Ильгиз Фазулзянов: Наши мастера-эмальеры расписывают иконы, а ювелирная эмаль остается на низком уровне
Ильгиз Фазулзянов — самый титулованный российский ювелир, мастер по работе с эмалью. Он является дважды обладателем Гран-при международного конкурса International Jewellery DesignExcellence Awards и титула «Чемпион чемпионов», его работы хранятся в Московском Кремле, Алмазном Фонде, музее V&A в Лондоне, музеях Казани, выставляются на мировых аукционах Christie’s и Bonhams. В 2016 году в Музеях Московского Кремля с большим успехом прошла его персональная выставка «Драгоценности, вдохновленные природой» — уникальный случай, когда музей такого уровня организовал ретроспективу произведений ныне живущего мастера. 2024 год оказался богатым на выставочные проекты с участием Фазулзянова. До 28 июля в Большой оранжерее в Петергофе идет персональная выставка «Пробуждение», а осенью ювелирные произведения Ilgiz F. можно будет увидеть в Музее Фаберже в Санкт-Петербурге. «Сноб» поговорил с мастером об искусстве эмали, о том, как смотреть и понимать ювелирные произведения и почему дизайнерам важно выставлять свое творчество не только в витрине магазина, но и в музее.
Давайте начнем с выставок в Петергофе и Петербурге. Судя по всему, это два абсолютно разных проекта?
Да, мы и задумывали их совершенно по-разному. Выставка «Пробуждение» в новом культурно-выставочном пространстве «Большая оранжерея» символизирует переход от зимних холодов к весеннему цветению, момент, когда после долгого сна пробуждается все живое — и в первую очередь цветы. Не случайно мы находимся в Оранжерее, которая была построена Петром I и предназначалась для выращивания модных в то время тюльпанов. Для экспозиции отобрали украшения в виде наших русских полевых цветов: здесь есть одуванчики, васильки, цикорий — и, конечно, тюльпаны.
Впрочем, для меня важен момент пробуждения не только в природе, но и в сознании людей. Я предлагаю концентрировать свое внимание на прекрасных мгновениях, которые мы порой не замечаем.
Совсем другая концепция будет реализована в Музее Фаберже. Центральной темой экспозиции станет трансформация общества, которая раскрывается через образ бабочки. Мы выбрали бабочку, потому что она уже миллионы лет перерождается из гусеницы в куколку, из куколки в бабочку, то есть постоянно меняется. Проект называется «На свет из темноты», ведь любая бабочка, неважно, дневная или ночная, всегда устремляется к свету, даже если понимает, что может погибнуть. Для меня этот полет бабочки сродни пути человека в поисках себя, своего внутреннего света, путешествия в храм своей души. Пространство будет организовано как храм с колоннами-витринами, внутри которых будут парить ювелирные бабочки. По мере продвижения бабочки-насекомые будут преображаться, переживать самые разные метаморфозы. Значит, и сознание воспринимающего человека будет меняться… Об этом трудно рассказать словами. Приходите — и увидите!
С точки зрения ювелирного искусства, что самое сложное в изображении бабочки?
Если мы делаем подобие природной бабочки, то есть пытаемся, по сути, скопировать, ничего сложного нет. Самое важное — придать ей легкость, воздушность. Здесь необходимо только мастерство.
Куда труднее трансформировать бабочку в совершенно другую идею. Например, брошь «Игра с миром»: крыльями бабочки служат драгоценные денежные купюры, выполненные в технике росписи горячей ювелирной эмалью. Для меня это реальное отражение мировой политики, где правят деньги.
Важно ли стороннему зрителю, который смотрит на украшение, понимать его концепцию, или он просто может наслаждаться красотой?
Многие считают, что если в украшении стоит идеальный камень с аккуратной оправой, то это уже ювелирное искусство. С моей точки зрения, задача искусства — нести информацию о текущем моменте и сохранить эту память для будущих поколений. Искусство, в том числе ювелирное, — это след, который должен оставить человек потомкам. В противном случае это мастерски сработанная вещь, лишенная мысли и идеи.
