Несколько дней назад я написала короткий эмоциональный текст о своем резко негативном отношении к жаре. Неожиданно пост отозвался в сердцах множества людей и набрал массу комментариев от людей, страдающих от жары, но не имеющих возможности переехать куда-то севернее в силу разных причин.
Мне всегда казалось, что большинству народонаселения нашей планеты этот климат по душе, и только я редкий Дуремар не от мира сего. И я вспомнила историю, когда мы всей семьей драпали с семейного праздника по причине прекрасной кипрской погоды.
Однажды много лет назад живущие в Пафосе друзья пригласили нас на семейный праздник. Моим дочкам-двойняшкам (далее по тексту — сусликам) было около 11-12 месяцев, стояла обычная тоскливая кипрская жара, дорога в Пафос из Никосии занимает около двух часов, но друзья были старые, горячо любимые и мы были очень рады любому поводу встретиться.
В тот момент у нас еще гостила моя мама (то есть помогала мне воспитывать подрастающих сусликов), и поездка хоть куда была ярким событием в нашей заполненной памперсами, ходунками и пюрешками душной домохозяйской вселенной. Cобрались, погрузились в машину и поехали.
На западе острова, в Пафосе и вокруг него сложился уникальный субтропический микроклимат и только там растут бананы. Разница температур в Никосии и Пафосе летом может составлять около 10 градусов (в Никосии жарче), но пафосские +32 из-за влажности переносятся намного хуже, чем +40 в Никосии.
От экваториальной жары до снегопадов: и все это — Кипр
Когда приезжаешь в Пафос из Никосии и выходишь из кондиционированной машины, в первый момент кажется, что в твои легкие заливается горячая вода, и ты просто ловишь воздух губами и шевелишь жабрами с офигевшим видом рыбы, выброшенной на сушу. У меня на адаптацию уходит 2-3 дня. Завидую людям с нормальной терморегуляцией, которые сразу чувствуют себя комфортно, перелетев из новосибирских -40 в бангкокские +38.
Друзья забронировали на вечер грузинский ресторан с террасой в чудесном местечке с видом на сосновый лес в нескольких километрах от Пафоса. «Ведь так приятно посидеть летним вечером на природе», — говорили они, приглашая. С этим трудно не согласиться.
По дороге мы с мамой развлекали ноющих а своих автокреслах сусликов, как могли: пели песни, дудели в пластмассовые музыкальные инструменты, играли в ладушки и прятки. Муж все крепче сжимал руль, но терпел — а что ему еще оставалось в этом мобильном бедламе.
На подъезде к деревне мы свернули в банановую плантацию, чтобы переодеться (в отель в городе уже не успевали). В чехлах у нас была чистая красивая отутюженная одежда, призванная придать нашему песенно-танцевальному ансамблю презентабельный вид.
Я надела изысканное шелковое платье, муж — наглаженную рубашку и брюки, мама — брючный костюм, сусликов нарядили в воздушные платьица, шелковые туфельки с вышивкой ручной работы, к ним сумочки и шляпки в тон. Пока мы переодевались, отбиваясь от стаек общительных хитиновых друзей и стараясь не думать о пауках и змеях, с нас сошло семь потов, но я надеялась, что на террасе грузинского ресторана на лоне природы будет нега, прохлада, приморский бриз и свежий сосновый воздух.
Как бы не так.
Едва ступив на террасу грузинского ресторана, мы почувствовали себя в Зимбабве. Или в Уганде. Или в калифорнийской Долине Смерти, которую недавно побрызгали горячей водой. Мы будто бы вошли в облако, залившееся в наши волосы, уши, глаза и растекшееся по телу горячим липким слаймом. Через пару минут моя косметика стекла на изысканное шелковое платье, превратившееся в мокрую тряпицу неопределенного цвета. По лицу, спине, рукам и ногам текла вода. За столом мне приходилось сидеть с идеально прямой спиной маркизы в изгнании, чтобы пот с бровей или кончика носа не капнул в тарелку — я не всегда успевала вытирать его с лица — в те редкие моменты, когда мне удавалось присесть, поскольку большую часть вечера я гонялась по террасе за резвыми любопытными сусликами.
Муж, даром что привычный к жаре киприот, начал закатывать рукава, расстегивать пуговицы на рубашке, потеть, краснеть и чесаться сразу во всех местах. Мама пыталась обмахиваться салфеткой, но от этого ей становилось еще жарче, что нивелировало весь охлаждающий эффект импровизированного веера. В итоге она сдалась и терпеливо ждала окончания чудесного вечера на природе, промокая лицо салфеткой и с обреченным видом налегая на воду со льдом.
Суслики оказались в самой выигрышной ситуации: я сняла с них платьица, и они радовались жизни, топая по террасе в памперсах с дудками и бубнами. Нам троим нужно было периодически вскакивать и бежать за ними. Недавно научившиеся ходить суслики радостно исследовали мир — то они пытались вскарабкаться на стулья и столы, то подходили слишком близко к горшкам с кактусами, то шустро подползали к лестнице.
Микроклимат грузинского ресторана и антураж в стиле позднего Кустодиева к приему пищи, мягко говоря, не располагали. Водка была горячей — думаю, это добавляло ей градусности. Вино на глазах превращалось в ферментированный продукт странного вкуса и запаха. Будь на столе сало, оно бы сварилось, но, к счастью, сала не было.
«Оливье», «Шуба» и крабовый салат, приготовленные по спецзаказу для ностальгирующих гостей, превратились в разноцветные майонезные супы с утонувшими в них ложками. Салаты и зелень по виду могли бы соревноваться с осетриной третьей и последующих свежестей. Холодные закуски стали врио горячих, а на всякие хачапури, хинкали и чебуреки просто страшно было смотреть.
Когда лоснящийся официант в прилипшей к спине рубашке принес запеченные на гриле овощи и скворчащий шашлык с пылу, с жару, аппетитно посыпанный луком и зеленью, гости горестно застонали и с отвращением отвернулись. Представить себя поедающим горячее жирное мясо было решительно невозможно. Основной темой нашей беседы было то, как нам обычно бывает жарко и насколько жарче тут сейчас, вроде опросов и замеров в Вилларибо и Виллабаджо.
Мы героически высидели пару часов. В какой-то момент мне стало казаться, что я прямо на глазах разлагаюсь на плесень, липовый мёд, электролиты и плошечку жира.
Выбрав подходящий момент, мы откланялись, схватили свои дудки и бубны и наперегонки ринулись и машину и в отель, в холодный душ и под благословенный кондиционер. В зеркале, занимавшем всю стену в лобби отеля, отразились музыкально одаренные колумбийские повстанцы, только что вышедшие из джунглей, и два озверевших от жары суслика с прилипшими к голове кудряшками.
Утром мы так же дружно запрыгнули в машину и поехали домой, не прельстившись ни морем, ни прекрасным Пафосом, который, как известно, музей под открытым небом.
С тех пор, получив приглашение на мероприятие в любой точке Кипра в период с мая по сентябрь, я осторожно навожу справки о месте проведения и наличии кондиционеров. И если мне хоть что-то внушает сомнения насчет климатической составляющей ивента — вежливо отказываюсь.
Утирать пот с бровей, ушей, носа и подбородка я предпочитаю в спортзале.
Заглавное фото сгенерировано AI — и почему-то ему показалось, что я бегала по ресторану в купальнике. Наверное, это бы отчасти решило проблему.
___
Мой тг-канал О Кипре м не только