Четыре года назад
🤙
Что ж, дети, этот мрачный час
Уверен, скорбью преисполнен.
Соленых слез накатят волны,
Не прячьте покрасневших глаз.
Я ваш отец, я был и отбыл
Мой дух угас, остыл мотор
Не может отмениться приговор
Рыдайте ж, бейтесь головою об пол.
Ревите, рвите волосы. Покуда
Не заржавеет память обо мне
Почил я в бесконечно белом сне
Отец ушел и без отца вам худо.
Известно, будет в трауре народ
Но вы в себе найдите силы
Не стойте вечно у могилы
Придется вам идти вперед.
Я в вас продолжусь незабвенно
Частицей вашей разовьюсь
Я остаюсь незримой тенью
Я здесь, я в вас, я повторюсь.
Теперь в пучок сгребите разум
Для восприятья важных дел
Получит каждый свой удел
Я одарю вас всех и сразу…
- — На этом, собственно, завещание и обрывается. — заявил семейный юрист.
Мужчина снял очки, отложил лист и приготовился отвечать на вопросы собравшихся. В домашней библиотеке Железняков помимо него находились: Галина, её дети и полковник. Все они какое-то время просто смотрели на юриста в недоумении. Тот сидел за столом Анатолия, на фоне роскошного гобелена с родовым древом, и хлопал рыжими ресницами. Ветвистая крона с портретами членов семьи вместо плодов, словно вырастала из головы распорядителя. С такого ракурса он напоминал сказочного оленя с большими белыми рогами.
- — Это всё? — уточнил Рудольф.
- — Я неоднократно призывал вашего отца составить нормальное завещание, он мне в ответ присылал стихи. — разводил руками юрист. — Изначально там было меньше четверостиший, но он периодически что-то добавлял, исправлял. Последний раз распорядился заменить слово “нахлынут” на “накатят”. Раньше было: “соленых слез нахлынут волны”, теперь “накатят волны”. Он сказал, так лучше. Я сказал, мне тоже кажется, что так лучше. Вот его письмо, а вот я отвечаю ему: здорово! так действительно лучше, у вас талант… И так далее.
- — Всем известно о любви отца к бардовским песням. Он и сам частенько бренчал на гитаре у костра. Это абсолютно в его стиле. Ну, и, конечно, он считал себя бессмертным, — отметил Рудольф. — Но как быть с наследством?
- — Данное стихотворение не может являться документом, поскольку не имеет никаких прямых указаний. Формулировки могут быть истолкованы как угодно. Нет подписи, текст присылался по электронной почте. Всё это юридически не соответствует правилам. Поэтому наследство будет делиться согласно закону. Наследование по закону имеет место, когда и поскольку оно не изменено завещанием. Это закон.
- — Ну, и? — выражал нетерпение Рудольф.
- — Имущество Анатолия будет поделено между наследниками первой очереди в равных долях. Наследниками первой очереди по закону являются дети, супруг и родители наследодателя. Родителей нет, стало быть дети и супруг. Но, поскольку у супругов имелся брачный договор, в котором прописан отказ Галины от притязаний на собственность Анатолия, то делиться имущество будет только между детьми.
- — Между нами троими в равных долях? — уточнил Арнольд.
- — Да!
- — Так начинайте же скорее оформлять! — оживился старший наследник.
После встречи с юристом, братья вышли на воздух. Арнольд звонил кому-то.
- — Да это же прям роза без шипов, — радовался Рудольф. — Надо вспрыснуть за наследство. Закатим вечеринку? Эта неделя меня утомила. “Не стойте вечно у могилы”… Ахах, смешной человек. Кому ты названиваешь, Арнольд? — поинтересовался брат.
- — Я переживаю, может случилось что. Не могла же она просто испариться.
- — Так и не появилась?
- — Черт, как подумаю о ней… Ух. Она горячая штучка.
- — Она супер, — согласился Рудольф. — Но знаешь, плюнь, тебя ждут лучшие пилотки мира. Не ограничивайся малым. Я тебя с такой остренькой кесадильей познакомлю, забудешь разом свою эту.
- — Да, но всё-таки, человек пропал. Мы ведь думали о свадьбе даже. Ради приличия можно поволноваться?
- — Ну да, ну да.
