Орсон Петерсен: глава 6/3

🥃

— Надеюсь, тебе не приходится подбирать слова в нашем разговоре? — спросил Реваз.
— Бро, я привык думать, о чем говорю. Я скорее подбираю слова, чем не подбираю. — ответил Лил Ти.

Они оба были укуренные, и унюханные к тому же. Не то чтобы в хлам, но на своей волне. На столе стоял алкоголь и закуски. По веранде сновали посетители ресторана и официантки с подносами. Звуковой фон цементировал легкий фьюжн.

— В смысле, чтобы не обидеть меня, тебе не приходится подбирать слова? — уточнил Пипия.
— Я говорю, как обычно, бро. Мозговой аппарат работает в штатном режиме. Я абсолютно спокоен, речь течет плавно, без спотыканий. Мне не нужно думать о том, как мысли переходят в слова. Я вижу общую идею и просто описываю её. На рефлексах. Изи. Сложные умственные операции типа: подумал одно, а сказал другое, не наблюдаются, бро.
— Ну, ты меня успокоил, что я могу сказать.
— Ё велкам.
— То есть, ты реально считаешь, что она хорошо поет?
— Она нормально поет, да, но есть проблемка. Слух, чувство ритма – окей, работать можно, но у неё представления о жизни, бро, на уровне ребенка. Отсюда фальш в эмоциях. Потому что она тупо не догоняет, о чем поет. Я такие вещи на раз выкупаю. Говорю тебе, у неё детское сознание. Ей нужно исполнять мультяшный репертуар, или в реальность окунуться, чтобы внутри хоть что-то появилось. Погулять, пострадать, порадоваться, пожить, потрахаться.
— Эй, — свел брови Реваз.
— Да хорош ты ***(слово на "б") со своими кавказскими делами. Будешь тут еще меня шеймить… Я не гажу тебе в мозг, говорю, как есть, йоу. Цени это.
— Да я ценю, братан, ты че?
— Нет опыта, нет личности. — изрек Ти и задумался на мгновенье. — Мои слова, как перлы. Кто еще тебе такое скажет?
— Никто, братан, базара нет.
— То-то же. Раскрываю по-братски секреты мастерства. Ты слышал текст песни: фреш майт, чил, оу, куает, кип калм, дик ин хэнд… забыл. ***(слово на "б"), ну там порево. Девственница тупо не одупляет, о чем речь. Лет через пять у неё может быть появится стайл, секс, драйв, харизма. А пока она тяночка-няшка-паинька. Такие дома сидят, уроки учат, кувшинки рисуют, вышивают кисок на пяльцах, на пальцы пялятся, наперсток… Ща, погоди…

Ти записал что-то в заметках в смартфоне.

— Да я сегодня в ударе, — похвалил он сам себя. — Выдаю мегакрутые панчи на уровне Аристотеля.
— Ну, ты там в программе сделаешь эффекты, украсишь, приукрасишь и её голос будет звучать как надо. Что я тебе рассказываю, братан…
— Сделаешь эффекты?
— Ну, да.
— Ты походу нихера не понял из того, что я только что сказал. Ладно, проехали, ****(чего) тереть, за бабки и не такое сделаешь. Легальный хастл — годная тема полюбас. Что там с баблом, Рев?
— ***(слово на "б"), братан, бабла там дохерища.
— Камон, я готов, давай подпишемся, йоу. Кто платить будет? Папа?
— Не, папы нет. Там наследство. Я тебе всё скажу, ты пока подготовь смету, шмету, вот эти дела…
— Какие люди! — послышалось из глубины веранды.

Реваз и Лил обернулись. К их столику, расплывшись в улыбке, приближался Гридасов. Этим вечером он выглядел, как истинный гольфист: белые брюки, нежно голубое поло, легкий свитерок, завязанный на плечах, и мятного цвета бейсболка на голове. Ах да, еще кое-что — новость, которую совсем недавно обсуждали в средствах массовой информации: Гридасов отпустил бородку. Это важно! Не для истории, а вообще.

За ручку с миллиардером шла популярная молодая писательница, имя которой я сейчас и не вспомню. Рыжая такая бестия, с сиськами… Вот ведь, совершенно вылетело из головы. Нехорошо так о коллеге… Было бы вежливо назвать хотя бы одну из сорока девяти её книг, а не судить по одежке… Ничего не приходит на ум. Не моя вина, что слог этой мервейез проигрывает в известности её же телосложению. Она красивее своих произведений, такое бывает. Она и правда очень хороша собой. Её брутто превышает нетто в разы — где нетто это бестелесный автор, а брутто — автор с оболочкой. В общем, если интересно, забейте в поисковике: “рыжая писательница пятый размер”. Где-то в первых строчках будет она, я уверена. Ближайшие пару лет точно.