Я стараюсь заключить в каждую свою работу какой-то смысл, какую-то жизненную ситуацию, метафору, афоризм. Например, у меня есть коллекция «Осы»: несмотря на негативные ассоциации (вспомним крылатую фразу «разворошить осиное гнездо»»), эти насекомые издавна символизировали женскую силу и власть. А выражение «осиная талия» только усиливает их изящный образ.
А что первично: идея, философская подоплека, из которой вырастает ювелирная работа, или творческий процесс устроен иначе?
Лично у меня все начинается с эмоционального переживания, которое я хочу запечатлеть. Кто-то в этом случае рисует красками большое полотно, а я работаю с малыми формами. В этом малом объеме, да еще и ограниченными средствами, реализовать какой-то образ или сложную философскую мысль очень непросто. Мне кажется, что за всю историю ювелирного искусства единицы задумывались о том, чтобы наделить украшение философским содержанием, например, это делал Рене Лалик. Вероятно, поэтому он отходил от привычных ювелирных материалов, использовал для реализации задуманного стекло, хрусталь, поделочные камни.
Мне кажется, ярлык «ювелирное искусство», и особенно «высокое ювелирное искусство», используется с целью добавить изделию значимости и стоимости.
Да, наверное, это слово помогает продавать. Но мне-то важно объяснить, о чем та или иная вещь, почему она появилась на свет. А людям важнее утилитарная красота, как блестят камни и сколько они весят в каратах.
Получается, ювелирные украшения надо считывать и трактовать как художественное полотно в музее?
Так и есть. Поэтому я и готов всегда выступать в роли экскурсовода по своим коллекциям. Я глубоко уверен и хочу донести это до всех, что ювелирное искусство стоит на том же художественном уровне, что и изобразительное или монументальное.
А эмаль помогает воплощать в украшении такое богатство тем, сюжетов, философских смыслов?
Конечно, помогает. Это же краски, а без них работать невозможно, потому что цвет — это еще один пласт информации, дополнительное психологическое воздействие. У меня академическое образование в живописи, а ювелиром я стал, можно сказать, случайно, специально никогда не учился этому искусству. Так вот, когда я начал заниматься ювелирными изделиями, я почувствовал, что мне мало цветных камней, что их не хватает для полноценной цветовой палитры.
Расскажите, как вы работаете с эмалью. У вас есть авторские техники?
Ну, скорее всего, техники не я придумал, а вот сочетание разных приемов в одном изделии — это мой стиль. Например, я соединяю русскую эмаль с японской, то есть не эмаль, а именно техники исполнения, лиможскую, китайскую и английскую с тончайшим цветовым слоем. Это позволяет добиться нужного цвета, едва заметных переходов. Русская школа — это в основном финифть, то есть покрытие одноцветной плоскости какими-то цветными рисунками. Многоцветную перегородчатую эмаль в Россию впервые привез Федор Рюкерт, только его перегородки были довольно толстыми и массивными. В японской технике клуазонне перегородки очень тонкие, толщиной 0,1 мм, а если нужно было создать резкую границу оттенков, то мастера даже вытравливали металл.
Ваши ноу-хау?
Мои работы узнают именно по соединению в одной вещи самых разнообразных техник и школ — так не работает никто. В моей палитре около 100 эмалевых оттенков (обычный художник использует до 20–30). Обжиг у нас происходит при более высокой температуре: 950 градусов против классических 800. При такой температуре верхние слои металла начинают плавиться, и эмаль накрепко соединяется с золотом. Такой эмалевый слой держится очень долго, без сколов и трещин, и золото под ним переливается.
У Ilgiz F. есть крупные коктейльные кольца особенной формы, похожие на цветочный бутон. Как она называется?
Называть можно как угодно, но вдохновением послужил бокал для виски. В 2014 году я ездил в тур по винокурням в Шотландии. Отлично помню, как я смотрю на бокал в руке и понимаю, что мне нужна именно эта форма. Восемь месяцев ушло на то, чтобы приспособить ее для кольца, но зато получился универсальный силуэт для украшения на палец — и в виде коробочки хлопка, и в виде репейника, и в виде цветка гортензии (выглядит словно в 3D).
