Великосветская прогулка: дворцы Петербурга, где давали самые громкие балы

Дворец великого князя Владимира Александровича

Дворцовая набережная, 26

В годы царствования Александра III появилась традиция проводить так называемые исторические балы. Первый костюмированный бал в русском стиле прошел 25 января 1883 года во дворце великого князя Владимира Александровича. Для подготовки во дворец доставили несколько иллюстрированных изданий, посвященных старинным одеждам, вооружению, доспехам, конской упряжи. Выбором источников, по которым планировалось создавать костюмы для бала «с исторической верностью», руководили художники, в том числе Константин Маковский.

В типографии напечатали 300 пригласительных билетов, 250 меню и 50 концертных программ. Из Зимнего дворца доставили 15 дополнительных ломберных столов, поскольку имеющихся во Владимирском дворце не хватало на всех гостей; оттуда же во дворец прибыло 280 недостающих венских стульев и посуда: 1200 столовых и 300 чайных серебряных приборов. 

Приглашенные — «до 250 знатных особ обоего пола» — принялись заказывать кафтаны, шубы и доспехи, стараясь быть максимально достоверными. А в итоге, как писал журнал «Всемирная иллюстрация», «залы были заполнены русскими боярами и боярынями, воеводами, витязями, думными и посольскими дьяками, кравчими, сокольничьими, ловчими, рындами, варягами, печенегами, запорожцами, казаками. Явился думный дьяк с чернильницей и пером за поясом, гусляр с гуслями. Казалось, вся допетровская Русь воскресла и послала на этот бал своих представителей».

Сам великий князь Владимир Александрович был одет в кафтан русского боярина XVII века, как и многие другие члены императорской фамилии. Наряд сшили из темно-зеленого бархата, отороченного соболиным мехом. Шапку, кушак и воротник рубашки украшали драгоценные камни. Сыновья великого князя Михаила Николаевича выбрали более оригинальные костюмы: витязя в кольчуге и шлеме, рынды (оруженосца) и ловчего. На бал также прибыли император Александр III и императрица Мария Федоровна. Государь предпочел тематическому костюму современный генеральский мундир, а вот государыня облачилась в наряд русской царицы XVII века: ферязь с длинными рукавами, сшитый из парчи и украшенный драгоценными камнями. Завершали образ шапка-венец и парчовая шуба с соболиным мехом.

В большой столовой, оформленной в русском стиле, состоялся парадный ужин, после которого начался бал — он продолжался до четырех часов утра. Помимо деликатесов, фруктов, напитков и невероятного количества живых цветов специально для бала в училище Штиглица заказали 55 расписных вееров — с ними танцевали котильон.

Зимний дворец

Дворцовая набережная, 32

Последний масштабный костюмированный бал состоялся в Зимнем дворце. «22 января 1903 г. “весь” Петербург танцевал в Зимнем дворце. Я точно помню эту дату, так как это был последний большой придворный бал в истории империи», — писал великий князь Александр Михайлович.

Гости, как и в 1883 году, должны были одеться в стиле времен правления Алексея Михайловича. Над эскизом костюма для императора Николая II работали директор Эрмитажа Иван Всеволожский и художник императорских театров Евгений Пономарев. Фирме Сапожниковых — владельцам парчово-шелкоткацкой мануфактуры и поставщикам Императорского двора — заказали два вида бархата и золотую парчу, а из Оружейной палаты выбрали 16 предметов настоящего царского гардероба XVII столетия, в том числе царский посох Алексея Михайловича.

«Я был одет в платье сокольничего, которое состояло из белого с золотом кафтана с нашитыми на груди и спине золотыми орлами, розовой шелковой рубашки, голубых шаровар и желтых сафьяновых сапог. [...] Аликс выглядела поразительно, но государь для своего роскошного наряда был недостаточно велик ростом», — вспоминал великий князь Александр Михайлович.

Праздник открылся концертом в Эрмитажном театре: гостям представили сцены из оперы «Борис Годунов» с участием Федора Шаляпина, а Анна Павлова танцевала отрывки из балетов «Баядерка» и «Лебединое озеро». Классические для балов кадрили и мазурки начались только после исполнения специально подготовленных тематических танцев: русского, хоровода и плясовой. В костюмы, вдохновленные Русью, облачились даже музыканты оркестра.

