Сергей Шнуров: Главное – создать миф

[stamp-one]Всю фотоисторию вы можете увидеть в бумажной версии журнала.

Автор: Сергей Николаевич

Мы договорились встретиться у подъезда его дома с атлантами на Крюковом канале. Мрачная усыпальница петербургского модерна чернела на фоне грозовых туч, готовых в любой момент разразиться холодным ливнем. Шнуров меня уже ждал. В кепи немного набекрень и с шарфом через плечо, он был похож на персонажа из оперы «Богема».

Я протянул раскрытый зонт, приглашая его идти рядом, но он непреклонным жестом отвел мою руку.

– В Петербурге надо быть немного влажным, – сказал Сергей с многозначительной интонацией верховного жреца-трендсеттера и уверенно двинулся прямо в дождь, не глядя по сторонам. Какое-то время мы шли вдоль канала молча. «В Петербурге надо быть немного влажным»… А что? Готовое название для нового хита или заголовок для статьи, подумал я.

Это была не первая наша встреча. Лет девять назад мы уже общались. Тогда Сергей Александрович Соловьев собирался выпустить на большой экран свою «Анну Каренину» в комплекте с фильмом «2-Асса-2», где у Шнурова была главная роль. Мы договорились, что проведем фотосессию в гранд-отеле «Европа» и он будет позировать вместе с Таней Друбич, исполнительницей роли Анны. Мне хотелось сработать на контрасте: сила и слабость, духовность и витальность… Но ничего особо контрастного тогда не получилось. С монитора компьютера на меня смотрели два интеллигентных лица, тщетно пытавшихся изобразить конфликт и борьбу противоположностей. Затея была провальной, о чем мудрая Таня меня предупреждала. Потому что Шнуров при всей своей репутации «плохого парня» типичный петербуржский житель, интеллектуал с неоконченным высшим, начитанный, ироничный. А этого не спрячешь, не закамуфлируешь, сколько ни рядись в одежды люмпена с окраин. Тем более что тогда в «Европе» он ничего такого себе не позволял. Был вежлив, задумчив. Что-то пытался импровизировать на рояле. И только когда стилист предложил ему сменить костюм, немного замялся.

– Я вообще-то не ношу трусы, – предупредил он, заранее перекладывая все последствия этого переодевания на съемочную группу. Но люди вокруг собрались бывалые, много чего уже повидавшие, поэтому никакого конфуза не вышло. Главное, чтобы картинка была красивая. А еще я запомнил высокую черноволосую молчаливую девушку, которая пришла с Сергеем. В затянувшийся фотографический процесс она не вмешивалась, никак ничего не комментировала и даже, кажется, особо не интересовалась, что происходит. Просто сидела в углу с его пальто в обнимку, как на вокзале или как мама на детском утреннике, и терпеливо ждала, когда все закончится. Потом я узнал, что ее зовут Матильда. Такие девушки и такие имена не забываются.

…Далее идет титр «Прошли годы». А за ним следом питерский мокрый кадр, где мы вдвоем рассекаем вначале по Крюкову каналу, а потом по Фонтанке. Я со своим вырывающимся из рук зонтом, он в своей намокшей парижской кепке. А навстречу нам то и дело попадались прохожие. И самым интересным было наблюдать, как у них меняются лица, когда они узнают, кто идет рядом со мной. В какой-то момент у меня даже мелькнула мысль, а не подстроил ли специально Шнуров наш маршрут, чтобы я оценил производимый им эффект. Эти загорающиеся счастьем глаза, эти сияющие улыбки, эти вспыхивающие огоньки айфонов. Чтобы услышал хор возбужденных, радостных голосов: «Можно с вами только один раз!», «Всю жизнь мечтала!», «Никто не поверит!». Чтобы я увидел своими глазами, как взрослые женщины вполне приличного вида бросаются к нему с отчаянным криком: «Сергей, запомните меня! У меня к вам очень серьезное дело. Я вам буду звонить, писать. Вы запомнили меня?» И Шнуров им отвечает с великодушной интонацией триумфатора: «Пишите, звоните, я вас запомнил».

 Казалось, что волна народной любви вот-вот затопит набережную и унесет нас куда-нибудь в сторону Финского залива. Но нет, мы идем по строго намеченному курсу, а в перерывах  между селфи с поклонниками успеваем многое обсудить, включая лексическую неточность строчки из песни Лепса «Рюмка водки на столе».

