Селедочные головы, советы Маяковского и неприятие «антисоветского». Как жила поэтесса Агния Барто

Селедочные головы и Луначарский

Агния Барто родилась 17 февраля 1907 года в Москве. Во многих биографических статьях и энциклопедиях годом рождения поэтессы указан 1906-й. Как рассказывала ее дочь Татьяна Щегляева, приписать себе один год Барто пришлось, чтобы получать паек, который в постреволюционные годы выдавали служащим. 17-летняя девушка сказала, что ей 18, устроилась делопроизводителем в магазин «Главодежда» и стала регулярно получать «продуктовый набор» — селедочные головы. 

В своих воспоминаниях Барто много писала об отце — ветеринарном враче Льве Волове. «И сейчас слышу голос отца, читающего мне, маленькой, басни Крылова, — рассказывала поэтесса. — Он очень любил Крылова и знал наизусть почти все его басни. Помню, как отец показывал мне буквы, учил меня читать по книжке Льва Толстого, с крупным шрифтом. Толстым отец восхищался всю жизнь, без конца перечитывал его. Родные шутили, что, едва мне исполнился год, отец подарил мне книжку "Как живет и работает Лев Николаевич Толстой"».

Писать стихотворения Агния начала в четыре года: «Девочка гуляла в зеленых лугах, ничего не знала о своих ногах». Гимназисткой она увлекалась творчеством Ахматовой — в доме поэтессы до сих пор хранится тетрадка с переписанным «Сероглазым королем» и ее собственными стихами-подражаниями.  

Несмотря на увлечение писательством, стать Барто собиралась балериной. Она училась в хореографическом училище, там же начался ее литературный путь. На выпускном, как рассказывала дочь поэтессы, под музыку Шопена Агния читала свое стихотворение «Похоронный марш», «принимая при этом трагические позы». В зале тогда сидел нарком просвещения РСФСР Анатолий Луначарский и «с трудом прятал улыбку». Через несколько дней он устроил встречу с девушкой и сказал, что она обязательно будет писать веселые стихи.

«Слово “покорно” здесь чужое»

После этого Барто всерьез занялась литературой, отнесла свои рукописи в Госиздат, где ее сразу же отправили в детский отдел. В 1925 году издали первые стихотворения поэтессы «Китайчонок Ван Ли» и «Мишка-воришка». Оба они рассказывали о трагической судьбе детей — и об их чудесном спасении пионерией. Свои политические взгляды Барто не скрывала — в своих произведениях она всегда открыто поддерживала советскую власть.

Позже были «Первое мая», «Братишки» и стихотворения, написанные совместно первым с мужем, поэтом Павлом Барто — «Девочка-ревушка», «Девочка чумазая» и «Считалочка».

Быть поэтом — а точнее, детским поэтом — Барто училась у Владимира Маяковского, Корнея Чуковского и Самуила Маршака. Учителя-писатели критиковали ее за «рюшечки, оборочки, бюстгальтеры и прочие вспомогательные средства», говорили, что поэтессе не хватает цельности стиха.

Барто вспоминала, как однажды, не выдержав, сказала Маршаку: «Давайте встретимся в следующий раз только тогда, когда вы примете все мое стихотворение в целом, а не отдельные куски или строчки». Поэты увиделись спустя много лет — Маршак тогда хвалил «Снегиря»: «Прекрасное стихотворение, но одно слово надо изменить: “Было сухо, но калоши я покорно надевал”. Слово “покорно” здесь чужое». Барто согласилась — и стихотворение стало звучать так:

Было сухо, но калоши
Я послушно надевал,
До того я был хорошим —
Сам себя не узнавал.

Трагично развивались отношения поэтессы с другим ее учителем — Корнеем Чуковским. Познакомились они в поезде: Барто возвращалась с дачи домой, на одной из станций в вагон зашел Чуковский, которому девушка захотела «почитать свои строчки». Сначала не решалась, а потом представилась и спросила: «Можно я прочту вам стихотворение? Очень короткое». «Короткое — это хорошо, — ответил писатель и добавил так, что услышал весь вагон: — Поэтесса Агния Барто хочет прочесть нам свои стихи!» Агния смутилась, но стихи про челюскинцев прочла, а Чуковскому они понравились так, что через несколько дней он упомянул их в статье в «Литературной газете».

Позже, в 1930-м, Барто подписала коллективное письмо против народных сказок и сказок Чуковского. Критиковался в письме, например, «Мойдодыр»: «Нельзя давать детям заучивать наизусть: “А нечистым трубочистам — стыд и срам, стыд и срам!” — и в то же время внедрять в их сознание, что работа трубочиста так же важна и почетна, как и всякая другая». В 1944-м Барто станет одной из тех, кто выступит против «Военной сказки» Чуковского и против него лично. А еще через 30 лет будет активнее всех требовать исключения его дочери Лидии из Союза писателей.

Война и «антисоветское»

Когда началась Великая Отечественная война, второго мужа поэтессы, теплотехника Андрея Щегляева, направили работать на Урал. Барто, оказавшаяся вместе с мужем в эвакуации в Свердловске, рвалась на фронт: хотела стать военным корреспондентом или хотя бы просто выступать перед солдатами со своими стихами. В 1942-м ей удалось и первое, и второе — в зону боевых действий она отправилась как журналист «Комсомольской правды». «На фронте мама писала листовки и читала бойцам детские стихи, — рассказывала Татьяна Щегляева. — Она вспоминала потом, что солдаты плакали, слушая стихи, ведь они напоминали им о детях».

Через два года Барто выпустила поэтический сборник «Идет ученик», спустя еще четыре — поэму «Звенигород» о том, как в СССР поддерживают осиротевших в годы войны детей. В 60-е и 70-е годы поэтесса вела радиопрограмму «Найти человека», благодаря которой, по ее собственным подсчетам, воссоединились более 920 семей, разлученных в 1941–1945-м.

Барто любила выступать против всего «антисоветского», причем как до войны, например, когда писала статью «Гады растоптаны» о «троцкистско-зиновьевском заговоре», так и после — когда на страницах «Литературной газеты» рассказывала о «лживой американской свободе» и «том страшном, опустошенном мире, где все проникнуто духом насилия и смерти». Позже, в 70-х, поэтесса будет выступать как эксперт на судебном процессе над писателями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем, которых обвиняли в написании произведений, «порочащих советский государственный и общественный строй».

Знаменитая поэтесса не раз получала Государственную премию СССР, была удостоена Ленинской и Сталинской премий. Долгое время она возглавляла Ассоциацию деятелей литературы и искусства для детей. «Она до конца жизни была очень энергичной, ездила в командировки, даже в пожилом возрасте играла в теннис, танцевала», — рассказывала дочь поэтессы.

Агния Барто умерла в 75 лет.

Подготовила Ольга Обыденская