В издательстве «Новое литературное обозрение» (Москва) вышла книга Михаила Эпштейна и Сергея Юрьенена «Кульминации. О превратностях жизни». Эта книга — о высших точках опыта, «кульминациях», когда почти мгновенно постигаешь себя и человеческую природу, явленную на гранях, на сломах. В книгу вошло около девяноста небольших историй на разные темы — от любовно-романтических и семейных до социальных, религиозных и творческих. Это реальные истории, хотя сама напряженная событийность порой придает им фантасмагорический оттенок. Надеемся, что эта уникальная по остроте самоанализа книга поможет читателям лучше осознать кульминационные моменты собственной жизни.
Привожу одну из историй.
Кульминация дзена. Встреча с Пелевиным
Однажды я провел целый вечер в обществе Виктора Пелевина. Это было в Лондоне, во время первого моего выезда на Запад весной 1989 года. В Лондон меня пригласила Салли Лэрд (Sally Laird), главный редактор известного тогда журнала «Index On Censorship», который занимался проблемами творческой свободы и цензуры во всем мире, включая СССР! Салли опубликовала в журнале мою статью о новой русской поэзии — и пригласила в Лондон, где я и провел, как ее гость, два счастливых месяца, узнавая новый для меня европейский мир. Сaлли была воплощением ума, доброты, дружелюбия и гостеприимства. Однажды она пригласила меня в ресторан поужинать с двумя ее знакомыми, среди которых был и кто-то из России. Нас за столом сидело четверо.
А дальше я приведу краткую запись из своего поспешного дневника той поры:
«11 апреля 1989… Вечером в ресторане с Сaлли и ее друзьями (ювелирша, Пелевин)».
Гм. Выходит, я целый вечер общался с Пелевиным?!
Только перелистывая эту записную книжку десятилетия спустя, я осознал, что, оказывается, лично знаком с этим самым неуловимым писателем в новейшей истории. Нет сомнения, что это был тот самый Пелевин: какого другого, однофамильца, могла пригласить на ужин редактор литературного журнала и знаток московских писательских кругов, автор книги «Голоса русской литературы» (1999), включавшей и интервью с В. Пелевиным? Правда, тогда, в 1989, он только начинал: учился в Литинституте, напечатал свой первый рассказ «Колдун Игнат и люди», готовил к изданию трехтомник Кастанеды…
Теперь пора поделиться воспоминаниями об этой, несомненно, достопамятной встрече.
Но… Полный ноль. Ни одной черты внешности, ни слова, ни жеста. Если бы я не натолкнулся на эту запись в своем дневнике, то не мог бы и предположить самого факта нашего общения.
Зачем Пелевин столь тщательно скрывается от всех, если он и так человек-невидимка?
В любом случае, такая встреча полностью соответствует фантомной логике пелевинского мира. Происходит ничто. И это совсем иное, чем «ничего не происходит». Это позитивное ничто — самая суть дзена.
Дзен — это пустое, непроявленное.
Дзен-звонок — звонок по телефону, когда слышно только молчание.
Дзен-письмо — электронное послание без текста.
Дзен-собрание — собрание, на которое, кроме тебя, никто не пришел.
Вот и мой вечер с Пелевиным оказался дзен-встречей. Надеюсь, ради чистоты дзен-опыта, что и он не запомнил меня.
Но в каком-то из миров, череду которых нам еще предстоит пройти, мы с ним, возможно, узнаем друг друга. И с благодарностью вспомним безвременно ушедшую Салли, «виртуоза дружбы», как она была названа в некрологе. Сама эта дзен-встреча мне теперь будет помниться намного живее, чем многие другие «состоявшиеся» застолья и разговоры.