У вас могло сложиться впечатление, что я — циник, моралистка, стерва, или снобка. Всё так. Но если я не буду откровенна с вами, вот это будет проблемой. Откровенность — то немногое, что я могу предложить. Ради откровенности можно потерпеть и ехидство, и колкость, мне кажется. Да, я выпила слегка, и что? Мой старинный приятель Джек Дэниелс считает, что я не должна оправдываться за это! Так-с, мы отвлеклись. Если вспомню имя барышни, напишу.

Гридасов обнял Лила, как закадычного друга.

— Йоу, мэн, отлично выглядишь! — оценил Ти.
— Спасибо, Димочка! Спасибо, дорогой! Послушай-ка, дружочек, а не хочешь ли ты присоединиться к нашей компании? Приятеля тоже бери.
— Оу, заманчивое предложение, но мы тут с кентом перетираем по бизнесу.
— Ха-ха. Работаешь что ли?
— Ю ноу, биг корп – хард ворк. Я дико извиняюсь, ю ноу, мой респект не имеет границ, но дела требуют решений.
— Ну, приходи, как освободишься.
— That's a deal, man.
— Дил, мэн. — повторил Гридасов, чуть согнувшись в коленях и скрестив руки, словно он фронтмен бисти бойз. — Ха-ха-ха. Ты же так делаешь, да? Похоже, не? — спросил он и хлопнул Ти по плечу.
— That was close. — оценил Лил.
— Ха-ха-ха, обожаю этого парня!

К столику подошла Генриетта. Она вернулась из дамской комнаты свеженькая и румяная, как спелая черешня. Увидев её, Гридасов вытянул шею и выпучил глаза.

— Это не Генриетта ли Железняк? — искренне удивился он.
— Я. — ответила девочка.
— А ты выросла.
— Дети растут, это достаточно распространенное явление.
— Считаешь, достаточно?
— Ну, да.
— Похожа на своих братьев.
— Эээ, может потому, что они мои братья?
— Да, безусловно. Но я не про физическое сходство…

На лице Гридасова возникла странная ухмылка. После таких гримас следует ожидать резкого выпада с ударом в челюсть. Мне так кажется. Не то чтобы меня часто мутузили, нет. Человек наблюдательный всегда распознает агрессию. Хищное начало Сергея рвалось наружу. Казалось, он был готов разорвать Генриетту прямо там. Альфа-самец и детеныш конкурирующего прайда встретились на водопое. Уверена, все присутствующие заметили в этой паузе сложный подтекст, но никто не спешил сглаживать углы или переводить темы. Никто из них не мог возразить Гридасову. Никто, кроме юной Железняк.

— Твое ободряющее пренебрежение этикетом напоминает мне годы юности. — сказал Сергей, не сводя с собеседницы глаз.

— Я рада, наверное.
— Так, ребятки, — внезапно взбодрился Гридасов. — Мы пошли, Димочка, подгребай, ладно?
— Си я. — отсалютовал Ти.

Гридасов опустил десницу на талию своей спутницы (имя так и не вспомнила), и повел её на второй этаж.

— Чем-то пахнет, вам не кажется? — морщилась Генриетта.
— Оах, бейб, ёа гаддем райт. — согласился Лил.
— Отвратительный запах. С улицы тянет?
— Да нет, это не с улицы. Так большие деньги пахнут. Е, ай тод йа. Скоро пройдет.

👜

Народей встретил Диану в холле своего салона. Несмотря на поздний вечер, Елеазар был бодр и пребывал в хорошем настроение.

— Прекрасное здание, — отметила Рубио.
— Прекрасное здание и прекрасное создание! - любезничал Мухомор. — Это я про тебя, если кто не понял.
— Я поняла, спасибо.

Диана держалась спокойно, ничем не выдавая своих тревог, но само её появление здесь, да и время посещения указывали на нештатную ситуацию.

— Извиняюсь, что в нерабочее время. Была неподалеку, решила заодно вернуть вам сумку.

Мухомор в некоторой растерянности принял из рук Дианы свою вещь.

— Ты приехала ради сумки? — удивился он.

— Я запомнила, что вы дорожите ею, а мне предстоит длительное путешествие, как вы тогда и предсказали, кстати, и я подумала, что хорошо бы исполнить обещанное перед отъездом. Вы мой клиент, мы ценим своих клиентов, и поэтому я вернула сумку. Это может показаться странным, но это совсем не странно. Только не для нас. Такое у нас кредо – делать всё, что от нас ожидают и немного больше. С горкой насыпаем, можно сказать. Ну, ладно, мне правда пора…

Диана попятилась к выходу, деликатно улыбаясь, словно всё у неё в полном порядке, но глаза, грустные, как у загнанной в угол ягуарунди, молили о помощи.

— Откуда эта андалузская печаль? — вдруг спросил Мухомор.
— Печаль? — забыв о спешке, задумалась Рубио.