– Ну ведь ясный перец, что должна быть СТОПКА водки на столе, – гневается Сергей.

Статус народного любимца дает ему право критиковать других успешных и знаменитых. Сегодня Шнуров – звезда № 1. Он и наш Есенин, и Высоцкий, и Алла Пугачева в одном лице. Один из немногих, кто может позволить себе оставаться самим собой и при этом получать хорошие деньги. Уверен, что путинскую эпоху будут изучать по песням и клипам группы «Ленинград». Весь абсурд, безумие и безмерный цинизм нашего времени зашифрован в этих нехитрых мелодиях и подцензурных рифмах. Кажется, что может быть абсурднее? Мат официально вне закона, за него карают штрафами и наказаниями, а песни Шнурова с их непреклонно-ненормативной лексикой распевает полстраны. Российское кино смотрят все хуже, реже и неохотнее, а клипы «Ленинграда» набирают миллионы лайков. Сам Шнуров, типичный персонаж питерского андеграунда, неугомонный летописец нравов и вкусов, вдруг в одночасье получает статус «короля корпоративов», а заодно лестное приглашение от «Первого канала» вести ток-шоу «Про любовь». Константина Львовича Эрнста понять можно. Он готов на все пойти ради рейтинга. Если кто-то и способен вызвать сегодня любовь народную или хотя бы легкое волнение, которое можно выдать за чувство, то это два человека – Путин и Шнуров. Больше у нас «на “Первом”» и любить-то некого.

…Когда мы дошли до Лениздата, дождь кончился. За вполне респектабельным фасадом некогда главного газетного издательства Северной столицы таились трущобного вида дворы, лестницы и переходы. Там давно ничего не издают, зато исправно сдают внаем помещение. Последние десять лет группа «Ленинград» записывает здесь свои песни. Заглянуть в их студию мне так и не удалось. Ключа у Шнура с собой не оказалось. Он остался сидеть у входа под сиротской лампочкой Ильича в ожидании своих соратников, которые обещали появиться с минуты на минуту. А я, зная, как мучительно долго имеют обыкновение тянуться эти самые минуты-часы в любимом городе на Неве, поспешил попрощаться. Тем более что интервью для «Сноба» мы договорились сделать, когда Сергей приедет в Москву. Так и случилось. Он снова был минута в минуту. Снова по дороге в студию исправно позировал для чужих айфонов. Снова менял шмотки для модной фотосессии, лишь однажды прервавшись на перекур. Профессионал, одним словом. И так же отвечал на мои вопросы. По существу, не уходя в дебри воспоминаний и туманных размышлений. Мы как-то сразу и легко перешли на «ты». Давность знакомства позволяла.

Ɔ. У тебя есть те, кого ты считаешь в русской песне своими предшественниками?

Да много кого. Понятное дело, что это джаз Утесова, что это «Веселые ребята». Можно вспомнить Аркадия Северного... Да, много-много кого.

Ɔ. Но начинал ты как рокер?

Во времена моей молодости существовало только два пути дальнейшего развития. Или идти в рок, или – в комсомол. В комсомол я так и не вступил, значит, оставался рок. Но его я всегда понимал как некий вполне себе узконаправленный жанр. Рок-н-ролл… Ведь если вдуматься, то это эвфемизм слова *****¹. А вот русский рок про что угодно, но только не про *****. Он совсем не про экстаз, не про отрыв, не про блаженство. Очень тараканистая штука, этот русский рок. Там много мозгов и очень мало *****².

Ɔ. И ты решил заполнить эту недостачу?

Ну да, компенсировать. Получается, что у нас его много, поскольку вокруг его и вовсе нет.

Ɔ. Это такая вечная мальчиковая история – все время мериться…

Нет, это история человечества. Мериться *****³ – это вся политическая история человечества.

Ɔ. Кстати, по поводу истории. Я всегда подозревал, что у тебя за плечами какой-то свой непростой бэкграунд. И интуиция меня не подвела. С удивлением узнал, что был в твоей жизни Теологический институт, философское отделение. Как тебя туда занесло?