👨⚖️
Вам приходилось видеть, как рыдает взрослый мужчина? Зрелище не из приятных, если только это не ваш злейший враг, да и то — удовольствие на любителя. После оглашения решения суда по избранию меры пресечения и об удовлетворении ходатайства следователя, Обухов ревел, как ребенок. Этот большой человек, скукожившись, тряс широкими плечами, роняя слезы. Всё время следствия и период судебных разбирательств он проведет в СИЗО.
Еще и двух дней не прошло с момента задержания Обухова. Всего два дня назад он сидел в своем роскошном кабинете и уверенно руководил огромным штатом сотрудников. Два дня назад у него были деньги и уважение. Каких-то сорок часов назад, ощущая себя праведником, он собирался биться, как лев. И сейчас, когда капкан пенитенциарной системы ржавыми клыками вцепился в его жизнь, этот лев скулил. Забегая вперед скажу, что Обухов проведет в следственном изоляторе не менее четырех лет.
🦞
Железняки пригласили Савченко провести выходные на их вилле, на Сардинии. Всю субботу Олег гулял, плавал и загорал в одиночестве. С братьями он встретился только в воскресенье, за завтраком.
Анатольевичи были в белом. На голубом фоне Балеарского моря они смотрелись, как два златокудрых ангела, спустившихся с небес на землю, чтобы разделить трапезу с простым смертным и сообщить ему благую весть.
- — В общем, Олег, — завел разговор Рудольф. — Нам на должности управляющего нужен человек, который источает уверенность. Мы видели как ты держишься, ты способен вести за собой людей. И мы решили, что…
Рудольф взглянул на младшего брата.
- — Давай, Арнольд, скажи ему.
- — Нет, давай ты.
- — Ну вы даете, ребята. — нервничал Олег. — Что вы душу-то травите? Чего?
- — Ты станешь управляющим Геопрома и всех его активов. - сообщил Рудольф.
- — Уууу.
- — Сейчас трудные времена, Олег. Мы должны держаться друг за друга. Так наш отец ещё говорил.
После этой фразы Рудольф задумчиво уставился на лазурный горизонт. В разговоре образовалась пауза, наподобие минуты молчания.
- — Думаю, вы не ошиблись, господа! — наконец не выдержал Савченко. — Не могу даже передать, как я счастлив!
- — Хахаха. — отреагировал Рудольф на щенячий восторг Олега. — Как тебе крокеты из омара?
- — Лучше не пробовал! — быстро нашелся гость. — Ахаха.
- — Прекрасный ответ! — поддержал Арнольд. — Хахаха.
- — Замечательно! Хахаха. — радовались все.
Год назад
📰
Из статьи Л. Жуковой: “Логично!”.
В маленьком пресс-центре "Национальной службы новостей" на северо-западе Москвы почти аншлаг. Половину зала занимает аппаратура телевизионщиков — приехали даже журналисты из Польши. Камеры направлены на необычную коллегию экспертов: за одним столом сидят депутат Николай Селезнев, популярный ютуб-заклинатель Сулим-заде, народей Елеазар Мухомор, протоиерей Владимир Китон и член комиссии по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при президиуме РАН Станислав Коростышевский.
Встреча посвящена инициативе Селезнева узаконить экстрасенсорную деятельность в России. Законопроект, который находится на рассмотрении в заксобрании Москвы, предполагает создание отдельного реестра колдунов и специальные сертификаты на применение сверхъестественных сил. Против этого закона выступал другой одиозный депутат с говорящей фамилией Балаболкин.
Балаболкина ожидали в пресс-центре как особого гостя, но в последнем интервью нашему ресурсу он призвал отправить всех колдунов “на шаурму”, и на само обсуждение не пришел. Расклад сил за столом оставался таким: двое — Селезнев и Мухомор — “за” легализацию магии, трое против.
Дискуссию начинает депутат Селезнев. По его словам, в стране уже есть законы, которые регламентируют “оккультно-магическую деятельность”:
- — В классификаторе Росстата определены такие профессии, как астрология или медиумизм. Недавно приняты поправки в закон "Об основах охраны здоровья граждан", где дается определение народным целителям и прописывается необходимость выдачи им специального разрешение на их деятельность. Соответственно, нужен закон, который отделил бы экстрасенсов, магов, спиритов, астрологов от тех же самых целителей.
Ведущий конференции задает животрепещущий вопрос:
- — Закон как-то прописывает, как определить, кто на самом деле имеет способности, а кто нет?
