🏮
- — Джон – это твое настоящее имя?
- — Мое настоящее имя: Ксуекин.
- — Неплохо!
- — Означает – Белоснежный сельдерей.
- — Славно, славно. Ксеяки?
- — Ксуекин.
- — Ксукин?
- — Ксуекин.
- — Мне кажется, я правильно говорю.
- — Нет. Ксуекин.
- — Ксуикинь.
- — А что означает твое имя, Люваз?
- — Рыжий. Только правильно говорить – Реваз.
- — Люваз?
- — Нет, Реваз. Ррр.
- — Рейфайз.
- — Не надо так широко открывать рот: Ре-ваз.
- — Рьявааз.
- — Да забей, Джон. Можешь звать меня Люваз, без разницы вообще.
Эта светская беседа разворачивалась на первом этаже дома Железняков, в тихом тупичке под лестницей, прямо у входа в гостевой туалет. Реваз и Джон стояли под ажурным бра плечом к плечу и чего-то ждали. Оба в костюмах, и в этом обобщении не было бы смысла, если бы не мое желание продемонстрировать насколько разные значения могут содержаться в одном слове: Ксуекин — в современном, однобортном пиджаке; в брюках со стрелками; в белой рубашке и при галстуке, а Пипия — в униформе обер-офицера пехотного полка восемнадцатого века: в длинном красном мундире с фалдами и отложным воротником; в коротких белых штанах; в чулках с подвязками; в лакированных башмаках; с напудренным париком, заплетенным в хвост черной лентой. Судя по крою воротника и обшлагов, костюм Реваза скорее соответствовал временам правления Павла I, а не Екатерины II, как было оговорено заранее, но с дистанции в несколько веков разница не столь заметна. Пусть экспертов корежит от несоответствия исторической правде, черт возьми, это всего лишь тематическая вечеринка, и хватит об этом. Ах, да, на Джоне еще была черная противовирусная маска — тоже ведь элемент костюма.
Распахнулась дверь туалета и оттуда, слегка покачиваясь, вышел крупный азиат в темно-синем костюме и голубой медицинской маске, спущенной на подбородок. Он встал напротив Белоснежного сельдерея и Рыжего, и вперился в них тяжелым, пьяным взглядом. Те, словно два услужливых пажа, добродушно смотрели в ответ.
- — Джон, вы с мистером Лянем найдете дорогу к гостям без моей помощи? — спросил Пипия — Мне нужно задержаться, ну, ты понял, в туалет надо, короче.
- — О, конечно! Спасибо, что проводил.
- — Да о чем разговор…
Джон учтиво взял под локоток подвыпившего мистера Ляня и повел его по коридору к выходу на улицу.
- — Идите на музыку, не ошибетесь. — бросил им вслед Реваз.
Он заметил, что левая брючина мистера Ляня задралась, а под ней — полосатые подштанники, заправленные в носок.
- — Деревня, *****(слово на "е"). — мотнул головой Пипия и свернул в клозет.
Эта вечеринка была не из тех, что требуют повышенных мер секретности и осторожности, ну, знаете, когда богатеи уходят в отрыв, предаваясь безудержным оргиям с кучей разнополых шлюх, с кокаиновыми дюнами и еще бог знает с чем… Сами понимаете, светить подобные вакханалии никому невыгодно. Обычно, весь обслуживающий персонал и даже некоторые гости подписывают документы о неразглашении прежде, чем будут допущены к закрытым мероприятиям такого рода. Все средства аудио и видеофиксации, разумеется, изымаются до окончания праздника. Так вот, сегодняшняя вечеринка не из таких.
“У дяди Толи” — так условно окрестили этот корпоративный междусобойчик, устраиваемый каждое лето в доме Железняков. Традицию приглашать на домашние посиделки глав департаментов компании с семьями, а также особо отличившихся сотрудников рангом пониже, ввели еще при Анатолии. Президент Геопрома поощрял таким образом преданность и лояльность своих менеджеров. Роскошный банкет и знаменитые артисты помогали делу сплочения коллектива.
Анатолий любил в разгар праздника собрать людей у костра и петь им песни под гитару. Свои, чужие, про осень и листву, про девчонку из юности, про бесшабашное бедное детство, про море и горы, словом, бардовская романтика. Была у этого многоликого монстра и такая безобидная грань. Как правило ему аккомпанировали известные исполнители городских романсов из числа его любимчиков, которых он, конечно же, купил себе в друзья, стоило только разбогатеть.