Скорее это было стечение обстоятельств. Движение неопытной души восемнадцати лет. Если ты помнишь начало девяностых, то на книжных развалах ничего не было, кроме книг по философии и какой-нибудь «Розы мира» Даниила Андреева. Даже страшно представить, каким тиражом тогда эту «Розу» печатали. Система советских ценностей рухнула, денег не было, заработать их было негде. И народ стал метаться в поиске духовных координат и новых пастырей. Просто прорвало плотины. Все ломанулись кто куда. Кто в эзотерику, кто в философию, кто в церковь… В двадцать лет меня тоже что-то влекло, но что и куда – не очень понятно. У меня был друг, то есть, слава Богу, он и сейчас есть. С ним мы прошли три высших учебных заведения. Начали с ЛИСИ, где отучились на подготовительном отделении и даже потом поступили. Но с первого курса его погнали, а я ушел за компанию, поскольку мне стало не с кем разговаривать. Потом какое-то время мы учились в Реставрационном лицее, изо всех сил подражая Виктору Цою. Надо же было следовать намеченным маршрутом! А после этой реставрационной путяги отправились в Теологический институт на философский факультет.

Ɔ. И сколько ты там продержался?

Три года.

Ɔ. В смысле, хватило?

Да нет, конечно. Философией можно заниматься всю жизнь. И все равно не хватит. Но у меня родилась дочка. И надо было срочно начать зарабатывать деньги.

Ɔ. Я видел в программе у Юли Меньшовой еефото. Красивая девочка. Чем она  занимается?

Ты не поверишь. К моему великому сожалению, она пошла в ЛГУ на философский факультет. Правда, на восточное отделение. Занимается китайской философией. Для меня это совсем уже дремучий лес. Но это был ее выбор.

Ɔ. Тебе сейчас сорок три. Считается, что как раз в это время настигает кризис среднего возраста. Как ты его пережил и что при этом делал?

Вообще, считается, что он наступает в тридцать пять. Я всегда отшучивался, говоря, что у меня кризис среднего возраста наступил уже в три года. И до сих пор продолжается. А что ты под этим подразумеваешь?

Ɔ. Переоценку ценностей, смену всех декораций и персонажей вокруг. Вдруг почему-то наступает в этом дикая потребность.

Да я довольно часто сам все менял и без всякого кризиса. Я же никогда не жил жизнью советского инженера. Этот кризис случается с инженерами, поскольку жизнь их структурирована и запрограммирована на годы вперед. Они раньше даже сменить квартиру не могли, поскольку существовала эта бодяга с пропиской, привязывающей человека намертво к одному месту. Там в принципе все понятно. Не меняется н и ч е г о. У меня жизнь менялась много, часто, радикально. При этом я сам, боюсь, не менялся совсем. Какой был в пять лет, таким остаюсь и в сорок три.

Ɔ. Свойство цельных и сильных натур.

Может быть. Но про себя я многое понял, когда в классе втором у нас проходили школьные соревнования района. Там участвовало много школ, и к каждому классу был приставлен кто-то из старшеклассников. Всех построили строем. А я отказался стоять строго по линейке. По моему разумению, это было спортивное мероприятие, которое не требовало такой уж прям военной, сука, выправки. И даже не то чтобы я не встал в строй. Но у меня одна нога торчала, выползая за линию. Ко мне подошел старшеклассник, занес над ногой лопату и заявил, что, если я не уберу ногу, он мне сейчас ее отрубит. Я сказал: «Не уберу». И не убрал. И он со всей силой хряснул мне по ноге этой своей лопатой, перерубив два пальца. Вот это свойство моего характера. Стоять до конца.

Ɔ. Мама, наверное, с тобой истерзалась?

Понятное дело, что, как любая мама, она плакала. Неплачущих мам вообще не бывает. Но каких-то терзаний по моему поводу, насколько я помню, никогда не было. Родители, конечно, жутко переживали, когда я ушел из ЛИСИ. У всех советских людей было представление, что жизнь – это такой линейный маршрут, некое поступательное движение от одного государственного института к другому. А вот папа меня всегда поддерживал. И ничего страшного в том, что со мной происходит, не видел. Скорее наоборот.

Ɔ. Был момент, когда ты пригласил родителей на свой концерт И они увидели своего сына во всей красе?