Диана будто ждала подходящего вопроса, чтобы задержаться. Сама она не могла начать говорить о своих проблемах, поскольку не привыкла признаваться в бессилии. Ей нужен был интерес, причем неподдельный и настойчивый, в ответ на который, она, возможно, поделилась бы своими переживаниями. Из вежливости, или в качестве одолжения. Так она устроена. Елеазар приблизился к Диане и, сострадательно, положил руку на её плечо. Ладонь Мухомора была холодной и какой-то сырой, отчего тело Рубио схватилось мурашками.

— Дитя мое, — начал он вкрадчивым тоном. — Люди приходят ко мне в трудные моменты их жизни, когда не видят иного или какого-то другого выхода. Потому что знают – Елеазар помогает. Оскар Уайльд как-то сказал: “Я живу в постоянном страхе, что меня поймут правильно”. Ты боишься, что я помогу тебе. Я вижу этот страх. Твое нежелание открыться – гордыня! А это, между прочим, грех, яд ума.
— Извиняюсь за оффтоп, но раз уж мы совместно работаем над вашей… — Диана нарисовала в воздухе кавычки. — Репутацией. Считаю своим долгом предостеречь вас от цитирований Оскара Уайльда, потому что он спал с мальчиками. Это достаточно известный факт. Я не ханжа, но, думаю, вам ни к чему подобные ассоциации.
— Это точно, да? Буду знать, спасибо. И не стесняйся в будущем подсказывать, раз уж мы, действительно, вместе работаем. Это верное было замечание, грамотное. Но, давай вернемся к тебе, всё-таки. Какая беда приключилась?
— Да ничего страшного, обычные проблемы на работе. Я привыкла.
— Очень плохо, что ты привыкла, милая моя. Может, ты просто не в курсе, что этот узел можно разрубить раз и навсегда? Так вот его можно разрубить раз и навсегда, и я могу это сделать.

Рубио и не заметила, как Мухомор перешел от невинных прикосновений к откровенным поглаживаниям её руки.

— Вы говорите про тот обряд обмывания, да? — уже без привычного сарказма интересовалась Диана.
— Сначала диагностика, а потом обряд омовения, да. От проблем, от врагов, и от много чего ещё. Всё, что хочешь. Вещь действенная, предупреждаю. Эффект наступает моментально.
— К сожалению, у меня самолет ночью, боюсь мы не успеем.
— Тю, мы сейчас всё сделаем, за пару часов.
— Здесь?
— А где же еще, как не в моем храме? Разумеется, я не возьму денег. Пусть это будет премия за твою работу. Прочищу все твои каналы энергетические абсолютно бесплатно. Ну-ка — Мухомор вынул из рукава конфету. — Возьми леденец.

🍏

После утомительного похода Яна успела привести себя в порядок: приняла душ и нарядилась в новенький казуальный комплект, включающий в себя: джинсы, приталенную голубую блузку и уютное пончо с североамериканским орнаментом. Видимо, Арнольд хотел произвести на Дашкову впечатление эдакого мага-волшебника, для которого нет ничего невозможного. Он демонстрировал заботу без лишних слов. Одежду для Яны покупал специальный человек, которого она даже не видела. Стилист блестяще справился с вводными: зная так мало о Яне, он подобрал для неё дивный гардероб, точно соответствующий размерам девушки и предлагаемым обстоятельствам. Так было и с охотничьим костюмом, и с вечерним нарядом. Уверена, в гостевом доме припасено ещё с десяток платьев и на другие случаи. К комплекту с пончо подошли бы такие ассоциации — прохладный вечер на природе, костерок, вино и мясо на вертеле… Всё это будет. Совсем скоро.

Ближе к трапезе в поместье наведался Рудольф. Братья оставили Яну на просторной веранде с камином, где вот-вот состоится настоящий пир, а сами отошли поговорить.

Дашкова полулежала на широком топчане, обложившись подушками, укрыв ноги пледом, с бокалом розового вина в руке. В саду шелестела ночь, в камине трещали дрова, негромко играла музыка, прислуга накрывала на стол: жареные на костре тушки рябчика, зайца, форели и, разложенные по подносам, румяные куски благородного оленя. Вся эта ароматная дичь, приправленная печеными овощами, всевозможными соленьями и свежей зеленью, архитектурно разместилась прямо перед почетной гостьей. Настоящий дастархан. Такой ужин и сфотографировать не зазорно, на зависть подписчикам, но породистость Дашковой не подразумевает мещанских замашек. Яна словно была создана для роскоши, она смотрелась естественно в этом ареале обитания миллиардеров. Хищная белая львица, голодная, но спокойная, поскольку добыча уже поймана, и скоро ею можно будет вдоволь насладиться.

Рудольф и Арнольд, тем временем, курили косяк в саду. Они стояли вдали от фонарей, в тени ухоженных яблонь.