Для наемников Геопрома быть приглашенным в дом к Железнякам означало…
* Пока вы окончательно не запутались в недвижимости этого семейства, приведу небольшую кадастровую справку: у Анатолия было как минимум два особняка — один он делил со своей семьей, а второй — ни с кем не делил. Впоследствии, в этом доме и поселился Арнольд. Собственно, здесь мы сейчас и находимся. Ку-ку! Вы успеваете за мыслью?
Итак, быть приглашенным в дом к Железнякам означало попасть в круг доверенных лиц. Это считалось почетным, плюс отличная возможность поцеловать босса в зад в непринужденной обстановке. Вы бы видели с какими лицами эти братья и сестры по корпорации слушали менестрельские завывания дядюшки Толи. Одухотворенные, улыбчивые, благоговейные физиономии. Одна добрее другой. Кто кого переплюнет в душевности. Подчиненные подпевали, хлопали под рефрен в ладоши, хохотали над невинными шутками, ну прям заядлые фанаты миннезингеров. Полагаю, они так тряслись за свое будущее в компании, что изо всех сил старались сделаться Железняку близкими людьми, подружиться с ним, полюбиться ему, запомниться, чтобы начальнику, очевидно, было сложнее их уволить. Впрочем, подхалимаж — дело нормальное.
Рудольф считал подобные пирушки бесполезной тратой денег, да и якшаться с низшим сословием не любил. Вот и сегодня, он заблаговременно покинул усадьбу ради других, более привычных развлечений. Арнольд же не хотел лишний раз ставить под сомнение решения отца, и поэтому не прерывал традицию объединяющих летних вечеров. Правда, под гитару у костра уже никто не пел, здесь наследный правитель внес кое-какие изменения: вместо бардовских посиделок в атмосфере турслета людям предлагались всевозможные конкурсы и игры из практик тимбилдинга. И тут не поймешь, что лучше — тихо мирно трубадурить у костра, или исполнять прихоти молодого самодура и ходить босиком по раскаленным углям, например, или закапываться в свежевырытую могилу, как было в прошлом году. Думаю, песни всё же получше, безопаснее для здоровья, как минимум.
Не знаю кому в голову пришла такая расчудесная идея совмещать упражнения на доверие с алкогольными возлияниями — могли ведь и забыть выкопать какого-нибудь доверчивого идиота… Скорее всего, Арнольд это и придумал. Благо, на сей раз ограничились тематическими переодеваниями. И к лучшему — неизвестно, как отнеслись бы к пыточному опенэйру случайные гости вечеринки — товарищи из Китая. Эти могли и не понять… не потому, что китайцы, само собой, а потому, что были не обязаны стелиться перед руководством Геопрома.
На террасе играл скрипичный квартет. Бах, Моцарт и Бетховен качали танцпол не хуже наших современников. Внешний вид музыкантов, как и их репертуар, тоже работал на погружение в атмосферу великосветской тусы восемнадцатого столетия: камзолы, рубахи с оборками на груди, бархатные кюлоты, и снова парики. Примерно так же выглядела и прислуга, разносящая закуски и напитки на серебряных подносах. Повсюду горели свечи на жирандолях, свечные фонари мерцали в саду меж рядов яблонь, и вдоль тропинок, и вокруг газонов и клумб. Прямо-таки рождество в июле.
Из дома доносились радостные визги детворы — аниматоры занимали младших гостей стародавними забавами, наподобие: серсо, горелок, лепок ляпок и прочих догонялок. Самые резвые мальчики и девочки то и дело выбегали во двор, оглушая сгущенную темноту взрывами смеха, но их быстренько, играючи, загоняли обратно в дом. Там была их территория, а всё, что происходило снаружи — для взрослых. Наряды детей тоже строго соответствовали дресс-коду мероприятия.
Когда Реваз вернулся к остальным, он первым делом убедился, что китайские товарищи не заплутали. Пипия застал их на веранде в окружении нескольких ряженых мужчин и женщин. Топы Геопрома со своими вторыми половинками облепили иностранцев и с интересом слушали сбивчивый спич мистера Ляня, в сглаженном переводе Джона.