Депутат Селезнев не смущается и отвечает, что “сейчас попробует найти в планшете”. Но на полпути прекращает поиски текста и переходит к экспромту:
- — В законопроекте прописаны понятия магии и экстрасенсорики как та деятельность, которая не может быть определена никем, кроме как самим специалистом. Это невозможность определения неопределимого, которая передана на внутреннее самоопределение самих участников рынка.
Политик извиняется за тавтологию. Слово предоставляют заклинателю Сулиму-заде. Он меняет позиционирование и представляется клиническим психологом, работающим “по лицензии Минздрава”.
- — Закон должен сначала подтвердить, что экстрасенсорика существует. Я этого не отрицаю, но я против легализации экстрасенсов. В мире есть Нострадамус, Ванга, та же Жанна Д’Арк, сибирский целитель Распутин. Как можно доказать, что они предсказывали и лечили?
Член комиссии по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при президиуме РАН Станислав Коростышевский выглядит озадаченным. Экстрасенс продолжает:
- — В иудаизме, христианстве, исламе есть ангелы и демоны. Их с точки зрения науки доказать невозможно, но мы же не говорим, что это лженаука. Наука вообще многие вещи не может объяснить. Пирамиды, Бермудский треугольник… Даже обычный вирус герпеса, который у каждого находится в крови, наука не может вылечить и объяснить, мы о чем говорим?
Ученый Коростышевский улыбается, депутат Селезнев зачем-то смотрит под стол, а выпученные глаза коллеги Сулима-заде – Мухомора – выражают удивление резкой сменой риторики. Но слово, наконец, предоставляют и ему.
Елеазар также сразу представляется клиническим психологом: “закончил институт психологии еще в прошлом веке”. По его словам, тема легализации магов – болезненная.
- — Ведь эзотерика — это то, в чем мы живем, то сверхъестественное, которое создается при приложении сил человека и стихий. Но доказать магию наукой невозможно — человечество слишком мизерно в данности разума.
Протоиерей Китон начинает сосредоточенно записывать за клиническим психологом. Ученый Коростышевский окидывает присутствующих взглядом и хватается за стакан с водой. Мухомор переходит к главной мысли выступления, доводя его драматизм до накала.
- — Магия стала популярной темой не только для телевидения, но и бизнеса. Некоторые программы создали шизофренизацию всей страны, люди стали думать, что возможно все, несмотря на то, что технический прогресс шагнул немыслимо и мы фактически живем в интернетной матрице. Нужно создать некий реестр людей, которые себя считают экстрасенсами, чтобы иметь их на учете. Если все запретить, сложно предсказать, какую психиатрию это повлечет за собой в обществе.
- — Отец Владимир, вопрос к вам. — обращается ведущий к протоиерею Китону. — Признает ли когда-нибудь церковь деятельность экстрасенсов?
Тот неспешно отвечает:
- — Очень хороший лозунг сейчас прозвучал — “шизофренизация” всей страны. Он успешно реализуется. Как можно легализовать то, чего нет? Деятельность, которая связана с обещаниями жизненного успеха в обмен на деньги или контакт с какими-то непонятными духовными силами, в лучшем случае – обман, в худшем случае — связь с силами зла, врагом рода человеческого — дьявола.
- — Ну почему же зла! — восклицает Мухомор и растерянно разводит руками, как бы приглашая зрителей присоединиться к выражению несогласия.
Китон не обращает на это внимания и переходит к веским аргументам:
- — Можно увидеть, как закончили те представители власти, которые обращались к этим нетрадиционным целителям, и сами эти целители. Та же Джуна. Это предупреждение всем нам.
Экстрасенсы Мухомор и Сулим-заде перешептываются. Когда ведущий обращается к сотруднику РАН Коростышевскому, атмосфера немного разряжается, лица экспертов принимают заинтересованное выражение. Ученый начинает с лирического отступления:
- — В тысяча девятьсот семьдесят девятом году университет Вашингтона в Сент-Луисе получил грант на создание лаборатории по изучению людей, утверждающих, что они обладают паранормальными способностями. Среди двухсот заявителей были двое самых удачных. Они демонстрировали телекинез, видение предметов насквозь. На изучение потратили два года и полмиллиона долларов. Потом организовали пресс-конференцию, и кто-то из журналистов спросил: “Как вы это делаете?”. Они честно ответили: “Мы жульничаем”. Они были профессиональными иллюзионистами.
Китон согласно кивает.