— Вовремя я приехал, сейчас похаваем зачетно, — выпустив вверх струю дыма, сказал старший брат и передал джойнт. — Как раз думал, че бы поесть такое. Даже хотел лететь в Сингапур за курочкой в сладком соусе.
— Да... — затянулся Арнольд и вернул самокрутку.
— Симпатичная девчонка. Кто такая?
— Чемпионка из нашего клуба.
— Фехтовальщица? Ну-ну.
— Она вчера выиграла соревнования, завоевала для нас кубок, и я подумал, что хорошо бы наградить её за энтузиазм, ну, знаешь, отметить достижение, порадовать человека… — мялся Арнольд.
— Ну правильно, правильно. Порадовать и наградить своим жезлом. Достойный экземпляр, одобряю.
— Ха-ха. Ну, посмотрим, как пойдет.
— А чего мы прячемся? Может, она тоже хотела покурить травки?
— Не знаю, надо было спросить, наверное. Я пока плохо её знаю. А вдруг, она не одобряет такие вещи?
— Вроде ты у себя дома, не?
— Надо было прям там курить, наверное. Не знаю, чего мы спрятались.
— C другой стороны, это к лучшему, не стоит малознакомым людям раскрывать подноготную.
— Ну, вот я тоже так подумал.
— Знатная кобылка, конечно. Жопа у неё космическая, если не ошибаюсь. Надо рассмотреть получше.

🛣

Реваз вез Генриетту по ночной загородной трассе, домой. Железняк тихонько подпевала радио, качая головой в такт.

— Как тебе Лил Ти? - спросил Пипия.
— Просто бог. Он классный, честный, стильный, креативный. От него исходит такой позитив… Космический чел. Спасибо, что познакомил нас. Реально круто! Ты мой герой!
— На здоровье, малыш.
— А он говорил про меня что-нибудь? Как я ему, вообще?
— Сказал.
— Что?! 🤭
— Что ты классно поешь. — улыбнулся Реваз.
— Рили? Уф… — Генриетта осела в кресле и закатила глаза. — Это правда?!
— Конечно правда, что…
— Это лучший день в моей жизни! Лил Ти сказал, я классно пою. Уууу…

На радостях девушка кинулась обнимать своего покровителя, но тот сдержал её порыв.

— Тиш, тиш, любимая, я за рулем.

Генриетта отстранилась от Реваза и уставилась на него, нахмурив лоб.

— Как ты меня назвал? — удивилась она.

— Спалился, фак, херово. — имитировал неловкость Пипия. — Будем считать, что я этого не говорил, идет? А! Знаешь, что он еще сказал? — перевел тему Реваз.
— Скажи, скажи скорее!
— Короче, ты супер поешь, но нужно раскрепоститься чутка. Ты там чувствуй себя посвободнее, поувереннее. Не стесняйся, болтай там со всеми, у тебя же язык подвешен, ты умная девочка. Смейся там почаще своей красивой улыбкой, шути. Релакс, короче, по фану.
— Поняла.
— У тебя есть парень?
— Нет.
— А был когда-нибудь?

Во взгляде Генриетты, как по щелчку, включилась поволока, щеки налились румянцем.

— А что? — усмехнулась она.
— Ты целовалась вообще?

Железняк принялась хлопать ресницами, словно кукла.

— А что? — снова усмехнулась она.

— Я же не просто так спрашиваю, — оправдывал свое любопытство Реваз. — Это всё взаимосвязанные дела. Песни про любовь, типа. Может, тебе еще рано такое использовать? Сама как думаешь?
— Меня ничего не смущает.
— У тебя есть стайл, четкая фигурка, есть талант, ты круто пахнешь, ты мегакрута. Немножко посексуальнее петь и двигаться, и будешь биг стар. Ты же видела, как все эти девчонки двигаются. Как кошки ласковые. Ты можешь лучше их.
— Это он так сказал?
— Ты чё, эй, если бы он так сказал, я бы знаешь чё с ним сделал? Даже не представляю, уф. Это я тебе говорю, слышишь? Чуть-чуть дать женское очарование, сексапил, туда-сюда, такие вещи. Чтобы они не думали, что ты ребенок.

Не говоря ни слова, Генриетта потянула руки к ширинке Реваза.

— Ты чего, эй?! — напрягся тот.
— Заткнись, и следи за дорогой.

Юная Железняк мастеровито закинула волосы на бок и склонила голову.

💡

Галина услышала звуки знакомой симфонии, доносящиеся с первого этажа дома. Она запахнула шелковый пеньюар и пошла проверить, в чем там дело.

Из темной гостиной лилось дивное пение Клеры Табо и Антона Бердищева — лирический дуэт Казимы и святого Бенедикта, из оперы “Новый свет”. Как оказалось, сочетание мрака и академической музыки может вызывать у человека неожиданную реакцию, а именно — страх, особенно если не знать, кто и зачем устроил этот симбиоз.

— Это ты, дочь? — крикнула Галина, когда спускалась по лестнице. — Ребенок, ау!