Ай-яй-яй, я совсем ничего не сказала о нарядах присутствующих дам, а они, между тем, заслужили хотя бы пары строк. Зря что ли старались! К слову, именно женские платья придавали празднику пышную торжественность. Они смотрелись, как суперкалорийные торты со множеством кремовых вензелей. Нежные ткани различных оттенков: розовый, лимонный, мятный, перламутровый. Цветочные узоры: сирень, жасмин, розы, маки. Множество бантов, лент, шлейфы, турнюры под юбками. И всё это так благозвучно шуршало и побрякивало. А какие сложные укладки сотворили их парикмахеры: с шиньонами, со всевозможными накладными завитушками, с различными декоративными элементами: перьями, бутонами, и тому подобным. Когда они только успели! Молодцы девчонки, учитывая сколько времени было на подготовку. Нет, правда, весьма…
От такой концентрации рококо у гостей из Китая без конца вылуплялись зенки. Растерянные джентльмены весь вечер старались держаться вместе, словно два цыпленка, оставшихся без мамы. В своих обыденных деловых костюмах эти ребята смотрелись путешественниками во времени. И действительно, со стороны все выглядело так, будто Новая история встретилась с Новейшей. Неудивительно, что речь мистера Ляня буксовала — мало того, что он обращался к людям другой культуры, так и в столетиях разошлись. Плюс — он был немного пьян, как я уже и говорила.
- — Европа – это музей! — с чувством переводил Джон. — Пусть будет… там красиво.
Новая история единодушно согласилась с предложенным тезисом, одобрительно покивав пышными прическами.
- — США! — продолжилась мысль мистера Ляня — Это враг, бррр. Серьезный враг!
И вновь восемнадцатый век сошелся во мнении с двадцать первым.
- — Россия – это ресурсы! Больше ничего интересного тут нет! — перевел Джон.
Здесь екатерининская эпоха уже не спешила поддакивать современному Китаю. От подобной прямоты все ощутили неловкость. Кроме мистера Ляня, разве что. Положение поправили поданные к столу фазаны и молочные поросята.
Вдруг, откуда-то донесся протяжный звук горна. Квартет затих. Послышался приближающийся топот копыт. А через мгновенье, из-за угла дома, как ответ на вопрошающие взгляды публики, появился бравый всадник на буланом коне. Арнольд в генеральском мундире, обшитом по краям и борту золотым галуном, с эполетами, в высокой треугольной шляпе с плюмажем из красных перьев, в белых штанах, с саблей на ремне, в сапогах со шпорами, манежным галопом ворвался в этот размеренный вечер.
Под восторженные возгласы и, естественно, аплодисменты собравшихся, Железняк совершил показательный круг на лужайке, затем сбросил скорость и двухтактным аллюром поскакал к террасе. Надо сказать, что Арнольд неплохо смотрелся в седле, да и ретивый жеребец под ним вел себя послушно. Сухопарый, длинноногий красавец с роскошной гривой по команде перешел на шаг и вот уже подковы застучали по деревянному полу веранды. Цок, цок. Гости расступились. Наездник остановил коня прямо напротив китайских товарищей и спешился.
- — Как тебя зовут? — панибратски обратился Арнольд к переводчику. — Джон?
- — Да. — осторожно ответил тот.
- — Спроси-ка своего босса, не хочет ли он покататься?
Джон шепнул что-то мистеру Ляню и у того мгновенно загорелись глаза. Он потянул руки к поводьям, сжимая и разжимая кулаки, как малое дитя, когда просит: “дай!”.
- — Вооот! — радовался Арнольд. — Наш человек! Давай, смелее!
Остальной народ тоже благосклонно встретил решение иностранного бизнесмена рискнуть здоровьем. Кряхтя и краснея, мистер Лянь начал взбираться на лошадь и без помощи Джона и Арнольда ему вряд ли удалось бы это сделать. Они подхватили мужчину за ноги и буквально затолкали его в седло, там он и залег, обхватив руками могучую шею коня. Определенно, седок не имел достаточного для верховой езды опыта. И вновь обнажился его прикрытый доспех — полосатые трико!
- — Ну, как ты, мистер? — сквозь смех выдавил Железняк. — Нормально всё?
Лянь начал было отвечать что-то по-китайски, но первые же его слова оказались на удивление созвучны русскоязычным: “но” и “пошла”... Вероятно, так показалось не только присутствующим на террасе людям, но и коню, поскольку сразу после этой связки он заржал, встал на дыбы и рванул с веранды.
- — Чингиз, стой! — успел крикнуть Арнольд.
Но бойкий жеребец уже уносил вопящего от страха дяденьку прочь, куда его конские глаза глядели. Арнольд засмеялся в голос, подчиненные подхватили. И только Джон что-то загрустил.
- — Куда поехал? — обратил он встревоженный взгляд к Железняку.
- — Не кипишуй, Джон, вернется твой мистер Лянь, никуда не денется.
- — Реваз! — принялся звать Арнольд. — Реваз!
Пипия почувствовал неладное еще до того, как хозяин вечеринки начал его разыскивать. Пока остальные ласкали взглядами молодого бонвивана, Реваз покинул террасу и притаился на скамеечке в саду, чтобы не участвовать в очередном балагане. Он подозревал, что конь на веранде — стопудовая предпосылка для эпичного фейла. Тридцатипудовая, если по-старорусски.