Ни разу. Я до сих пор не приглашаю их на свои концерты. Они припираются сами. Тайком. У меня никогда не было желания похвастаться или показать им: вот какой я крутой. Когда начали продавать альбом «Дачники» на кассетах, они купили его сами в ларьке, тем самым повысив нам продажи. Послушали дома. И мама потом говорит: «Музыка просто прекрасная, все здорово. Но слова чудовищные. Вот, Сергей, разве нельзя все то же самое, но только без мата?» На что я ей ответил: «Мама, сделай свою группу. И вперед. И тогда можешь с матом, можешь без мата, как тебе захочется».

Ɔ. Ты как-то сказал, что особой разницы между Питером и Москвой не видишь. Этагрань все больше стирается. С чем этосвязано?

По большому счету с глобализацией. То, что у нас общие китайские производители. И общие производители строительных материалов. И стеклопластик Москвы ничем не отличается от стеклопластика в СПб. Те же самые шмотки Gucci продаются повсюду. И все их носят. И этот процесс нивелирования особенно очевиден в России, где все централизовано, все идет через Москву, все сразу становится одинаковым.

Ɔ. А ты сам с этим борешься? Что ты делаешь, чтобы не стоять в этом ряду?

Бороться бессмысленно. Это как бороться с плохой погодой. Можно выгородить свой участочек, свой уголок. Вот у меня дома не стоят стеклопакеты, а самые обычные, деревянные рамы. Это мой ответ глобализации.

Ɔ. Что еще у тебя есть такого удивительно прекрасного дома?

Камин, который, разумеется, не работает. Отличие настоящего петербуржца от москвича. Если у москвича имеется камин, то он обязательно будет гореть, а у петербуржца – никогда. Он должен быть в квартире, но он никогда не работает.

Ɔ. За шесть лет вы уже третий раз переезжаете с Матильдой. Что это – «охота к перемене мест»?

Нет, это все ее дела. Я не вмешиваюсь и не возникаю. Меня, как чемодан, берут и переносят на другое место. Я не сопротивляюсь.

Ɔ. Я заметил, ты любишь создавать образ этакого подкаблучника. Во всех интервью говоришь, что вот как Матильда решит, так и делаешь. Это у вас такая игра?

Мне так удобно. Она женщина мощная. Пожалуй, единственная, кто смогла сказать мне «нет» и противостоять моим решениям.

Ɔ. Но это можно только по любви.

Видимо, да.

Ɔ. Я был в вашем ресторане «Ко-Ко-Ко» наулице Некрасова. Кстати, там было очень вкусно. Теперь это уже Исаакиевская площадь, отель W – статус повысился. Все богато. Золотой стол для хозяев. Сразу представляешь себе, как вы сМатильдой за ним восседаете. Все на вас смотрят. Хозяева вкушают…

Мы ни разу за ним не сидели. Но должна же быть легенда. Я за легенду. Пусть это будет неправдой. Главное – создать миф. Вот все едут в Санкт-Петербург и идут в Кунсткамеру, стоят в очереди и между собой говорят: «Там должен быть *****⁴ Петра». Приходят, и нет ***** Петра. Какое разочарование! Ну сделайте этот ***** из папье-маше или заспиртуйте там что-нибудь, сколько людям будет счастья. Это вот на тему золотого стола.

Ɔ. Тебя самого увлекала эта история? С Гришечкиным, с десертом под названием «Мамин любимый цветок» и т. д.? Ты подключился к этой гастрономической эпопее Матильды?

Ни разу. Это все они сами. Ходят по ресторанам, записывают рецепты, дегустируют, ездят на стажировки. Все всерьез. Вот сейчас мы были в Америке. Матильда всю дорогу объезжала общепитовские точки Лос-Анджелеса и окрестностей, а я сидел в номере.

Ɔ. Неинтересно? Или такая параллельная реальность?

Почему, временами даже очень интересно. Но я не могу сказать, что этим живу.

Ɔ. Было бы странно, чтобы ты этим жил.

Да по-разному бывает.

Ɔ. А чем ты сейчас живешь? Все время быть втопе? Новый хит, еще один миллион просмотров и т. д.? Это и есть содержание твоей жизни?

Да, это ведь по большому счету борьба. Я же противостою, как ни крути. Многим принимающимся законам, разным заявлениям депутатов. Это все время надо иметь в виду. А если ты об этом забываешь, ты идиот. 

Ɔ. Ты это называешь борьбой?

Есть еще конкурентная борьба.

Ɔ. И кто же твой конкурент?