Сердце хозяйки дома колотилось чаще обычного, несмотря на это, а может быть именно поэтому, она решила действовать самостоятельно, без привлечения слуг.

Когда Галина включила ночники в зале, она обнаружила там Вавилова, преспокойно сидящего в кресле. Совершенно безмятежная картина, если не считать драматичное громыхание симфонического оркестра. Полковник был, как обычно, в костюме, в белой рубашке, но без галстука на сей раз. В одной его руке дымилась сигара, в другой — сверкал стеклянный тюльпан с бренди. Рядом, на широком подлокотнике, светилась сенсорная панель управления умным домом. Галина решительно добралась до неё, выключила музыку, и тут же произвела вызов охраны. Пока из динамиков раздавались гудки, она успела отойти от Вавилова на несколько шагов, и встала спиной к незваному гостю.

— Охрана, пункт один, слушаю вас. — ответил мужской голос.
— Объясните мне, пожалуйста, — строго начала Галина. — Почему в доме находится посторонний человек? Что вы там…

Не успела она закончить фразу, как полковник перебил её:

— Это Вавилов, кто говорит?
— Басин. — ответил охранник.
— А, привет, Басин!
— Добрый вечер.

Полковник оставил сигару в пепельнице, поднялся с кресла и уже через мгновенье стоял около хозяйки дома. Он лишь протянул руку, и Галина безо всякого сопротивления уступила устройство, проглотив своё возмущение. Казалось, ей был настолько неприятен этот человек, что она попросту не могла находиться с ним на одном квадратном метре. Словно, он заряжен отталкивающей энергией. Она отстранилась от Вавилова, как от чумного, и ушла в противоположную часть гостиной — к бару.

— Что-то случилось? — вмешался в тишину Басин.
— Нет, — успокоил его полковник. — На сегодня всё.

Вавилов уперся плечом в стену, глотнул бренди и, между делом, начал разглядывать Галину. Та уже готовила себе прохладную отвертку.

— Ложная тревога? — уточнил охранник.
— Да, мама меня не узнала.

На шутку полковника Галина моментально отреагировала колющим взглядом.

— Секунду. — сказал Вавилов и замьютил микрофон. — Ты не рада меня видеть? — зубоскалил он.
— Чтоб ты сдох. — бесстрастно пожелала дама.

Полковник включил микрофон.

— Басин.
— Да. — ответил тот.
— Вольно.
— Принято.

Вавилов завершил вызов и бросил планшет на диван.

— Что тебе надо? — спросила Галина, прикурив от спички.
— Да вот, был неподалеку, решил зайти.

Оторвавшись от стены, полковник поплелся в сторону неприветливой хозяюшки.

— И повод для встречи есть. — добавил он, когда проходил мимо Галины к креслу. — Присядь. — предложил Вавилов и сел сам.

Галина предпочла задержаться у бара. Она придвинула к себе хрустальную пепельницу, и встала под абажур, уперевшись поясницей в стойку. Конус света и красивая, утомленная женщина, — точно как на картинах Эда Хоппера. Она застыла на мгновенье с полуоткрытым взором. Нитка табачного дыма тянулась от сигареты вверх, будто удерживая на весу тонкую кисть Галины. Сквозь туман поблескивали благородные камни её колец, и каштановые волны волос, и влажные губы, и заводи глаз. Она смотрелась, как голливудская звезда шестидесятых: Эва Гарднер, может быть, или Рита Хейворт, решите сами, кто на ваш взгляд сексуальнее. Надо сказать, что и Вавилов, с его безупречным видом, стальным подбородком и категорически ровной классической стрижкой походил на героя тех времен.

— Так что за повод? — спросила она.
— Странно, что приходится напоминать тебе, какой сегодня день.
— Если ты говоришь о годовщине смерти моего драгоценного супруга, то этот праздник я не отмечаю.
— Что ж, могу предложить событие повеселее – день рождения Обухова, к примеру.
— Какое мне дело до Обухова?

Шелк упал с её плеча, обнажив затянутую в кружевной корсет грудь. Галина будто не придала этому никакого значения, и лишь слегка качнула волосами. Запах её духов плавно входил в атмосферу, сливаясь с коньячными испарениями и ароматом никарагуанской сигары. Вавилов в один глоток осушил тюльпан.

