Умер Кундера. Захотелось снова перечитывать для кого-то невыносимо скучную Невыносимую Легкость бытия или Прощальный вальс. Для меня герои Кундеры всегда резонировали с моей жизнью, с моими неоднократными иммиграциями, с невзгодами, которые я переживала легко, со сменой культур и строев, в которые органично влисывалась. Или так казалось моим друзьям. Они меня сравнивали с Сабиной из Невыносимой Легкости, с ее поиском всяческих тягот жизни и одновременного увиливания от них. Жизнь как бы понарошку, не очень всерьез, для кого-то кажущаяся пустой, для других притягательной той несерьезностью, которую они себе не могут позволить.
Звание чемпиона по легкости бытия я получила от подруги, босса в большой компании, всегда основательно готовящейся ко всем событиям: от финансового отчета до новогоднего корпоратива и летнего отпуска. Она за пол года заказывала билеты и отель, а я не знала, где окажусь завтра вечером. Она, увлекшись бальными танцами в освободившееся после развода время, методично брала уроки у лучших преподавателей, чтобы добиться такого же успеха на танцполе, как в своей карьере. Я улетела в Аргентину, когда точно так же после развода не понимала, чем себя занять. Там, без знания языка и балетных навыков, взяв в сорок лет первичный курс молодого бойца в танго - семинар для приехавших со всего света иностранцев - я стала выходить на ночные милонги, где галантные аргентинцы прощали мою неуклюжесть, извиняясь вдобавок, когда я наступала кому-то из них на ногу.
Результат был одинаков, и я преуспела в танцах так же, как и моя подруга; мы обе стали востребованными партнершами для продвинутых танцоров и получали удовольствие, приобретя уверенность в себе. В нашей дружбе было искреннее восхищение друг другом: я завидовала ее целеустремленности и порядку, умению сосредоточиться на главном, отказывая себе в мимолетных удовольствиях; она радовалась моей непредсказуемостью и сюрпризами телефонных звонков из неожиданных мест, сменой партнеров, географических координат и занятий.
Чего не знала моя подруга и другие, восторгающиеся вслед за ней моей почти ребячливой беззаботностью, это то, что звание чемпиона по легкости бытия вовсе не так легко дается, как кажется. И подтверждать сей чемпионский титул день изо дня - это большая и подчас изнурительная работа, иногда приводящая к нервному срыву. Но ведь этого никто не видит, как не видят стертые в кровь ноги балерины, грациозно порхающей в белой пачке по сцене; как не видят травмы гимнастки, парящей на брусьях, словно невесомое перышко, которому не ведома сила гравитации, падения, боль.
К шестидесяти годам легкость бытия стало поддерживать очень сложно, но деваться уже некуда - не поверят. От меня по-прежнему ждут анекдотов, забавных историй о нелепых ситуациях, в которые я попадаю со стабильной регулярностью, и идиотских поступках, количество которых не уменьшается, а качество только растет. Мы живем в своих образах, иногда придуманных, иногда отражающих неповторимую индивидуальность каждого и миллион обстоятельств, в результате которых этот образ сложился. Подавляющее большинство комедийных актеров, пародистов, писателей-юмористов - в жизни люди вовсе не веселые по рассказам их близких: Жванецкий, Чарли Чаплин, Райкин, Джим Кэрри. А мой муж, зажатый интраверт, формальный и мало общительный в среде коллег, смешил меня до слез своим остроумием дома.
Менять образ еще тяжелее, чем поменять страну, культуру. Это трудно, неудобно, требует душевных затрат и физических ресурсов. Мы же, такие как и я, чемпионы по легкости бытия, будем избегать трудностей до последнего момента, до того, пока это получается. Как говорится, взялся за гуж - не говори, что не дюж. И даже когда порой нам бывает невыносимо, об этом никто так и не узнает.