Ада Айнбиндер: «Петр Чайковский: Неугомонный фатум». Новая биография композитора

«Пиковая дама»

Будучи на подъеме после успеха «Спящей красавицы», композитор бросился на новый замысел — оперу «Пиковая дама». Сюжет повести Пушкина изначально был также предложен Иваном Всеволожским — переговоры с Дирекцией Императорских театров начались еще в 1887 году, но тогда Петр Ильич отказался, а спустя два года передумал. В письме Надежде фон Мекк композитор рассказал всю историю:

«Итак, либретто, для “Пиковой дамы” сделано братом Модестом для г. Кленовского, но сей последний от сочинения музыки в конце концов отказался, почему-то не сладив с своей задачей. Между тем директор театров Всеволожский увлекся мыслью, чтобы я написал на этот самый сюжет оперу и притом непременно к будущему сезону. Он высказал мне это желание, и так как это совпало с моим решением бежать из России в январе и заняться сочинением, то я согласился. Было назначено заседание целой импровизированной комиссии, на которой брат мой прочел свое либретто, причем были обстоятельно обсуждены сценические достоинства и недостатки его произведения, проектированы декорации, даже распределены роли и т. д. Таким образом, уже теперь в Дирекции театров идут толки о постановке оперы, ни одной ноты из которой еще не написано».

18/30 января 1890 года Чайковский уже прибыл во Флоренцию, поселился в гостинице «Вашингтон» прямо на набережной реки Арно, на следующий день приступил к сочинению оперы. Его слуга Алексей сопровождать композитора не смог, тяжело болела его супруга. Модест Ильич «одолжил» брату своего слугу Назара Литрова, который не просто стал свидетелем рождения «Пиковой дамы», но вел дневники, описывая все, что происходило вокруг. Модест Ильич частями присылал во Флоренцию либретто, писал по левой стороне листа, чтобы Петру было удобно делать наброски и вносить правки. Братья почти каждый день переписывались, обсуждали рабочие моменты, сочинение продвигалось крайне интенсивно.

Одновременно Чайковский успевал много гулять, бывал в театре — несколько раз смотрел оперу Джузеппе Верди «Аида», «как всегда восхищался началом сцены Аиды и Амнерис» и уходил после сцены судилища. Во Флоренции композитор продолжал много читать. Он взял с собой «Мысли и изречения» Гоголя, а также трактат Артура Шопенгауэра «Мир как воля и представление». В этой книге огромное количество помет Петра Ильича, среди подчеркнутых мыслей философа многое перекликается с ключевыми моментами оперы «Пиковая дама». Герман, главный герой оперы Чайковского, по сюжету достигает всех своих целей: получает секрет «легкого» обогащения (тайна трех карт), а также любовь и прощение Лизы. Но приносит ли ему это хоть каплю счастья? Нет: он теряет рассудок и кончает жизнь самоубийством. Получение всего, что, казалось бы, должно наполнить жизнь Германа смыслом и новыми возможностями, оборачивается еще большим несчастьем и в конечном итоге — смертью. В этом очевидно сходство с мыслями Шопенгауэра, подчеркнутыми композитором в книге философа: «Так между хотением и достижением неизбежно протекает каждая человеческая жизнь. Желание по природе своей — страдание: достижение скоро порождает пресыщение: цель была только кажущейся: обладание отнимает прелесть: под новым видом снова появляется желание, потребность; если же нет, то является бессодержательность, пустота, скука, борьба с которой настолько же мучительна, как и с нуждой».

Чайковский не просто писал музыкальное сочинение, он представлял себе будущий спектакль. Уже в момент сочинения его волновал вопрос, может ли его Герман по своему рангу жить в казарме или на квартире, за какой именно дверью должен раздаться стук палки Графини. Назар Литров в своем дневнике зафиксировал момент, состояние Чайковского, который «убил» своего героя Германа. Полуграмотным языком, но очень наблюдательно и искренне Литров писал: «Им жаль бедного Германа, и на что им было довольно грустно. Когда П[етр] Ильич проиграли сочиненную ими кончину Германа, и тогда у них полились слезы, которые во время сочинения наполняли их душу. <...> Мне дорого приметить слезы П. Ильича. Если… придется видеть и слышать на сцене эту оперу, то, наверно, [по] примеру П. Ильича многие прольют слезы».

3/15 марта, через 44 дня после приезда композитора во Флоренцию опера в трех действиях в эскизах была готова. На последней странице рукописи Петр Ильич констатировал: «Благодарю Бога. Кончил сочинение оперы, начав 19/31 ян[варя] утром в 61/2 часов, 3/15 марта».