— Взгляд ангельский, — заключил он и раскурил витолу. — Но ты далеко не святая.
— Скажи мне то, чего я не знаю.
— Задачка не из легких. Боюсь, мои последние новости тоже не станут для тебя откровением. И всё же, попробую удивить. Ты, конечно, знала, что ваш разговор с Обуховым записывается, но, думаю, ты не догадывалась, что вся информация отправится прямиком ко мне. Удивил? — полковник налил себе еще бренди. — Нет? А вот я был потрясен. Хотя, нужно ли удивляться природе… “О женщины, вам имя – вероломство! Нет месяца! И целы башмаки, в которых гроб отца сопровождала… Еще от соли лицемерных слез у ней на веках краснота не спала!”. Классика. В такие моменты у меня краснеют уши, это значит, что я близок к точке кипения. Всегда так реагирую, когда понимаю, что меня водят за нос. За столько лет у меня ни разу не возникало подозрений на ваш счет, профессиональная гордость задета. И как это я прозевал вас двоих? Обухов он же простак, он прост, как коровье мычание, но ты… Ты осторожна, я впечатлен. Честно говоря, меня немного разочаровал твой выбор: Олег забавный парень, но мелкая сошка, хотя и под два метра роста. После невысокого Железняка, амбал Обухов это понижение, как ни парадоксально. “Такой король! Как светлый Аполлон в сравнении с сатиром”.
— Я думала, у тебя есть дела поважнее, чем копаться в моем белье. Низко же ты пал, Вавилов, ниже некуда. — Галина стряхнула пепел с сигареты. — Теперь ты в курсе моей личной жизни, что дальше?

Вавилов выпустил облако дыма. Белый сгусток завис в плавном движении перед его точеной физиономией. Полковник махнул рукой и клубы завихрились в воздухе.

— Моя работа — защищать Железняков. Генриетта — не Железняк, она Обухова. Арнольд и Рудольф должны знать об этом.
— Ну ты и гад!
— Давай, без истерик, у меня был тяжелый день, не хватало ещё женских слез.
— Сколько ты хочешь?
— Ты предлагаешь то, чего у тебя нет.
— Дай мне осуществить задуманное, и будешь богат.
— Нет, дорогуша, дело не в деньгах. Я небедный человек, поверь, и честь для меня не пустой звук. Хотел дать тебе шанс оправдаться, для того и пришел, но, как вижу, наши версии этой дивной сказочки совпадают.
— Ты пришел не за этим.
— Зачем же, по-твоему?
— По старой причине.
— Выкурить сигару я мог бы и в другом месте. — улыбнулся полковник.

Галина воткнула окурок в пепельницу, её огненный взгляд, притушенный густыми ресницами, искрой пожара перекинулся на Вавилова.

— Почему не признаешься? — спросила она и неторопливо пошла к гостю.
— В чем?
— В том, что бесишься из-за Обухова, потому что ревнуешь меня. Твои уши горели от ревности, дружочек.

Её выразительные серые глаза распахнулись на мгновенье, словно произвели бесшумный выстрел, и сразу за этой вспышкой возникла поволока, такая же, как у её дочери совсем недавно. Разве что Галина более искусно переключала передачи. Хищный взор засверкал таинственными пьяными бликами.

— Ты сохнешь по мне с тех пор, как мы познакомились. Мечтаешь залезть ко мне под юбку. Думаешь, я не замечала, как ты смотришь? Я знаю, ты способен на чувства, только привык держать их под контролем, и уже забыл, что значит любить.

Галина приблизилась к Вавилову вплотную, заперев его на месте.

— Шах и мат. — объявила она и скинула халат.

Её тело было соблазнительно сочным и подтянутым, без каких-либо скидок на возраст. Матери троих детей пришлось изрядно потрудиться ради поддержания такой формы. Впрочем, когда у вас нет других обязанностей, кроме как следить за собой, и при этом дебит в порядке, подобный результат не кажется совсем уж удивительным. К тому же, на стороне нашей неувядающей прожигательницы жизни были её конституция и полумрак в гостиной.

— Не знал, что мы играем. — парировал полковник.
— Игры закончились, милый. Тебе полагается приз. Трахнуть жену босса — это как самому стать боссом. Повышение.

— Этот переходящий приз прошел через много рук. Не уверен, что он сохранил свою ценность.

Пассаж Вавилова оскорбил Галину, а может она только сделала вид, что оскорбилась. Она развернулась, чтобы уйти, и в этот момент полковник остановил её, взяв за руку.

— Стой. — сказал он.

Не поднимаясь с места, Вавилов развернул Галину к себе, его широкие ладони осторожно легли на её талию, а голова уткнулась в живот.

— Глупость сморозил. Ты знаешь, я совсем не пью, и только в этот день делаю исключение. Только раз в году. Только сегодня.

Галина провела рукой по его щеке.

— Ты самый преданный сукин сын из всех, кого я знаю. Мне всегда нравилось это в тебе. Бросаешься на каждого за своего хозяина. Но его больше нет, а ты есть. Носишься, как брошенный пес. Пора это прекратить. Отпусти Железняка, и стань самим собой. Расправь плечи. — сказала она и усадила полковника глубже в кресло. — Я помогу тебе освободиться.