- — Реваз! — помогали Арнольду особо рьяные подхалимы.
- — Сосите банан. — тихо ответил им Пипия. — Бараны.
- — Саш! — теперь звал Железняк. — Саша!
- — Ау! — ответил кто-то.
- — Саш, найди Алексеича, поймайте это чудо и ведите сюда, пока он не потерял нашего дорогого гостя.
Распоряжение приняли к исполнению, и Арнольд переключился на следующую блажь:
- — Так, ребятки, давайте-ка экран и ваши проекты, начнем конкурс беседок! Ура! Кстати говоря, приз – тот самый конь, который ускакал только что. Ха-ха-ха-ха.
Новость о том, что животное весом не менее пятисот килограммов, требующее постоянной заботы и регулярных вложений, станет главным призом архитектурного первенства, подчиненные встретили без особого энтузиазма. Интересно, почему?
- — Вятский чертяка! — уточнил Железняк. — Кличка Чингиз ему очень подходит. Отражает непокорный нрав. Повезет же кому-то! Надеюсь, он вернется. Ха-ха-ха…
Судя по дрогнувшим бровям Джона, эта шутка ему не слишком понравилась.
- — Да не парься, это просто прикол. — успокаивал его Арнольд. — Обязательно вернется… я надеюсь.
Народ засуетился, замелькали лэптопы и смартфоны, прислуга принялась расставлять стулья для предстоящей презентации, над камином натянули проекционный экран. Железняк снял шляпу, положил её на стол, затем скинул с себя мундир и остался в белой рубахе, заправленной в обтягивающие штаны. На кипейной ткани брюк, в области задницы, отчетливо виднелись четыре тонкие, красные полоски. Вероятно, езда в седле разбередила подсохшие раны от недавней порки, и кровь просочилась наружу.
Пока шли приготовления к конкурсу, на веранде снова заиграла музыка — одна из дивных серенад Моцарта. Её чистые звуки понеслись сквозь шумную листву в яблоневую рощу, мимо Пипии и дальше в окрестности. Реваз начал покачивать стопой в такт и вдруг понял, что сидит в непривычной для себя позе. Его рука манерно вытянулась вдоль спинки скамейки, расслабленную кисть приятно щекотали рюши манжета рубахи, шелковые чулки стройнили ноги, и в общем напоминали, что эти ноги есть. Как-то особенно изящно он себя ощущал, короче говоря. Аристократичненько. Что ж, мне известна сила одежды, она и вправду способна менять своего носителя. Прибавьте к этому обстоятельства: вокруг ни намека на современность, и ветер тот же, что и в восемнадцатом веке, и запах яблонь, и мерцание свечей, и акустический Моцарт…
Даже такой не слишком чувствительный человек, как Реваз, погрузился в атмосферу романтизма с головой. Этому дурману не хватало лишь любовной игры. И она не заставила себя долго ждать. Наш Казанова заметил за деревьями Генриетту, выходящую из сада. Похоже, она просто гуляла в одиночестве, вся в своих мыслях, а когда услышала громогласные: “Реваз!”, её сердце откликнулось и повело на зов.
Майн готт, как хорошо ей в этом платье протестного черного цвета, с пышной юбкой и тугим корсетом. Украшенный жемчужинами купол волос выгодно оформлял её милую мраморную башенку. Аккуратный лобик, румяные щечки, острый носик и пухлые губки, родинка-мушка в форме сердечка над уголком рта, овальный подбородок и тонкая шея. А какие у неё плечи и чувственное декольте! А талия! А осанка! Бог мой, сколько раз за жизнь женщине выпадает случай выглядеть настолько сногсшибательно? Это определенно один из таких моментов Генриетты. Всё в нем сошлось: и молодость, и настроение. Она брела по освещенной свечами дорожке, придерживая длинный подол, с грустью взирая по сторонам. В своем молчании и задумчивом безделье эта величественно-траурная Мария-Антуанетта смотрелась категорически великолепно, что незамедлительно отразилось на состоянии Пипии.
- — Прошу прощения, сударь. — отвлек Реваза мужчина в зеленом мундире.
- — Фак! — вздрогнул Пипия. — Напугал, твою мать. Ты кто?
- — Я из охраны. Там приехал человек, которого нет в списке, и одет обычно. Он просит, чтобы о нем доложили Железнякам. Очень настойчиво просит.
- — А я что? Иди, доложи.