На следующий же день Чайковский приступил к переложению для пения с фортепиано. В течение шести дней 8/20 — 13/25 марта у композитора в дневнике только одно слово — «Болен». 24 марта/5 апреля Петр Ильич завершил работу над клавиром и выслал его в Россию. Своей работой композитор был невероятно доволен, 26 марта/7 апреля писал племяннику Бобу Давыдову: «…теперь мне кажется, что история всего мира разделяется на 2 периода. 1-ый период все, что произошло от Сотворения мира до сотворения “Пиковой дамы”. Второй период начался месяц тому назад, когда “Пиковая дама” сотворена, хотя и то еще не вполне, ибо инструментовка займет месяца три. Завтра принимаюсь за инструментовку 1-го действия».

Чайковский решил покинуть Флоренцию. В последней тетради эскизов «Пиковой дамы» композитор на пустых страницах сделал нотные наброски своего будущего струнного секстета, который назовет «Воспоминание о Флоренции» — как благодарность этому городу, пропитанному духом Данте и Микеланджело, за рождение «Пиковой дамы».

Перед отъездом Петр Ильич посетил галерею Уффици, в письме Модесту пожаловался: «В Трибуне произошла перемена. Отлично помню, что мой “Ендимион” (любимейшая из всех старых картин) Гверчино был внизу, рядом с “Св[ятым] сем[ейством]” Микель-Анджело. Теперь он наверху, рядом с уродами Кранаха. Зачем это? Не понимаю.

Лучше бы это, весьма несимпатичное, “Св[ятое] семейство” поместили наверх. Остальное — все как было».

Уехав из Флоренции, Чайковский провел две недели в Риме, где занимался инструментовкой оперы. В один из дней Назар Литров описал в своем дневнике следующую сцену: «Я смотрел, как П[етр] И[льич] сочинение подправляли; спросили меня, не подпустить ли в одном месте кларнета. Я сказал: “Лучше бы барабана”». 22 апреля Чайковский вернулся в Россию. 24 мая 1890 года во Фроловском Чайковский завершил инструментовку оперы «Пиковая дама» — все этапы сочинения заняли четыре месяца и 20 дней.

Завершив работу над оперой, Петр Ильич во Фроловском занялся секстетом «Воспоминание о Флоренции». В письме Надежде Филаретовне композитор писал:

«Такой благодати, какую Бог посылает нам в это лето, я не запомню. Цветы у меня расцвели в невероятном изобилии. Я все более и более пристращаюсь к цветоводству и утешаюсь мыслью, что если наступит старческое ослабление моих музыкальных производительных способностей, — то я всецело предамся цветоводству. А покамест пожаловаться нельзя. Едва успел я окончить вполне оперу, как принялся за новое сочинение, которое вчерне у меня уже окончено. Питаю надежду, что Вы будете довольны, дорогая моя, что я написал секстет для струнных инструментов. Знаю Ваше пристрастие к камерной музыке и радуюсь, что Вы секстет мой, наверное, услышите, ибо для этого Вам не нужно будет ехать в концерт, а весьма нетрудно устроить хорошее исполнение секстета у Вас дома. Я надеюсь также, что эта вещь понравится Вам; я писал ее с величайшим увлечением и удовольствием — без малейшего напряжения».

Петр Ильич был одухотворен и находился в приподнятом настроении, наслаждался временем во Фроловском, с увлечением работал и с неменьшим увлечением принимал гостей. Вообще, как только он поселился в клинских местах «у себя дома» — с большим удовольствием собирал друзей и родных. В начале июня уже вышел в свет клавир «Пиковой дамы», через несколько дней Чайковский просил Юргенсона помочь:

«Пожалуйста, пошли экземпляр “Пиковой дамы” Пчельникову (его зовут Павел Михайлович). Если тебе не нравится посылать от себя, то пошли как бы от меня; он меня очень просил, и я обещал. Пошли также бедненькой Саше Третьяковой — конечно, не даром. 

Затем следующая просьба: в субботу утром пошли к Лапину купить и привези ко мне нижепоименованные вещи:

1) Селедки в масле (на манер сардинок).

2) Селедки обыкновенные один бочоночек.

3) 3 фунта превосходнейшего швейцарского сыра.

4) 2 фунта превосходнейшей паюсной икры.

5) Какой-нибудь превосходнейшей колбасы.

6) Десяток превосходнейших апельсинов.

7) Фунта 2 или 3 превосходнейшей клубники (из апельсинов и клубники будет у нас превосходнейший напиток на белом вине).

Заплати за это несколько превосходнейших рублей.

Надеюсь, что мы превосходнейшим образом проведем время».