Она опустилась на колени, её руки поползли по каменным ляжкам Вавилова прямиком к его ширинке. За столько лет благоуханных ванн кожа Галины буквально пропиталась мускусными маслами. Эта ухоженность египетской царицы и плавность рыси обещали знойное наслаждение, чувственная авторитарность подавляла все мысли о сопротивлении. Полковник сделал глубокий вдох и замер с полными легкими воздуха, будто готовился нырнуть в омут с головой. Прожужжала молния брюк, и наша чаровница принялась делать то, что неплохо умела. Получше многих умела, это уж наверняка. Классика.

🤹

Яна смеялась в голос, глядя, как концентрация и напряжение искажают физиономию Арнольда. Он стоял в центре веранды, между двумя лилипутами в клоунских одеждах, и вместе с ними жонглировал разноцветными булавами, под аккомпанемент средневековой лютни. Это был каприз Дашковой. Она предложила младшему Железняку присоединиться к артистам, приглашенным на ужин для развлечения. Арнольд старался как мог, чтобы позабавить гостью. Рудольф наблюдал за происходящим с холодным равнодушием. Очевидно, выступление брата не казалось ему хоть сколько-нибудь забавным. Он налил себе вина и подсел к Яне.

— Арнольд сказал, ты самая красивая девушка из всех, кого он встречал. — завел беседу Рудольф.
— Что? — переспросила Дашкова.
— Арнольд назвал тебя самой красивой девушкой в его жизни. Кажется, ты самая красивая и в моей жизни тоже.
— О, — улыбнулась Яна. — Вы ведь не пытаетесь меня соблазнить, Рудольф? Это может стоить вам отношений с братом.
— А если я готов рискнуть?
— Я не готова.
— Хорошо, с этим испытанием ты справилась, но имей в виду, я знаю таких, как ты.
— Да? Это каких же?
— Хищниц.
— Рудольф, вы не ошиблись.
— Хм… Можно на “ты”. Расскажи немного о себе, Яна.
— Что ты хочешь узнать?
— Какие у тебя планы на моего брата? Кроме как сделать из него клоуна.
— Окей, я скажу. Эм… Арнольд – мягкая, податливая, чувственная натура. Лёгкая добыча. Таких как он я проглатываю. Я рассчитываю взять его за задницу, женить на себе, и загнать под каблук.
— Сильно. Так ты мужененавистница?
— Разве охотятся потому что ненавидят?
— Так ты у нас охотница? Собираешь трофеи?
— Трофеи меня не интересуют.
— Что же тогда?
— Деньги. И независимость, которую они дают. Но не нужно переживать, Рудольф, в моем лице ваша семья получит сильного игрока и надежную защитницу капиталов.
— Любопытно. Может, это как раз то, что Арнольду и нужно… Властная женщина.
— А что нужно тебе, Рудольф?
— Я тоже ищу, кого бы взять за задницу.
— На мою не рассчитывай.
— Знаешь, если ты согласишься на брачный договор, я, пожалуй, не стану тебе мешать.
— По рукам.

В этот момент со стороны импровизированной сцены донесся грохот. Яна и Рудольф повернулись на звук, круговые мышцы их ртов успели сократиться с растянутых улыбок до исходных неопределенностей, веки невозмутимо приподнялись. Оказалось, это Арнольд — швырнул в очаг булаву. Непосредственно сам бросок старший Железняк и Дашкова не застали, но установившаяся мизансцена указывала, что всё было именно так: пластиковая кегля уже начала чадить в камине; лилипуты прервали номер, уставившись на Арнольда, как на взбалмошного Гулливера. Замерло всё, кроме огня и вибрирующей струны лютни. Музыкант положил на деку ладонь, стихла и струна. Под треск поленьев в костре и сиплые стоны плавящейся булавы, сгущалось напряжение. Арнольд смотрел на старшего брата и на Яну, раздувая крылья носа, нагнетая грудью воздух в горячую ночь, словно мехами в кузнечные горны. Жара. Вероятно, ему не слишком понравилась милая болтовня этих двоих, в то время как он надрывался, выставляя себя на посмешище.

— Ты в порядке, братишка? — спросил Рудольф. — Нормально себя чувствуешь?
— Да что-то не очень. — ответил Арнольд.

Он подошел к столу, налил себе полный фужер вина, выпил залпом, одарил Яну пронзительным взглядом, а затем удалился с веранды. Рудольф приподнялся, чтобы отправиться за братом, но Дашкова остановила его.

Предоставь это мне. - сказала она.

🌚

… Веди нас, куда захочешь,

Мы — одна ликующая волна

Мы — как объятие

И даже этого нам мало

Знай, каждая новая страница

Будет еще одной историей обо всех нас

Только тот, кто добивается своего,

Может сделать тебя тем, кто ты есть

Юве, история большой любви

Белое, что обвивается черным

Хор, что встаёт только для тебя

Это Юве, история о том, чем стану,

Когда прозвучит стартовый свисток

И этот старт – та мечта, что ты есть…

Форца, Юве!

Костя наткнулся на голосовалку, устроенную футбольным пабликом в социальной сети:

Криш или Лео?