- — Связались с Вавиловым, он сказал найти вас.
- — Тот человек назвался?
- — Некто Копейкин.
🦎
Диана включила прикроватный ночник. Щурясь спросонья, она начала вглядываться в угол, расположенный рядом с выходом. Там на стене, в стеклянной рамке А4, висела памятка для постояльцев, а на ней, изогнувшись латинской “S” застыла темная ящерка размером с ладонь. Рептилия держалась на отвесной поверхности абсолютно неподвижно, тем страшнее Диане было возвращаться ко сну. Она выбралась из-под одеяла, слезла с кровати и направилась к двери, стараясь не потревожить притаившегося монстра. Рубио выбежала в коридор, а через минуту, в комнату вошел сонный Антон. Они принялись разглядывать диковинного зверя и тут выключился свет.
- — Мамочки! — испугалась Диана.
- — Спокойно. — сказал Антон. — Бояться нечего. Просто электричество выключили, здесь такое случается. Телефон далеко? Можешь подсветить?
- — А эта ящерица не укусит?
- — Ха-ха, нет, это геккон. Он безобиден.
Рубио отыскала в темноте свой смартфон и включила фонарик. Но когда она направила свет на памятку, геккона там уже не было.
- — Ах! Он уполз, — забеспокоилась Диана — Где он?!
И она стала хаотично высвечивать различные участки комнаты, в поисках беглеца: пол, стены, потолок…
- — А ну-ка… — остановил её руку Антон. — Посвети на картинку, пожалуйста, еще раз.
- — Сюда?
Диана снова направила фонарик на памятку. И что же это за памятка такая? На ней было фото короля, его матери, родовое древо династии и герб со львом и слонихой. Ничего удивительного — изображения Мсвати III и Королевы Нтфомби встречались в Эсватини повсюду.
- — Хм… — задумался Антон. — Этот геккон был ниспослан нам свыше, другого объяснения я не нахожу. Ну, или удачное совпадение, тоже вариант.
- — Прости, Антон, можно ближе к сути? Мне страшно, вообще-то.
- — Не бойся, гекконы охотятся на москитов, насекомых… для людей они не опасны. Смотри, — он указал на фото улыбающейся дамы в чалме. — Знаешь, кто это? Королева Мать! — не стал дожидаться ответа Антон. — Она была регентом Эсватини до вступления в права Мсвати третьего. Они считаются совместными правителями государства. Она, как бы духовный лидер, вроде того. Её здесь очень почитают. Видишь, на гербе: лев и слониха? Лев – это Мсвати, а слониха – Ндловукати, то есть – Королева Мать! Я это знаю, потому что её образ был растиражирован Энди Уорхолом. Он включил её в свою серию из четырех царствующих королев: Беатрикс из Нидерландов, Маргрета вторая из Дании, Елизавета вторая из Великобритании и Индловукази… Лет пятнадцать назад я увлекался поп-артом, и сам немного рисовал…
- — Ах! — прервала его Диана. — У неё кольцо на пальце, смотри!
- — Это я и хотел сказать. Подумал, тебе будут интересны детали… поэтому зашел издалека… Прости, я выпендриваюсь, да?
- — Было интересно, правда…
- — Кольцо в точности, как твоё.
- — Да! Антонио, ты голова!
- — Спасибо! — принял похвалу тот.
- — И что всё это значит?
- — Вариантов может быть несколько, и я ни одного не знаю. Но! Нам открылся путь для поисков. Будем рыть в этом направлении.
- — В каком “в этом”? Наведаемся во дворец?
- — Будем искать связь между кольцами, я пока не знаю как, надо подумать.
🧪
- — Всё очень серьезно. — дрожал голос Копейкина.
- — Насколько? — уточнил Вавилов.
- — Эмм… Очень, очень.
- — А почему мы только сейчас об этом узнаем?! — заводился Реваз.
- — Я говорил с Савченко один раз, сразу после пожара, но тогда проблема разлива формальдегида еще не стояла так остро, а когда уже на меня вышли из природнадзора, с тех пор Олег Василич недоступен. И я не понимал кому докладывать. Звонил в офис, хотел изложить проблему Арнольду Анатольевичу, раз уж с непосредственным начальством не удается поговорить, но застать его на месте тоже не получалось. Я-то был не в стране последние две недели, вернулся только пару часов назад и сразу сюда. Прямо с самолета. Раньше прилететь не мог, как ни старался, элементарно отсутствовали рейсы. Но я был постоянно на связи, фултайм. Мне звонили пожарные, администрация, природнадзор, страховщики, клиенты, контрагенты, со всеми на контакте. Все эти дни как мог сдерживал ситуацию, и вроде покамест тихо, тьфу-тьфу, то есть не особо тихо, конечно, чиновники и спецы ездят по округе, смотрят, пробы берут… что-то там заваривается, это точно совершенно, положение крайне шаткое. И это уже не мой уровень. Если информация просочится, будет большой скандал. Как бы там местные не взбунтовались. Придут с вилами…
В библиотеке повисла пауза. Вавилов сидел на диване, в задумчивости поглаживая челюсть; Реваз ходил вдоль окон взад вперед, словно зверь в клетке; загорелый Копейкин, как провинившийся ученик, пялился в пол в центре комнаты.
