Охтяне, староверы и их захоронения. Отрывок из книги «Некрополи Петербурга»
Третьим комплексом кладбищ, правда несравнимым по размеру с уже описанными Смоленскими и Волковскими, стали Малоохтинские кладбища — православное и старообрядческое — на правом берегу Невы. Охта, разделенная на Малую и Большую, с петровских времен была и географически, и ментально оторвана от остального города. Географически — потому что в те времена не существовало постоянных мостов на Неве, а ментально — потому что, благодаря отсутствию мостов, а значит, и постоянного взаимодействия с посторонними, на Охте сформировалась своя общность — охтяне. Переселенные из разных губерний (часто с Севера) при Петре I для работы на верфи, будущие охтяне занимались плотницкой работой, но постепенно забросили кораблестроение и занялись столярным ремеслом, в чем были весьма успешны: резные иконостасы с Охты были распространены в разных частях России, а один из охтинских мастеров, Н. А. Леонтьев, даже получил право ставить на своих изделиях «...герб Северо-Американских Соединенных Штатов за искусную резьбу по дереву»*.
Женщины на Охте занимались торговлей молоком, причем нередко охтянки покупали молоко и молочные продукты у ингерманландцев, а потом сами разносили товары по разным концам Петербурга. Здесь важно подчеркнуть еще одну отличительную черту охтян — женщины-охтянки были независимы от своих мужей: «...муж совершенно не входит в торговлю жены и не имеет права требовать от нее отчета: она сама ведет свои дела и приобретает средства, при помощи которых становится не только в независимое положение от мужа, но нередко приобретает и перевес над ним. Если муж, по слабости, которая сродна большинству русских мастеровых, пропивает свой заработок, то жена держит прилично весь дом и кормит семью»*. Воспитывалась такая независимость с детства, поскольку девочки участвовали в торговле, помогая матерям и скапливая собственные деньги, а вырастая, сами собирали себе приданое и выходили замуж не по указке родителей, а по собственному желанию.
В некотором смысле эта вольность проявлялась и в религиозности: многие охтяне, переселенные, как уже отмечалось выше, с Севера, были старообрядцами. Поэтому неудивительно, что на Охте было несколько старообрядческих кладбищ. Одним из таких и было Малоохтинское старообрядческое кладбище, которое упоминается с 1760 года. Оно принадлежало общине старообрядцев-беспоповцев поморского согласия. В отличие от федосеевцев, бывших в жесткой оппозиции с православной (нововерческой) церковью и государством, поморцы были более сговорчивы и готовы на уступки власти**.
Гонения на старообрядцев, сильные в первой половине XVIII века, в правление Екатерины II были несколько смягчены. В 1768 году Малоохтинскому кладбищу был дан официальный статус, также была расширена его территория, что сделало некрополь одним из важнейших мест для поморцев.
В начале XIX века на кладбище были построены молельня, богадельня, больница, а территория некрополя неоднократно увеличивалась. Казалось бы, для старообрядцев настали светлые времена, но не тут-то было. Дело в том, что поморцы почти с основания Малоохтинского кладбища делили его с федосеевцами и это соседство, сопровождаемое частыми диспутами по религиозным вопросам, привело к трагической развязке. Новый виток гонений на старообрядцев в 1840-е годы обрушился в первую очередь на радикальных федосеевцев, но не пощадил и их менее радикальных соседей-поморцев. Богадельня была отдана Императорскому человеколюбивому обществу — в ней освятили православную церковь, а старообрядческое кладбище было закрыто и разграблено: «Малоохтинское кладбище... пришло в крайнее расстройство: некоторые могилы разрыты, все бывшие около могил деревянные палисадники уничтожены, большая часть бронзовых крестов и складней похищены, а деревянные кресты спилены, из надгробных плит лучшие употреблены на тротуары при вновь устроенной богадельне... причем на некоторых плитах оставлены даже делаемые обыкновенно на надгробных памятниках надписи, самая же теска плит для тротуаров, как видно, производилась на кладбище, потому что на нем всюду валяются обломки и разбитые части надгробных камней, а ближайшие к богадельне могилы завалены щебенкою, из разбитых надгробных камней устроены также, вне ограды богадельни, переходные дорожки через лужи; наконец на могилы, прилегающие к богадельне, выливаются помои»**.
В 1863 году было предложено восстановить Малоохтинское раскольничье кладбище Феодосийского и поморского согласия, когда с просьбой привести его в порядок выступили богатые купцы-поморцы. Стала продвигаться мысль о том, что поморцы притеснены ошибочно, поскольку они лучше федосеевцев: «...поморцы, ошибочно смешанные с феодосиевцами — сектой наиболее вредной, незаслуженно подверглись означенным притеснениям»**. В 1865 году кладбище отдали старообрядцам, которые начали приводить его в надлежащее состояние и продолжили хоронить своих умерших. Кстати, после того, как кладбище вернули поморцам, было указано: «...взятые с могил кладбища на богаделенные тротуары плиты возвратить на места, с тем чтобы взамен оных раскольники поставили для тротуаров другую плиту»**. То есть за расхищение собственного некрополя старообрядцы должны были еще и заплатить!
Постепенно кладбище было восстановлено, на нем снова появились традиционные для старообрядцев надгробные сооружения: восьмиконечные кресты и голубцы — кресты с «крышей».
Малоохтинское православное кладбище появилось примерно в то же время, что и старообрядческое. Исследователи пишут, что в 1762 году кладбище уже существовало и на нем была построена часовня, однако впоследствии, в 1781 году, на кладбище была построена и церковь во имя Святой Равноапостольной Марии Магдалины. некоторые датируют открытие кладбища 1782 годом, то есть уже после постройки церкви.
На кладбище хоронили жителей Малой Охты — людей в основном небогатых, занимающихся ремеслами. Однако были здесь погребены и несколько знаменитостей, например: художник-маринист А. П. Боголюбов, архитектор И. П. Ропет, писатель Н. Г. Помяловский. Судьба последнего еще до смерти была тесно связана с Малой Охтой и местными кладбищами: его отец служил в церкви Марии Магдалины, а описание кладбищ встречается в произведениях Помяловского. Так, в своем рассказе «Поречане» (М. : Правда, 1949) он описал разрушение старообрядческого кладбища: «...кладбище, на котором покоились родные их и земляки, было разметано; могильный камень, дерево, железо и бронза были расхищены, самая молельня обращена в православную церковь». Не обошел он вниманием и православный некрополь, служащий, по его мнению, публичным садом для местных жителей, поскольку других садов в округе не было. Также Помяловский описывал церковные праздники: «...кладбище переполнено нищими, торговым людом и почитателями праздника, из которых, между прочим, большая часть пришла помянуть своих родственников и друзей с самоварами, кофейниками, водкой и закуской. Стон стоит на кладбище, потому что многие, не дождавшись крестного хода, уже успели справить поминальную тризну, — а на тризне, как известно, наш православный народ не ест, а лопает, не пьет, а трескает». Не напоминает ли празднества на Смоленском кладбище?.. Помяловский скончался в 1863 году, однако его связь с Малой Охтой не пропала — в 1913 году его фамилией была названа улица, идущая вдоль кладбища.
* Историко-статистические сведения о С.-Петербургской епархии. Вып. 7. 1883.
** Кобак А. В., Пирютко Ю. М. Исторические кладбища Санкт-Петербурга.