмертию, тем больше все эти состязания в силе, выносливости и скорости будут напоминать ярмарку машин-беспилотников. Так что впору будет писать в титрах имена крохотными буквами, а названия корпораций, их сконструировавших, – большими.

Надеюсь, эта картинка не материализуется на Олимпийских играх. Надеюсь, это предприятие, воплощавшее в себе дух ХХ века, с его страстью к парадам, ярмаркам национального тщеславия и военными травмами, закроют раньше. Футбол, литература, кино, музыка – у нас осталось не так мало, чем развлечься, пока не расшифрован ген, отвечающий за фантазию. Без Олимпийских игр человечество проживет. Как прожило без них 1502 года, со времен запрета императора Феодосия II. Никто тогда этого даже не заметил.Ɔ.