Мы сейчас живем в том мире, где все друг другу конкуренты. Особенно на том маленьком поле, которое называется «российский шоу-бизнес». Мне конкуренты все.

Ɔ. Да неужели? Мне кажется, ты такой уникальный, оригинальный, единственный…

Вот когда я так про себя подумаю, меня и *****⁵.

Ɔ. Что-то не могу я себе представить, что глазками, полными ненависти и страха, ты смотришь по сторонам и ждешь, когда это произойдет.

Я про рацио, а не про эмоции. Я стремлюсь, как любая система, к экспансии. А конечная цель – стать лучшей группой в мире. Русский, неповторимый, дичайший цирк. Во!

Ɔ. Скажи правду, ты ведь недавно пришел кэтой формуле?

Сформулировал недавно, а интуитивно понимал давно. Откуда барабан, откуда все это огромное количество людей на сцене. Это шоу. И клипы, и все это действо на сцене. В общем, это ближе к цирку. Песня сама по себе уже кончилась. Никакая песня не заставит меня пойти на концерт.

Ɔ. Но исполнитель ведь может?

Но у него должно быть очень много прекрасных песен. Если посмотреть отчеты, что очень важно, иногда надо смотреть на цифры. А цифры, сука, они обычно не врут. Так вот, я тут посмотрел, кто по сборам в Америке на первом месте – скажем, первая десятка, – это все старые звезды. О чем это говорит? О том, что эти звезды являются настоящими звездами со времен винила. Звездность эта связана с вполне определенной эпохой, с вполне определенной публикой. Динозавры. На них имеет смысл еще посмотреть. Потому что время интернета отменяет понятие личности. Оно не подразумевает присутствие больших звезд. Еще Энди Уорхол сказал про пятнадцать минут славы. Вот, считай, эти пятнадцать минут славы уже наступили и прошли. Больше никому ничего не полагается. Почему «Ленинград» все еще существует? Потому что «Ленинград» старый. Мы еще выпускались на кассетах. Страшно представить себе, да?

Ɔ. То есть ты считаешь, что в век Youtube новые звезды невозможны?

Ну почему, возможны. Только надо делать что-то вроде Цирка дю Солей.

Ɔ. Дю Солей – это завод. Они выступают наразных площадках под одним именем.

А что, «Металлика» не завод? Или «Роллинг Стоунз» не завод?

Ɔ. В «Роллингах» еще дребезжит какая-то нота неубитого артистизма, отсвет чего-то легендарного и великого…

Это реликтовый отсвет шестидесятых годов. Так же как на мне реликтовое излучение девяностых годов. Поэтому меня интересует не противостояние со временем, а попытка в него вписаться, найти себя в нем. Это пиратская стратегия: или ты есть, или тебя нет. Я делаю все, чтобы быть здесь и сейчас.

Ɔ. И все-таки по поводу конкуренции. Вот приезжаете вы в какой-то провинциальный город, а за неделю до вас выступал некто, кто всю кассу снял и денежку ссобой увез. Кто это?

Таких в этом году нет. Но это ни о чем не говорит. Год уже почти прошел. О чем бы мы сейчас ни говорили, мы будем говорить о вчера.

Ɔ. Давай поговорим про политику. Ты не раз декларировал свою позицию «человека со стороны». Ты вне партий, вне группировок, ты не ходишь на разные политические шоу. Ты чувствуешь себя наблюдателем?

Да было бы что наблюдать! Я бы даже с удовольствием. Но что? Ничего ведь не происходит. Задача любой такой движухи – вызвать у тебя эмоцию. Если ты на это ведешься, ты становишься соучастником. А вот соучастником я быть совсем не хочу.

Ɔ. А в какие-то моменты своей биографии тыбыл соучастником?

Был, да. В 1991 году, баррикады, листовки. Этого вполне хватило. У меня была абсолютная эйфория, когда над исполкомом нашего района спустили красный флаг и взвился триколор. Я почувствовал себя в этот миг абсолютно счастливым.

Ɔ. Ты, может, и в референдуме по переименованию Ленинграда участвовал?

Нет, это уже был 1993 год. Уже был расстрел Белого дома и много чего еще. И мне стало неинтересно.

Ɔ. И с тех пор ты даже не хочешь во все это вникать?

Могу сказать только слово «пока». Вот пока я не хочу вникать. Меня зовут довольно часто, но пока мне удается отпрыгивать. А что будет завтра, кто знает?