- — Люди, которые заявляют, что они экстрасенсы, — продолжил Коростышевский. — либо мошенники, либо искренне заблуждаются. Причина в распространенной ошибке когнитивного искажения: нам свойственно думать, что после — значит, вследствие.
Журналисты спрашивают о том, как все-таки лицензирующие органы будут определять экстрасенсорные способности. Депутат Селезнев риторически замечает:
- — Как можно измерить неизмеримое, кроме как теми людьми, которые верят, что это можно сделать?
Экстрасенс Сулим-заде отвечает еще более образно:
- — Есть разные факультеты, но факультета поэзии не существует. Мы знаем, что быть Пушкиным либо дано, либо нет. Так же и магия. Когда экстрасенс предсказывает будущее, это самое реальное доказательство. А наука не может объяснить, как лечить онкологию.
Представитель науки Коростышевский не выдерживает:
- — Можно я прокомментирую онкологию?
Между противниками легализации экстрасенсов намечается раскол. Ситуацию спасает журналист, обратившийся к Мухомору: “Как быть, когда один колдун наводит порчу, другой говорит, что не может снять и отправляет к третьему?”. Лицо народея полно гнева.
- — Я услышал очень примитивный вопрос. Это все от серости и неразвитости. Эзотерика — огромное поле для развития личности. А товарищ говорит про какие-то порчи.
Журналист отвечает, что информация о снятии порчи представлена на сайте самого Мухомора. Тот распаляется еще больше:
- — Этот сайт – это клон! У меня нет такой рекламы. Я не состою в инстаграм. Я лидер той развитой молодежи, которая учится в медицинских вузах, среди них много верующих. И никакого дьявола здесь нет. Здесь есть понятие энергетики. Это неправда. Мы все адекватные люди.
Ученый Коростышевский смеется, Мухомор тут же ставит ему диагноз “ВСД” (вегетососудистая дистония) и продолжает:
- — Уже давно доказано, что человек это не мясо и кости при паспорте, это энергетическая составляющая. На нее и идет влияние! Дайте нам возможность создать свой муравейник в лесу. Мы отбракуем людей, которые не являются экстрасенсами, они получат отторжение.
- — Нужен реестр клоунов! — воодушевляется Китон.
Но тут же протоиерей сообщает, что критически оценивает возможность создания профсоюза экстрасенсов, потому что “немного знает этот мир” и “это все равно вне правового и нравственного поля”. Его ремарка становится последней. Эксперты остаются при своем и покидают стол, чтобы ответить журналистам более предметно уже лично.
Больше всего вопросов возникает к эффектному Мухомору — он уходит из зала последним. Колдун рассказывает, что депутаты часто обращаются к нему за помощью, что не знает критериев, по которым можно отличить хорошего экстрасенса от плохого, потому что “будущее вариативно: да-нет, плюс-минус, посередине нечто”, и считать информацию можно только в пределах “дозволенного”.
- — К тому же, человек часто глуп и ленив, сам теряет шансы, и все зависит от состояния экстрасенса: есть лунные фазы, при которых варьируется это напряжение, а иногда и биоритмы не совпадают с клиентом. И ничем помочь нельзя.
Депутат Селезнев в свою очередь утверждает, что опыта обращения к экстрасенсам у него не было и не будет, но в этой сфере очень много мошенников. И хотя подтвердить или опровергнуть наличие сверхъестественных способностей нельзя — “вопрос веры” — государство должно защитить россиян от обмана:
- — Самый простой способ их контролировать — выдавать лицензии. Логично?
Третий день после пожара
🦍💨
Савченко умел планировать. В Геопроме ему пришлось научиться делать это хорошо. Правда, в его распоряжении всегда были подчиненные, которые за немалые деньги помогали боссу организовывать расписание. Сейчас их помощь уже недоступна и Олегу придется рассчитывать только на свои силы.
В пять утра Савченко уже не спал, или еще не спал, ведь этой ночью он так и не сомкнул глаз. Он выделил себе десять минут на то, чтобы представить грядущий день. Прежде чем начать действовать, ему нужно было определить порядок этих действий. Переставляя в голове различные варианты, он понял, что начать необходимо с сортира. Он должен был непременно сходить по-большому именно сейчас, и на то было как минимум две причины: первая — возможно в течение этого дня ему больше не попадется чистый туалет, вторая — все в квартире еще спят, есть шанс сохранить остатки репутации. Олег начал действовать.