На момент, когда запись попалась Архипову на глаза, Роналду с небольшим отрывом обгонял Месси. Костя отдал свой голос за Криштиану и раскрыл ветку с комментариями.

Сергей Рамос RM

что и требовалось доказать))))))

только что

Нравится 37 Ответить

Нараджиб Газдоев Сергей Рамос RM

Трофеи и награды Лео:

8 – Ла Лига, 4 – Кубок Испании, 6 – Суперкубок Испании, 4 – Лига Чемпионов УЕФА, 3 – Суперкубок УЕФА, 3 – Клубный чемпионат мира, 1 – Чемпионат мира U20, 1 – Олимпийские игры, 7 – «Золотой мяч», 5 – Лучший бомбардир Лиги Чемпионов УЕФА, 3 – Лучший бомбардир Ла Лиги «Трофей Пичичи», 7 – «Золотая бутса», 2 – Лучший футболист года в Европе.

У глоров кристины еще остались вопросы?

только что

Нравится 41 Ответить

Возмущенный дерзостью некоего Нараджиба, Константин выпрямил спину, придвинул клавиатуру ближе к себе и принялся строчить ответ.

Коста Юве Нараджиб Газдоев

ха-ха-ха у мессидрочеров пуканы горят))))) гномика обидели (; лоли лол|

Курсор мигал в конце строки, Архипов никак не мог решиться — оставлять комментарий, или нет. Средний палец завис над “enter”…

Как ни странно, мне понятны сомнения Константина. Перед тем, как крепить гнев к ленте, лучше сто раз подумать. Напечатанная злоба, как ведро на веревке, опускается в бездонный колодец и бултыхается в вечности, отравляя её. Но это мне легко рассуждать, — в отличие от Архипова я не больна футболом.

Костя весь такой утонченный гуманист, либертарианец, исповедующий принципы свободолюбия и взаимного уважения, и, в то же время, — обыкновенный самец, с подавленным инстинктом убийцы.

Казалось бы, мирное занятие — футбол… Две команды бегают туда-сюда. Между ними искусственная вражда. Имитация военного противостояния. В сущности, это и есть война, её веганская версия, рассчитанная на пацифистов и кровожадных задир, сидящих на детокс-диетах.

Несмотря на то, что футбол всего лишь игра, страсти здесь кипят нешуточные, особенно на трибунах, когда возбужденная толпа, реагируя на движение шарика по полю, свирепствует в едином порыве. Полагаю, интеллектуальный аспект здесь не является основополагающим. Для фанатов важнее быть вместе, быть причастными к чему-то грандиозному. Вместе прославлять, вместе зубоскалить, делить радость побед и горечь поражений, вместе выпускать пар.

Некоторые психологи считают, что уровень интеллекта толпы равен уровню интеллекта самого тупого человека в этой толпе. Якобы поэтому сочинители лозунгов и кричалок стремятся в своем творчестве к максимальной простоте. Кто я такая, чтобы спорить с психологами… А впрочем, психология та еще “наука” — жутко безответственная дисциплина.

Архипов тоже был частью одной подобной толпы. В пятнадцать лет он всецело принял философию итальянского Ювентуса и с тех самых пор относит себя к преданным фанатам туринцев. Он добровольно встроился в ряды страстных болельщиков Юве и регулярно летал в Европу ради матчей любимой команды. Он выкрикивал гадости в адрес соперников с фан-сектора стадиона, он скакал на трибунах, размахивая флагами и шарфами с фирменной символикой, он отчаянно бил в барабаны и гудел в дудки. Словом, радостно деградировал до самого тупого индивида в стане гоббов (презрительная кличка болельщиков и футболистов Ювентуса — от итальянского gobbi — горбатые).

Константин по собственному желанию влился в этот примитивный мир, где дикие эмоции преобладают над здравым смыслом, и вовсе не планировал выбираться оттуда. Культурный гик с прогрессивными взглядами и оголтелый фанат в одном лице. И как будто не было в этом замесе явного противоречия. И то, и другое — проявления одного человека. Похоже, что и всем нам приходится балансировать между своими сущностями. Плохими и хорошими, умными и глупыми, добрыми и злыми. Двойные радуги, надо сказать, встречаются крайне редко.

В ходе размышлений о необходимости контрмер на заносчивость Нараджиба, в Константине бодались два барана: рефлексирующий / решительный. “Токсичное дерьмо! Если можно не писать – не пиши!” — настаивал тот, что мешал нажать на “enter”. “Но меня дико бесят глоры коротышки! Я хочу поставить их на место, заткнуть им рты, и заодно избавиться от плохих эмоций!” — возражал второй.

Пришло уведомление на смартфон. Костя взглянул. Новое сообщение от Андрея Мазурова: “я в деле!”.

enter

читать главу 6 (часть 2) читать главу 6 (часть 4)