- — Арнольд знает, что мы здесь? — обратился полковник к Ревазу.
- — Он занят конкурсом, сказал, чтобы мы разбирались сами.
- — Ну, что же… — переключился Вавилов на гонца, принесшего плохую весть. — Поезжай, наверное, домой, подготовь служебную записку: кто, что, какие претензии и так далее. Опиши всю картину в лицах. Будем думать.
- — Принято! Простите, а Савченко… он…
- — Он больше не в команде, его нет, забудь. Отчитываешься мне и вот этому господину в парике — Реваз новый управляющий Геопрома.
- — Вас понял. Уехал готовить записку.
Копейкин был уже в дверях, когда полковник задал ему последний вопрос:
- — Скажи, пожалуйста, а кто на предприятии значился ответственным за пожарную безопасность?
- — Эмм… — задумался Копейкин.
- — У вас должны висеть таблички с приказом о назначении ответственного лица. Кто там указан?
- — Эмм… Савченко.
- — Точно?
- — Ага, да.
- — Благодарю, ступай.
Дверь закрылась. Пипия и Вавилов остались вдвоем.
- — Какие мысли, Реваз?
- — Да чет… не въехал я… че за фенол, че за река, че там вообще происходит…
- — Ну ты поскорее погрузись и давай, начинай разгребать. Савченко, при всех его недостатках, умел концентрироваться на решении проблем. А ты сможешь?
- — А ты? — взбрыкнул Пипия.
- — Ты мне не тыкай, сынок. Я с тобой баранов не пас.
- — Может, потому, что я никогда не пас баранов? — темперамент Реваза толкал его на конфликт, но вовремя включился инстинкт самосохранения — Вы первый начали мне тыкать. — оправдывал он свою резкость. — Я не знаю, че вы постоянно до меня докапываетесь. Черных не любите? Или это личное? Окей, я переживу, без проблем. Просто, не надо на меня давить, ладно? Дайте мне время проявить себя. Я только пришел, не успел освоиться еще. Мне как будто дышат на пятки. В такой обстановке невозможно работать.
- — Дышат в спину, на пятки – наступают. Мда. — усмехнулся полковник. — Не могу воспринимать тебя всерьез, прости.
Вавилов поднялся с дивана и направился к выходу.
- — В этом наряде ты выглядишь, как клоун. Завтра утром жду тебя в офисе. Расскажешь, что надумал. — сказал он и удалился.
На веранде тем временем продолжалось представление проектов. Народ оживленно обсуждал очередную идею и им, определенно, было весело. Стараясь не привлекать внимания, Пипия покинул дом и направился к парковке. На подходе к стоянке мимо него пронесся тот самый буланый конь и, что характерно, без всадника.
- — Держи его! — крикнул Алексеич.
Запыхавшийся егерь выбежал из темноты и одарил Реваза недовольным взглядом.
- — Что же ты не схватил его, елки зеленые?! — возмутился он.
- — Я те че этот что ли! Тебе надо, ты и хватай.
- — Вот зараза. — выдохнул Алексеич и побежал дальше преследовать ретивого.
На парковке Пипию дожидалась Генриетта. Она стояла, прислонившись к его машине, скрестив руки на груди.
- — Садись. — как будто приказал Реваз.
И Железняк подчинилась — забралась в машину, кое-как запихав в салон пышный подол своего платья. Пипия сел за руль и они уехали.