Он осторожно добрался до совмещенного санузла и закрылся внутри. Усевшись, Савченко принялся искать положения, при которых выхлоп газов был бы максимально бесшумным. Он упирался руками в стульчак, приподнимался над белой чашей, изгибался, лишь бы не допустить громких звуков. Путем терпеливых усилий ему, в основном, удавалось издавать нотки сероводорода едва слышными, можно сказать, что Савченко с трепетом подошел к этому вопросу, но кое-что, всё же, вырывалось с помпой и неуместной торжественностью, и тогда Олег замирал, а после менял позу. Сбросить балласт, сдержав кишечные ветры — задача для крутых засранцев.
Он в очередной раз стиснул зубы и выпучил глаза, как вдруг, дверная ручка дернулась и начала плавно склоняться вниз. Савченко застыл. Вот он, со спущенными штанами в чужом туалете, с красной от напряжения физиономией, а за тонкой перегородкой стоит кто-то, кому тоже приспичило этим ранним утром. Олег подумал о том, что несмотря на изолированность, он чувствует себя как на ладони. Да, его действия не видны, но помыслы очевидны. И если захотеть, можно запросто представить его нелепую пантомиму. Ситуация, конечно, не критичная, во всяком случае для Олега — и юридически, и чисто по-человечески он имел право закончить начатое, поскольку был первым. То, что кому-то невтерпеж, не отменяет правила очереди. Но Савченко будто слышал мысли человека за дверью, он ощущал его негодование и возмущение. Вероятно, это была чья-то привычка – наведываться в клозет в пять утра, а тут, вдруг, — занято. Вот так и всё новое – вторгается в нашу жизнь, заставляет пересматривать планы, менять устоявшийся порядок. Впрочем, новое – это не всегда мужчина на толчке.
Дверь вздрогнула, за этим последовала непродолжительная, но полная напряжения пауза, а после заскрипел ламинат. Номер два отступил. Олег привстал, дотянулся до крана и пустил воду в душевой кабине. На его счастье капли громко барабанили по пластиковому поддону. Савченко вздохнул с облегчением и облегчился, а затем полез в душ.
🏡
Дашкова проснулась от дребезжания кофейного сервиза на тележке. Горничная привезла завтрак. Было ровно шесть утра.
- — Волшебно! — оценила Яна и откинула одеяло.
Она была абсолютно голой, не считая тонкого браслета на запястье. Соскользнув с постели на мягкий ковер, Дашкова потянулась на носочках и сладко зевнула. Её молодое, здоровое тело буквально источало эстрадиол. Её бедра, груди, подмышки — дышали без стеснения. Эта женщина — соль, как писал Бальзак — если бросить её в вещество, она оживит его и вознесет до сказочных областей искусства.
Присутствие обслуги, кажется, нисколько не смущало Яну. Она невозмутимо собрала волосы в пучок, и принялась изучать поданный завтрак нагишом. Выбрав хрустящий галет, смазала его апельсиновым джемом, взяла с подноса чашку с кофе и направилась к террасе. Горничная спешно сменила полотенца в ванной и удалилась.
Распахнув ставни, Яна поглубже вдохнула свежего воздуха. Перед ней открылся прекрасный вид на зеленый луг, с пасущимся пятнистым жеребцом, а за лугом сверкало озеро, а за озером темнел лес. Наша белокурая нимфа и сама органично вписывалась в этот пейзаж — дикая, нагая самка человека на лоне природы. Славное утро а-ля натюрель.
🧖♂️
Савченко обмотался полотенцем и вышел из напаренной комнаты. Прямо у двери он наткнулся на Тамару Георгиевну. Женщина, судя по всему, уже какое-то время стояла здесь и ждала, когда освободится помещение. Она недовольно взглянула на Олега, тот стыдливо скрестил руки на груди, прикрыв обнаженный торс.
- — Доброе утро! — тихо произнес он и отшагнул в сторону.
Тамара Георгиевна определенно злилась, хотя легальных оснований для упреков Олега у нее не было. Они никогда не будут обсуждать данное происшествие, они постараются забыть об этом, как о чем-то несущественном, ведь подобные темы не принято поднимать в приличном обществе. Уверена, многим покажется, что и писать о таком не следовало… Плевать я хотела, моя история.
Женщина прошмыгнула в туалет и закрылась там.