6 июля 1890 года Петр Ильич вместе с Кашкиным отправился в Тульскую губернию в имение Лобынское к певцу Николаю Фигнеру и его супруге Медее. Николай Николаевич готовил роль Германа для премьеры в Мариинском театре и просил Чайковского приехать пройти с ним партию, так как сам лечил сломанное плечо после падения с лошади и не мог выезжать. Вернувшись от Фигнеров во Фроловское, Петр Ильич писал: «Он в восторге от партии, говорит о ней со слезами на глазах — хороший признак! Отчасти партию уже знает, и я убедился, как он умен и понятлив. Все его намерения вполне соответствуют моим желаниям. Одно меня огорчает: он требует транспонировки на целый тон brindisi, говоря совершенно основательно, что не может, не терзаясь страхом квакнуть, петь эту, действительно слишком трудную на моей высоте, вещь в конце оперы. Нечего делать. Медея свою партию* тоже знает, тоже в восторге, и непременно нужно будет, чтобы она, а не Мравина пела в первый раз; это нужно потому, что Фигнер с ней уже теперь удивительно спелся, и ему будет, конечно, легче и приятнее, если она будет петь. Имение его сущий восторг; терраса, на которой совершается еда, особенно вечером (хотя и днем она в тени), оставила во мне впечатление сладкого сновидения. Я повел там ровно сутки. Плечо его (он сломал себе ключицу) заживает, но, гуляя со мной и Кашкиным (я последнего брал с собою), он упал и немножко повредил. Боль при этом была такая, что он побелел, как полотно, и долго не мог говорить. Он и она мне ужасно симпатичны».

В августе Чайковский отправился к родным в Каменку, но теперь уже здесь не было той атмосферы семейной гармонии и любви, которая всегда так притягивала композитора. Александра Ильинична серьезно болела, страдала от сильных болей, с которыми пыталась справиться не самыми лучшими средствами. Надежде фон Мекк он сообщал:

«О пребывании в Каменке скажу, что вынес оттуда довольно печальные впечатления. Все там очень постарели, во всем дышит какая-то меланхолическая нотка, о прежнем веселом житье-бытье и помину нет. Старушка Александра Ивановна все еще держится на ногах, но хилеет весьма заметно. Сестра моя очень беспокоит меня. Припадки, случающиеся теперь с ней, как объяснил мне каменский врач, — очень дурного свойства. Они имеют что-то родственное с эпилепсией и, как предполагает он, суть следствие морфина и всяких других наркотиков, без которых она не обходится. Скажу Вам (прося Вас оставить это между нами), что к морфину прибавился теперь алкоголь. Сестра прибегает к этому новому для нее яду в постоянно увеличивающейся пропорции. Бог один знает, чем это все кончится!!!».

Навестив в соседнем имении Копылово свою племянницу Анну и ее супруга Николая Карловича фон Мекка, Чайковский вместе с Колей Конради направились в Тифлис, куда прибыли 7 сентября. Здесь композитор провел полтора месяца, сочинил новое произведение — Симфоническую балладу «Воевода» по стихотворению Пушкина — перевод произведения Адама Мицкевича «Дозор. Украинская баллада». В Тифлисе вновь состоялось чествование Чайковского в артистическом обществе, а также состоялся концерт местного отделения РМО, в котором Петр Ильич дирижировал своими произведениями.

1 ноября композитор вернулся во Фроловское и буквально через несколько дней отправился в Петербург, где началась подготовка премьеры его оперы «Пиковая дама».

Кроме того, 2 декабря в Санкт-Петербургской консерватории состоялось чествование Чайковского по случаю 25-летия его музыкальной деятельности.

В репетициях «Пиковой дамы» композитор активно участвовал, даже уже на этом этапе продолжал искать фразу для финального хора молящихся за упокой души самоубийцы Германа. В первоначальных вариантах — за «болезную», «измученную» душу. В конечном — «мятежную» и «измученную». Но при первой постановке оперы на сцене Мариинского театра финальный хор был снят целиком и Герман умирает фактически непрощеным. Решение автора, принятое, очевидно, совместно с другими участниками постановки — режиссером Осипом Палечеком, дирижером Эдуардом Направником и исполнителем роли Германа Николаем Фигнером, — кардинально меняло финал сочинения.

Премьера оперы «Пиковая дама» состоялась 7 декабря 1890 года. Уже 19 декабря первое представление оперы прошло в Киеве. Чайковский писал Ипполитову-Иванову: «Наконец, после почти двухмесячной возни с постановкой “Пиковой дамы”, Я имею возможность отдохнуть. Но зато “Пиковая дама” до того мне надоела (каковое обстоятельство не мешает мне быть очень довольным ею), что ты уволь меня от рассказа о том, как ее ставили в обоих городах и как я волновался, боялся, огорчался, радовался, страдал и наслаждался. В общем скажу только, что и невиданно роскошная постановка на столичной сцене, и скромная, но изящная провинциальная меня вполне удовлетворили и что всеми исполнителями я безусловно доволен».

*Партия Лизы. 

Приобрести книгу можно по ссылке