Ɔ. Тебя называют «королем корпоративов». Как ты к этому титулу относишься?

Мне это льстит.

Ɔ. Ты любишь повторять, что сейчас «время жопы»…

Оно всегда было такое.

Ɔ. И в 1991 году, когда ты бегал со своими листовками?

Просто тогда мы приняли жопу за солнце.

Ɔ. А что же сейчас? Имеет ли смысл выползать? И куда?

Главная запутка, что у нас никто не хочет жить в настоящем. Все или торчат во вчерашнем дне, или рвутся в будущее.

Ɔ. Это свойство российской ментальности.

Про всю российскую ментальность я мало чего понимаю. Могу отвечать только за свои сорок три года. И то, что я вижу вокруг, все живут не сейчас. Очень немногие люди пытаются жить сегодня. Те, которые «про сейчас». Не про то, куда мы ползем да что с нами будет, а про сейчас.

Ɔ. И что ты думаешь про это сейчас? Тебе оно нравится?

Ну как же оно может не нравиться. Я же певец абсурда. Только тут надо убрать коннотацию, связанную с театром и разными великими именами. Абсурд не как жанр, а как понятие. И трэш, и китч, и абсурд – это как раз то, в чем мы живем. Помню, как в 1985 году я впервые приехал в Москву с мамой. Именно тогда ощущение абсурда вошло в меня сразу и навсегда. Представь себе Мавзолей, рядом с которым стоит нескончаемая очередь. И тут же в нескольких метрах от него продают американскую фанту – напиток богов. А нам навстречу идут люди в ковбойских шляпах, пошитых в городе Сочи. Ковбойская шляпа, сшитая в Сочи, – это ведь *****⁶. Это и есть символ нашей жизни.

Ɔ. Да ладно, сейчас ты примерял шляпу Gucci. И, надо сказать, тебе было очень неплохо.

А ты попробуй посмотри на эту шляпу и на все курточки, расшитые розами и стразами, на эти очки в жутковатой квадратной оправе, на белые норковые шубы глазами офицера русской армии. Это же *****⁷ полный. Но я этого не отрицаю. Это даже вызывает у меня некую эстетическую вибрацию. Ну, например, когда я вижу фотографию какой-нибудь дамы с огромными накачанными губами, которая в пальто от Louis Vuitton делает self fuck на фоне православного храма. Ну ведь *****⁸ же? Сразу видно – человек верующий. Вся духовность ее в этих губах.

Ɔ. Над этим хихикать можно сколько угодно. Но ведь, согласись, это круто.

Разумеется, круто…

Ɔ. И завороженный этой крутизной, ты стал ее певцом. Эти женщины на лабутенах иесть твои героини и любимые слушательницы. Ведь, по сути, они сегодня главные борцы за прогресс, они борются со временем, они борются за место под солнцем, за мужчину, за свой образ, который должен быть занимательным иинтересным. Признайся, тебя это возбуждает?

Ну что тут говорить, сегодня природной силы и витальности в женщинах гораздо больше, чем в мужчинах. Витальность мужиков исчерпывается поездкой пострелять, у женщин все гораздо сложнее и мудренее устроено.

Ɔ. А в какой момент ты стал погружаться вэту стихию прекрасного?

Я просто разогнал группу «Ленинград». Играл в группе «Рубль» и думал о том, куда двигаться дальше. И подумал, что еще не было откровений с женской стороны. Женские песни совершенно не откровенные, если в мужских еще можно что-то найти, то женские песни – это абсолютная, сука, фальшь. Реальный сироп сорокалетней выдержки. Ну вот скажи, ты можешь представить себе, что в раздевалке фитнес-центра одна телка говорит другой (делает паузу и задумчивое, вдохновенное лицо): «Не отрекаются, любя»? Лично я не могу.

Ɔ. Ну хорошо, ты представил себе, очемговорят эти нежные создания вфитнес-центре, и решил все это вытащить на сцену?

Да, мне захотелось представить их закулисье. Есть сцена, где все заламывают руки и говорят неестественными, фальшивыми голосами. А есть гримерки, бытовки, курилки, где идет своя жизнь. Я вот туда пробрался своим мозгом, своей интуицией. А там все круто. Есть один ключ к пониманию песен группы «Ленинград». Если представить, что женщина, которая поет у нас в группе, это не просто женщина, а Родина-мать. И тогда все становится понятно про нашу страну.