📯
Дашкова услышала лай собак, а потом и звуки горна. Она поняла, что это сигнал, приглашающий присоединиться к охоте. Яна вышла из гостевого дома и направилась к месту сбора. У конюшни её уже дожидались трое всадников – Арнольд и его охранники, а также: никем ни занятая гнедая, свора неудержимых англо-русских поратых гончих и кучка безмятежных борзых.
Солнце слепило Арнольда, он щурился и прикрывался от света ладонью. C высоты своего коня он следил за Яной, выплывающей из тени дома. На ней были кожаные сапоги с высоким голенищем, обтягивающие бриджи, бежевый блузон из тонкого хлопка, приталенный твидовый жилет, шейный платок и клетчатый кепи. Охотничий наряд английской аристократки начала двадцатого века приобретал особую утонченность на округлостях русской красавицы. Множество совершенств девушки гармонично сливались воедино. Молодой Железняк так увлекся качающимися бедрами этой цветущей блондинки, что чуть не выпал из седла, когда его вороной шагнул вперед.
- — Осторожнее! — улыбнулась Дашкова. — Я уже настроилась пострелять, хотелось бы избежать преждевременных травм.
- — Ты напугала моего коня. Своей красотой.
- — Хм.
- — Не напугала, а отвлекла, я хотел сказать. Конь засмотрелся. Как и я. Прекрасно выглядишь.
- — Будем считать, выкрутился! Какой у нас план?
- — Для начала небольшой инструктаж.
К Яне подошел улыбчивый мужчина в камуфляже с ружьем на плече.
- — Доброе утро, барышня! Стрелять-то приходилось вам? — спросил он.
- — Алексеич наш егерь. — представил Арнольд.
- — Доброе утро! — ответила Яна и потянулась к ружью. — Можно?
Егерь определенно не ожидал такого рвения от девушки.
- — Пожалуйста. — растерялся он и передал оружие. — За конюшней есть стенд, можно пострелять для пробы.
Яна уверенно переломила ружье, убедилась, что оно не заряжено, заперла его и вскинула.
- — Ох ты ж ***(возглас на "ё")! — отреагировал Алексеич.
Дашкова повела прицел по небу и дважды нажала на спусковой крючок.
- — Ого! — удивился егерь. — В рот мне ноги. Хват мастерский! Видишь, Арнольд, как она цевье обхватила? Как горсть яиц, когда писаешь, я тебе говорил.
Совершенно незаметные до этого момента охранники вдруг переглянулись.
- — Как горсть яиц, когда писаешь… ну-ну. — ерничал Железняк. — И тогда не понял, что это значит, и сейчас не понял. Порой, я вообще не врубаюсь, о чем ты. Какие-то образы используешь, Алексеич, которые мне неведомы. Прекращай давай.
- — Beretta с вертикально спаренными стволами, — неожиданно для всех заявила Яна. - Двенадцатый калибр, c прицельной планкой. Неплохое ружье. Хорошая кучность и точность выстрела, небольшая отдача. Мне нравится.
- — Ооохохохо, чую, охота будет знатной, мля. — воодушевился Алексеич. — Ну, поглядим. Cегодня у нас как бы челлендж имени меня. - объявил он. - То есть, конкурс Алексеича, назовем его так. Это уже хорошая традиция у нас такая, своеобразное соревнование. Арнольд в курсе.
- — Ага. — подтвердил Железняк.
- — По правилам этого состязания, надо затравить зайца, подстрелить рябчика, завалить благородного оленя, а потом поймать форель в озере. Программа насыщенная, господа… и дамы, так что не тормозим. План следующий у нас. Русак! Это псовая охота. То есть без ружий. Сначала, наездка. Дотелепаемся вон до того поля. — егерь указал направление. — Будем брать поле верхом с гончими и борзыми, поднимем залегающих по межам зайцев. Они там в ямах, овражках, колдобинах ошиваются. Потом потравим их на чистоту. Зайцы будут выскакивать из всех щелей, и мы на них свору натравим. Слышь, Арнольд?
- — Да.
- — Я как раз такую пару купил, просто мороз по коже продирает. Брудастая сука с усами шерсть стоит вверх как щетина… Проверим, голова два уха. Вон та, черная.
Охранники одобрительно покивали.
- — А вы чего киваете? — негромко обратился к ним Железняк. — Типа поняли, что он сказал?
- — Как говоришь, Арнольд? — переспросил Алексеич.
- — Да не, я не тебе.