Дом графини Разумовской 

Большая Морская улица, 29

Судьба хозяйки особняка на Большой Морской больше напоминала авантюрный роман. Урожденная Мария Вяземская стала женой князя Александра Голицына — кутилы и игрока. Отношения в браке не заладились, когда на горизонте появился Лев Разумовский. Отбить возлюбленную Лев решил очень экстравагантным способом: он в прямом смысле выиграл ее у Голицына за карточным столом. Церковь сочла это таким вопиющим нарушением всех возможных правил и приличий, что Мария быстро получила развод. После чего она  вышла за Разумовского — оба они при этом сохранили вполне дружеские отношения с Голицыным. Разумовских долгое время не хотели принимать в обществе, но тут на помощь их репутации неожиданно пришел император Александр I. На одном из балов он подошел к Разумовской и при всех пригласил ее танцевать полонез, назвав при этом графиней. Больше вопросов к Марии в обществе не возникало.

После этого дом Разумовской в Петербурге быстро стал центром притяжения светского общества. Обеды сменялись балами, балы — обедами. Одинаково ласково графиня принимала как членов императорской семьи, так и своих дальних родственников из провинции. 

Один из светских раутов особенно запомнился современникам, но не из-за роскоши бала и блеска нарядов, а по довольно печальному поводу. Именно во дворце у Разумовский накануне дуэли, 26 января 1837 года появился Александр Пушкин. По воспоминаниям очевидцев, явился он в хорошем настроении: шутил, общался, строил планы. Пушкину был необходим секундант, и он обратился к секретарю английского посольства Артуру Меджнису. Однако тот, узнав, что примирения точно не будет, отказался.

Вообще балы у графини славились тем, что Разумовская совершенно не придерживалась правил, которые сужали круг приглашенных до тесной компании аристократов. Петр Вяземский писал: «В присутствии царских особ, в наплыве всех блестящих личностей туземных и дипломатических, были ласково принимаемы ею и дальние родственники, приезжие из провинций. На это нужна была некоторая независимость и смелость, и сердечная доброта ее выказывала открыто эту независимость и смелость».

Юсуповский дворец

Декабристов, 21

Балы во дворце Юсуповых по роскоши и размаху ничем не уступали императорским. Таким был и бал 1837 года. Писательница Мария Каменская в мемуарах вспоминала, что в ее семье подготовка к этому грандиозному событию началась чуть ли не за год до самого мероприятия.

Чтобы в назначенный день успеть к началу торжества, выехать пришлось очень рано. Несмотря на то что Каменской от дома, расположенного рядом с Исаакиевским собором, до особняка Юсуповых было рукой подать, до пункта назначения их экипаж добрался только к шести часам, поскольку парадные кареты гостей, запряженные четверками лошадей, должны были двигаться строго друг за другом. К этому моменту в бальной зале уже гремела французская кадриль, а все взгляды были прикованы к императрице Александре Федоровне, жене Николая I, которая славилась любовью и умением танцевать.

Хозяйке дома, знаменитой красавице Зинаиде Ивановне Юсуповой, не повезло: в начале зимы она повредила ногу, катаясь с ледяной горы, так что танцы ей пришлось пропустить. Зато она впечатлила гостей костылем из черного дерева, украшенным крупными бриллиантами. В 10 часов вечера музыка смолкла: императрица покинула бал и отправилась в Зимний дворец, исполняя предписание врачей строго соблюдать режим. Пока Александру Федоровну провожали, гости беседовали, пили чай и осматривали особняк Юсуповых. Посмотреть было на что, например, на скульптурную группу «Амур и Психея» итальянского мастера Антонио Кановы.

Но праздник на этом не окончился — танцы продолжились до двух часов ночи. Кроме того, гостей ждал великолепный ужин. Здесь роскошный дом Юсуповых снова удивил гостей: «Княгиня Зинаида Ивановна взяла под руку государя и повела его к одной из боковых зеркальных стен, где не было никакой двери; но зеркало вдруг поехало, исчезло в стене, и за ним открылась цветочная аллея, которая доходила до столовой. Точно так же сделалось и по другой стороне залы, и гости, пройдя парами, под звуки польского, по этой аллее прошли в столовую и уселись за ужин», — вспоминала Мария Каменская.

Аничков дворец

Невский проспект, 39

В Санкт-Петербурге существовала традиция давать так называемые «цветные» балы: белые для молодых девушек-дебютанток и розовые для молодоженов. В конце 1880-х годов прошли два бала других, необычных цветов: зеленый, или изумрудный, в Зимнем дворце и черный — в Аничковом. Причем дресс-код последнего стал полной неожиданностью для участников мероприятия.