Ɔ. Мне только показалось странным, чтоты не захотел поставить в центр этойновой истории какой-нибудь персонаж типа Аллы Борисовны. Чтобыпела, иорала, и умирала умикрофона. Все равно солист – ты,адевочка, уже не помню какая посчету, просто скачет рядом.

Так я очень хотел. И первая наша солистка Юля Коган как раз двигалась в направлении «женщины, которая поет». Но у женщин очень неустойчивая психика. К моему сожалению.

Ɔ. Мне показались твои вокалистки какими-то слишком выдрессированными, слишком «знающими свое место».

Тут я не согласен. У нас сейчас Василиса не то что зажата. А строго наоборот. Отрыв полный.

Ɔ. «Я работаю со штампами ибанальностями, потому что ониработают». Это нетысказал, нотылюбишь цитировать этуфразу. Чтоизновых банальностей иштампов тебе подбросила в последнее время жизнь?

Это мой рабочий материал. Я не могу такое тебе выдавать. Нетушки, нетушки…

Ɔ. А про что будет новый клип?

Про сиськи. Про главную проблему женскую – сиськи.

Ɔ. Ты как-то признался, что, если ты хочешь забыться и спрятаться от всех, у тебя есть три проверенных способа: жена, водка ифильм «Звездные войны». Этот набор по-прежнему в силе?

Я еще раз сто смотрел фильм «Прирожденные убийцы» и «Бегущий по лезвию». Ну и «Осенний марафон». Но я его перестал смотреть, потому что знаю наизусть. Я тебе могу его весь рассказать по кадрам и по репликам.

Ɔ. Тот киноопыт, который у тебя был с Соловьевым на «2-Ассе-2», он что-то для тебя значит?

Я давно уже понял, что страна, выпускающая автомобиль «Жигули», не может производить *****⁹ фильмы. Какие автомобили, такое и кино. Все логично и созвучно. Чтобы понять, где мы находимся, погляди как-нибудь американский фильм «Гравитация». И все вопросы отпадут сами по себе. По крайней мере, каким должен быть технологический уровень современного кино.

Ɔ. Так русские никогда не брали технологией, они брали душой.

Душой берет тот, кто *****¹⁰ танцует.

Ɔ. В общем, за руль «Жигулей» садиться больше не хочешь?

Производить их больше не хочется.

Ɔ. А что касается того, что называется «западная карьера»? Ты никогда не думал об этом всерьез?

Ну мы так тихонечко играем на «Сигете», крупнейшем международном фестивале.

Ɔ. А чего тихонечко? Почему бы не вдарить громче?

А зачем?

Ɔ. Ну помнишь, как в начале девяностых  все бросились на Запад и запели на английском?..

Это были дебилы. Конечно, прикольно, когда негр играет на балалайке. И я готов на это один раз посмотреть. Но чтобы эта *****¹¹ собирала стадионы, такое вряд ли. Да, раз в год у нас покупают одну-две песни для Голливуда. Наверное, это случается, когда им надо где-то как-то коснуться русской темы. Ну не Муджуса же им ставить.

Ɔ. Если отвлечься от борьбы за место под солнцем и от всех обстоятельств, связанных с шоу-бизнесом, что бы тебя могло сейчас больше всего взбодрить иобрадовать?

У меня давно выработалась стратегия: я радуюсь, когда нет больших огорчений. Вот это и радость. Собственную радость я могу сам себе устроить. Взять бутылку водки и оттянуться с приятелем на два дня, покуролесить. И будет счастье. И будет *****¹².Ɔ.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Имеется в виду разнузданное совокупление.

² Речь идет о мужском достоинстве.

³ Подразумеваются мужские гениталии.

⁴ Здесь и далее речь идет о детородном органе первого российского императора.

⁵ Намек на сексуальную агрессию со стороны всего общества или его части.

⁶ Нечто весьма положительное и желательное.

⁷ Используется выражение крайнего неодобрения.

⁸ См. сноску 6.

⁹ Имеется в виду продукт высокого качества.

¹⁰ Подразумеваются неумелые действия танцора.

¹¹Нечто лишенное художественного содержания.

¹² См. сноску 6.

Рассказ режиссера клипов «Ленинграда» Анной Пармас о работе со Шнуровым читайте здесь.