- — Насколько я понял, он купил новых собак и они вроде как хорошие. — неожиданно заговорил один из телохранителей.
Арнольд проигнорировал его ответ и предложил егерю продолжить наставления.
- — После зайца пойдем в лес на рябчика и оленя. Там уже и постреляем. Сделаем привал, я вас дополнительно проинструктирую. Вроде рукопопиков среди нас нету, проблем быть не должно. Всем всё понятно?
Яна ловко забралась в седло.
- — Я готова.
🎒🦺🪓
Ровно в семь утра Оксана и Олег высадились из такси на тихой улице — неширокой хорде, проходящей через престижный район. Дом Савченко располагался неподалеку, в двух дворах от этого места. Как только машина уехала, парочка разделилась, — не сказав друг другу ни слова, они двинулись в разные стороны, будто всё было оговорено заранее. Оксана прошмыгнула в арку дома, а Олег, опасливо озираясь, пошел по тротуару вдоль дороги. Он миновал обвитый жимолостью забор школы, остановился на углу, встал в тени лохматого каштана, и принялся ждать.
Где-то за домами пробуждалась стройка. За последние несколько лет этот звук стал для Олега привычным фоном. Что-то вроде саундтрека к его жизни. Музыка отбойных молотков и секций труб инженерных коммуникаций, размноженных эхом, сопровождала его и дома и на работе. Она задавала тон, ритм, действовала как успокоительное. Она убеждала, что жизнь продолжается, что пульс в норме, что воздух, как и прежде, приправлен ненасытностью. Олег и не думал, что настолько пристрастился к этому непрерывному шороху цивилизации, к этим мистическим диджериду. Ему будет не хватать стройки.
Он обратил внимание, что прямо посередине проезжей части зияет раскуроченная колея. Она начиналась здесь и тянулась на пару сотен метров вдоль дороги. Савченко прошелся по ней взглядом и увидел на том конце расщелины ползущего на карачках мужчину в оранжевом жилете, усердно размахивающего топором. Рабочий отчаянно продвигался вперед, оставляя после себя разрубленный асфальт. Вероятно, это был какой-то промежуточный этап дорожных работ. Сложный технологический процесс, предполагающий унижение человеческого достоинства. Сначала Олега удивило то, насколько ровной получалась траншея. Но удивление быстро сменилось сочувствием и злобой. Ему было больно смотреть на взрослого человека, вынужденного работать в подобных условиях, стирающего колени за гроши. “Почему ты согласился на эту работу?” — возмущался про себя Савченко. — “Кто заставил тебя? Что вы делаете в двадцать первом веке, тупики? Как вы здесь очутились? Инопланетяне. Этим бы топором дать твоему начальнику по башке. Обухом по черепушке, ***(слово на "б")”.
Раздался звонок. Олег вынул из кармана новенький смартфон, который приобрел буквально полчаса назад. Стоит упомянуть, что и сам аппарат, и сим-карту, согласно рекомендациям адвоката оформили на Оксану. Олег ответил на вызов.
- — Я на месте. — отчиталась сообщница.
- — Видела кого-нибудь?
- — Ничего подозрительного пока что. В квартиру вошла спокойно.
- — Нужно действовать очень быстро. Иди в спальню, открой шкаф. Там чемодан.
- — Есть чемодан.
- — Из нижнего ящика возьми носки. Четыре пары. Возьми две белые пары, одни синие и серые.
- — Так.
- — Второй ящик. Трусы. Тоже четыре штуки. Одни серые — экстрим спорт, там надпись на широкой такой резинке, салатовые такие большие буквы, ну такая…
- — Нашла.
- — Потом, такие же только белые.
- — А мне нравятся в горошек и полосатые — веселенькая расцветочка.
- — Да? Ну, их тоже положи.
- — Выше лежат майки…
Чтобы не утомлять вас долгими сборами, сразу приведу перечень вещей, которые запросил Олег помимо трусов и носков: три майки разных цветов, две сорочки с короткими рукавами, две с длинными, джинсы, двое брюк, спортивные штаны, пара шорт, джемпер, худи, туфли и пара кроссовок, сандалии, ветровка, бритвенный набор, банный комплект, различные кремы, туалетная вода, детская присыпка, маникюрный набор, пинцет, зеркальце и зубная нить. Также по просьбе Олега, Оксана отключила в квартире электричество и перекрыла воду. Миссия выполнена.