👑
- — Сердечно приветствую вас, дорогие мои братья и сестры, во множестве собравшиеся в этот час на канале Ордена Магов, для совместного просмотра стрима-нотации, посвященного важнейшим проблемам нашего народа. Может возникнуть справедливый вопрос, что же это за проблемы такие, которые Мухомор называет важнейшими? А это безусловно проблемы нравственности и утраты духовности, родные мои, проблемы посягательств на нашу жизнь и на наше мировоззрение вражеских, чуждых нашему обществу установок. Как вы знаете, всю следующую неделю мы поминаем Николая страстотерпца и семью его, жестоко убиенных более ста лет назад в печально известном подвале дома Ипатьева. Такое вот мрачное пятно лежит на нашей с вами истории. В ходе сегодняшнего сеанса мы попытаемся разобраться, что же всё-таки произошло в смутные те времена. А произошло вот что, милые мои: наш народ в угоду чужеродным идеям, добровольно отрекся от духовности, наш народ собственноручно разрушил святое ради призрачной надежды на пресловутое счастье, народ отвернулся от царя, ринувшись в неизведанную пучину с головой… Те события и по сей день бередят нашу совесть, и заставляют мысленно возвращаться и возвращаться к тому времени, чтобы понять, что же творилось со страной нашей, с народом нашим, с людьми нашими, откуда взялось это умопомрачение, откуда эта напасть свалилась… И взирая с дистанции в сто с лишним лет, мы, при всем нашем желании, не можем увидеть те нюансы жизни, те тонкие черты национальной жизни, жизни народа нашего, которые исстераются из памяти и уходят даже от самого проницательного взгляда в историю. Но такие преступления не могут быть случайными, за ними нечто стояло! За ними есть некая коллективная вина всего народа. За этим преступлением есть некий поворот в исторической жизни, который завел страну и народ в тяжелый и страшный тупик. Что же происходило с народом нашим? Ведь абсолютное большинство были людьми духовными и вдруг всё изменилось. Почему это произошло? Почему спустили курок убийцы, не капли не содрогаясь от того, что они совершали? Почему? В жизни людей начались такие изменения, которые постепенно, но неуклонно начали уводить народ в сторону от духовности. Народ в какой-то момент времени, как паровоз, машинист которого не рассчитал скорость, паровоз, входящий в опасный крутой вираж, и мы – народ, как и этот паровоз, неслись к катастрофе. Когда же мы решили устремиться к этому повороту? А решили тогда, когда чужие мысли, чужие идеалы, чужое мироощущение, сформированное философскими и политическими взглядами, не имевшими ничего общего с нашей национальной культурой и традициями, стали восприниматься интеллигенцией и аристократией и даже частью духовенства как мысли передовые, следуя которым, можно к лучшему изменить жизнь народа! И эта идея – изменить к лучшему жизнь народа, присутствует всякий раз, когда есть замысел круто изменить течение истории. Мы знаем, что самые кровавые перевороты происходили по причине стремления людей к лучшей жизни. И вожди этих переворотов внушали людям, что нет другой возможности только кровью, только через смерть, только через разрушение сложившегося уклада жизни, другой уж никакой нету возможности, чтобы люди жили лучше. И вот в какой-то момент времени, отказавшись от своего духовного первородства, потеряв реальную связь с духовным, и интеллигенция, и аристократия помрочились этой мыслью о необходимости круто изменить течение национальной истории, и возжелали как можно быстрее построить мир, где бы царила справедливость, где было бы имущественное равенство, и наступила бы счастливая жизнь людей. И захваченные этой идеей, многие пошли на преступления. И возникает вопрос – а возможно ли через преступление, через кровь, через разрушение всего нравственного построить эту вожделенную счастливую жизнь? История нам ясно свидетельствует – невозможно! И, наверное, первый и самый важный урок, который мы сегодня должны вынести из трагедии столетней давности – никакие посулы новой счастливой жизни, никакие надежды извне, где якобы эту помощь способны оказать более образованные, продвинутые люди, не должны соблазнять наш народ! Мы должны помнить трагедию прошлого. У нас должен развиться иммунитет к любым призывам добиться человеческого счастья через разрушение того, что есть. Ведь те, кто разрушал народную жизнь, едва ли разрушал свою собственную жизнь, едва ли он отказывался от того благополучия, которое имел сам. Но с какой же яростью это предлагалось делать всему народу! И люди усвоили эту ложь. И венцом отказа от всего духовного, светлого, священного, явилась казнь царской семьи. Людей невиновных. Не нарушавших законы. Да и о каких законах может идти речь, когда для построения счастливой жизни нужно было убить царя и всю его семью. Мы знаем, что ничего не получилось. И вот, наученные