Его портрет на ржавой лопате я написала одним из первых. Я ничего не знала о нем ранее. Но когда начинаешь заниматься чем-то, что идет из души, пространство начинает открывать тебе путь и знакомить с невероятными личностями, которые вдохновляют своим творчеством. Так в один день в мое поле внимания попали стихи, которые как стебли вьюнка зацепились за какие-то струнки внутри меня и все время всплывали в моей памяти. Эти стихи и привели меня к их автору и его саду.
Здесь на краешке моря я посадил свой сад из зубов дракона защитить мой порог... Дандженесс, Дандженесс, твоя красота — лучшая, забудь о холмах и долинах. Этот пейзаж подобен лицу, на которое вы не обращаете внимания, лицу ангела с озорной улыбкой.
Дерек Джармен (Derek Jarman) купил Prospect Cottage, рыбацкий домик, в 1986-м, когда был смертельно болен и знал, что жить ему оставалось считанные годы. Так главный режиссер британского киноавангарда попытался презреть смерть, прорасти своим сердцем в скудной земле в Дандженессе (Dungeness), графстве Кент на побережье Ла-Манша и обрести бессмертие, став самим садом.
В Лондоне он жил на улице Чаринг-Кросс-роуд, в квартире над театром «Феникс». Его ранние работы в кино были тесно связаны с Тильдой Суинтон, которая снялась в его самом известном фильме «Караваджо», вышедшем на экраны в 1986 году, и стала его верной подругой на долгие годы. Люди, проекты, съёмки, тусовки. И вот щелкнула хлопушка его судьбы, и он оказывается в декорациях Дандженесса с его потусторонними пейзажами и атомной станцией на горизонте.
Атомная электростанция — это чудо. Ночью она похожа на большой лайнер или маленький Манхэттен, сверкающий тысячью разноцветных огней.
Джармен создаёт свой последний шедевр под названием «Сад Дерека Джармена» — странную смесь книги по садоводству, мемуаров из снов, жизни и смерти, чувственной поэзии и сюрреалистических этюдов. В 1994 он пишет: «Сад был и Гефсиманией, и Эдемом. Я обрел покой» — и переходит в иной мир...
Сначала люди думали, что я строю сад для магических целей — белая ведьма, которая достает атомную электростанцию. В нем действительно была магия — магия неожиданности, охота за сокровищами.
Prospect Cottage стал его личным раем, он называет свой дом «хижиной перспективы». В своей книге он описывал свои чувства, которые возникали в нем, когда он работал над садом. Такое ощущение, что он сам вселял какую-то невероятную уверенность растениям и цветам, что в этом полумертвом пространстве они смогут выжить и цвести несмотря ни на что.
Все соседи говорили, что здесь ничего не вырастет. Хотя в былые времена здесь были овощные грядки, но это было еще до появления дорог, и землю приходилось привозить по железной дороге, которая шла к маяку. Поэтому я быстро сообразил, что если закопать землю под галькой, то можно будет выращивать разные растения, и у меня получится сочетание английского сада с гномами и японского сада. Я не могу вырастить тимьян, и есть небольшие проблемы с шалфеем, но розмарин растет уже второй год, а лаванда, кажется, в полном порядке.
Вместе с фотографом Говардом Соли (Howard Sooley), с которым он познакомился на сьемках «Эдварда II», они объезжают все местные питомники в поисках нужных цветов и растений. А потом он с удивлением наблюдает, как купленные саженцы прорастают в землю и мигрируют в естественную среду побережья, а полевые цветы, наоборот, заползают на территорию сада и дополняют букеты высаженных. На серой гальке живописно пылают полевые маки, темно-красная валериана, герань и приморский катран, цвета неба и моря, цветут хлопковая лаванда и шалфей, красуются шиповник, любисток, гвоздика, календула и другие. Именно тогда он понял, что границы его сада — это горизонт.
Мой сад — мемориал; каждая круглая клумба — узел истинной любви, украшенный лавандой, бессмертником и сантолиной. Сантолина находится под влиянием Меркурия, а потому сопротивляется ядам, очищает и излечивает укусы ядовитых тварей. Побег лаванды в руке или положенный под подушку дает вам шанс увидеть привидение, побывать в стране мертвых.
Каждое утро он бродил по берегу в поисках чудесных артефактов — диковинных камней, железяк, ржавых консервных банок, коряг и прочего живописного хлама. Мусор в глазах обычных людей, попадая в руки Джармена, превращался в искусство.
«Мое путешествие к морю каждое утро имело цель», — писал. По всей береговой линии разбросаны гниющие лодки, ржавеющий металл и заброшенные сараи. Он находил среди них удивительные экспонаты, которые давали ему необходимые акценты в картине сада.
В саду много камней, выложенных Джарменом в определенном ритме и рисунке. Некоторые из них похожи на зубы дракона, а некоторые — на входы в святилища или в параллельные миры.
Камни, особенно круги, напоминают мне дольмены, стоячие камни. Они обладают той же таинственной притягательной силой.
На боковой стене дома он написал строфы из поэмы поэта семнадцатого века Джона Донна «Восход солнца». А в своей книги: «Рассвет может быть чудом, солнце поднимается из моря и медленно пересекает сад».
Такое ощущение, что душа Джармена продолжает жить в этом саду после его смерти. С каждым годом его сад бесстрашно прорастает за горизонт, меняется и неустанно цветёт.
Рай посещает сады, и некоторые сады — настоящий рай. Мой — один из них.
Благодаря поддержке мирового арт-сообщества и лично Тильды Суинтон дом и сад выкуплены в 2020-м и находятся под патронажем британского Garden Museum.
Розмарин — Ros marinus, морская роса, — оказался довольно стойким. <...> Томас Мор, любивший это растение, писал: «Что до розмарина, я позволил ему украсить собой все стены сада, но не потому, что его любят пчелы, а потому, что это растение, посвященное воспоминаниям, а значит, дружбе. Если у кого-то есть веточка, все ясно без слов.
Фотографии к книге «Сад Дерека Джармена» были сделаны Говардом Сули (Howard Sooley), фотографом и другом Джармена.
Фильм Говарда Сули: «Сад Дерека Джармена».
Твори и созидай!