В январе 1886 года австрийский Двор организовал серию торжеств при российском. При подготовке очередного бала пришло известие о смерти австрийского эрцгерцога. Мероприятие решили не отменять, но всех приглашенных попросили прийти в черном. Дамы узнали об этом за четыре дня до бала — времени на кардинальную смену образа было катастрофически мало. Обычные траурные платья не подходили: нужно было срочно пошить именно бальные наряды черного цвета, а также подобрать соответствующие аксессуары.

Черный бал, конечно же, стал одним из самых обсуждаемых событий в столице — реакцию он вызвал неоднозначную. Обер-прокурор Священного синода Константин Победоносцев и вовсе назвал его кощунством. Однако многие современники констатировали, что никогда еще светские дамы не смотрелись так эффектно, как в черных платьях, усыпанных бриллиантами. Великий князь Константин Константинович оставил в дневнике запись: «Бал в Аничковом 26 января 1886 г. был очень своеобразным, с дамами во всем черном. На них бриллианты сверкали еще ярче».

Санкт-Петербургская академическая филармония

Михайловская улица, 2

В 1839 году на Итальянской улице по проекту Карла Росси архитектор Поль Жако построил здание петербургского Дворянского собрания. Здесь проводили не только заседания и съезды, но и балы. В этих залах гремела музыка, заключались семейные союзы, создавались и рушились карьеры.

Бальный сезон открывался поздней осенью и продолжался до лета — праздники не проводили в дни постов и во время траура, в том числе когда умирал кто-то из «зарубежных» родственников императорской семьи. Балы Дворянского собрания, согласно сложившейся иерархии, считались балами «по большому этикету», то есть входили в число самых важных. Ежегодно здесь давали шесть обязательных балов, в том числе праздничных — на Пасху, Рождество, Святки и так далее. Кроме того, бал могли устроить в честь какого-то особого события или военной победы или в качестве благотворительного мероприятия. Помимо привычных бальных танцев «плейлист» регулярно дополнялся свежими музыкальными темами из новых опер и балетов — композиторы аранжировали их под нужный размер.

На балы приглашались члены Собрания, а также другие гости — представители дворянского сословия. Каждому члену Собрания полагалось два билета для дам, причем их часто отдавали родственницам из провинции, чтобы те могли найти себе хорошую партию. А еще билет можно было купить, например, «абонемент» на бальный сезон 1840 года стоил 10 рублей для мужчин и 5 — для женщин. Для сравнения: на рубль в это время можно было купить 2,5 килограмма говядины или воз соломы весом около 66 килограмм.

Михайловский дворец 

Инженерная улица, 4

В 1839 году в Россию приехал французский писатель маркиз Астольф де Кюстин. Он не просто путешествовал по стране, а тщательно записывал свои впечатления, которые позже издал во Франции. Именно в этих мемуарах можно найти подробные сведения о бале, который состоялся в июле 1839 года в Михайловском дворце у великой княгини Елены Павловны, супруги великого князя Михаила Павловича.

Балы у великой княгини славились тем, что для каждого из них она придумывала что-то новое и оригинальное. На этот раз колоннаду галереи дворца украсили бумажными фонарями в форме тюльпанов, лир и ваз, которые эффектно подсвечивали колонны и сад, где играло сразу несколько военных оркестров. Сама галерея была предназначена как раз для танцев, поэтому украшена была роскошно: по словам де Кюстина, в ней установили примерно полторы тысячи кадок и горшков с редкими цветами и экзотическими растениями.

«Блеск волшебной залы во сто крат увеличивался благодаря обилию огромных зеркал, каких я нигде ранее не видал. Эти зеркала, охваченные золочеными рамами, закрывали широкие простенки между окнами, заполняли также противоположную сторону залы, занимающей в длину почти половину всего дворца, и отражали свет бесчисленного количества свечей, горевших в богатейших люстрах», — писал де Кюстин.

На балу маркизу удалось пообщаться с императором Николаем I, и этот  разговор произвел на него едва ли не большее впечатление, чем само мероприятие. Государь посоветовал ему не ограничиваться Петербургом и выразил желание еще раз увидеться в Москве, чтобы вместе осмотреть архитектурные работы в Кремле. Кроме того, Николай I пригласил де Кюстина присутствовать при закладке камня в основание памятника на Бородинском поле.