этим тяжелым и горьким опытом, мы действительно должны сформировать устойчивое неприятие к любым идеям, и к любым лидерам, которые предлагают через слом нашей народной жизни, наших традиций и нашей духовности, устремляться в какое-то новое неизвестное счастливое будущее. Счастливое будущее, вдумайтесь! А теперь соотнесите события прошлого с днем сегодняшним. Мы снова видим схожие с тем временем приметы, когда в нашу страну, под видом просветительских и якобы прогрессивных программ, импортируются пагубные идеи. Мы снова наблюдаем те же брожения. Пусть пока в меньших объемах, но разве не знаем мы, что малая закваска квасит всё тесто? Мы видим, как совращают молодежь нашу ложными концепциями. В сознание народа нашего вновь пытаются имплантировать этот чужеродный чип. И как же яростно, с пеною у рта, подобно бешеным псам, они призывают нас восстать, сбросить, как они говорят, оковы, и заметьте всё с тем же предлогом – ради жизни более лучшей, чем есть. Народу нашему частенько мерещится, что за чужим забором трава зеленее. На эту особенность человеческой натуры и нацеливают свои стратегии лукавые манипуляторы. И что же они предлагают? Необходимо разрушить всё, что имеется, чтобы быть счастливыми! Они рисуют дивные картинки безоблачного будущего, где нам обещают выбор, справедливые суды, полицейских с красными дипломами, словом, рай на земле. Но, помилуйте, откуда же всему этому взяться? Неужто со сменой власти и народ наш заменят? А я скажу вам что будет: начнется битва за власть! Только уже не тех романтичных юношей и девушек с милыми мордашками, которых нам суют со всех ютубов, нет, это будут матерые интриганы с уголовным прошлым, которые сейчас не видны глазу, но будьте уверены, как только государственный трон пошатнется, повылезают изо всех щелей голодные да злые. Усядутся нам на выю кровопийцы. Кровь хлынет на улицы наши. Думаете новой власти будет до медицины, до образования, до экономики? Нет, дорогие мои, денег не будет, поскольку деньги любят, когда тихо, а тихо не будет. Будет вопить народ от разборок верхов ближайшие лет двадцать, а то и дольше. Придут ожидавшие своего часа сепаратисты и террористы с деньгами и бомбами и начнут отщипывать пядь за пядью от земель наших. Территориальные споры вспыхнут новым пламенем. Кто будет тушить эти пожары? Армии наших детей будут лить кровь и погибать ради того, что есть у нас сейчас. Ради того, чтобы вернуть мир, который мы имеем сегодня, и который так наскучил революционерам. А не слишком ли высока цена за мимолетное чувство удовлетворения? Не слишком ли дорого обойдется народу нашему это временное помутнение рассудка? Да нужно ли нам такое счастье? Да и счастье ли это? Не гордыня ли? Да, есть нуждающиеся, страждущие, как и во все времена, и в любой части земного шара. Но те, кто сулят изменения к лучшему, спекулируя на тяготах народа, взамен могут предложить лишь разрушение, лишь пропасть бездуховности и еще большую нищету. Негоже нам соблазняться на посулы лукавых, сладкоречивых пастухов, ничем хорошим для народа это не кончится. Почему? Потому что пастухи эти – переодетые волки. Взгляните на тех, кто сегодня призывает народ наш на демонстрации, заманивает детей наших на баррикады. Это те же самые ревизионисты и лжепророки, что устраивали жизнь нашу еще с девяностых годов прошлого столетия, их последователи, адепты, и просто замороченные граждане. Не станут эти пророки строить для народа равенство. Почему? Нету у них такой задачи. И мы это прекрасно видели – однажды они уже были отлучены от власти, выгнаны с волчьим билетом. С тех пор, одержимые реваншем, они стремятся сделать то, что не успели. Их идея борьбы с устоявшимся порядком состоит не в том, чтобы даровать людям больше пенсий, больше зарплат, больниц, доступных лекарств, пособий, стипендий и прочих, и прочих благ. А их идея состоит в том, чтобы урвать от богатств государства нашего кусок пожирнее, наесться от брюха, забыв о народе, и своих владык умаслить. Уж и не знаю, каким панам они кланяются, какого сюзерена почитают… А как умаслить? Да очень просто – посеять хаос, ослабить страну, разрушить её, разорвать на куски и раздать недоброжелателям нашим земли наши. Слуги Диавола выглядят детьми малыми на их фоне. Думайте, родные мои. Мы сегодня собрались во множестве нашем, чтобы вспомнить о царе страстотерпце Николае, о тех, кто вместе с ним пострадал, чтобы они там на небесах молились о земном отечестве нашем. О народе нашем. Чтобы духовность не исчезала, чтобы любовь к отечеству сопровождала жизни молодежи и будущих поколений. Да прибудет мудрость духовная над страною нашей, над народом нашим. Чтобы жила во славе и процветала страна наша, без всяких потрясений. Ставьте лайки, оставляйте комментарии, пишите вопросы, в следующий раз я постараюсь на них ответить.