Что я люблю в Вуди Аллене последней его декады, так это виртуозное владение клишированными сюжетами. Я не добралась до «Великой иронии» на большом экране, но с удовольствием «позавтракала» цифровым релизом этой картины воскресным утром.
Здесь прекрасно все, с самого начала и до конца. Начиная от сплошь французского состава, открыточного цветкора, музыки, которая сама по себе – целый персонаж, до предсказуемой фабулы про адюльтер. Но в этом и есть изюминка.
Аллен снял «французский фильм» в представлении американцев, таким, каким он должен быть.
Персонажи нарочито гиперболизированы: изнывающая от тоски молодая жена богатого мужа, столкнувшись со случайным умопомрачительно красивым прохожим (да-да, я прячу в шкафу футболку с лицом Нильса Шнайдера), который оказывается ее одноклассником, закручивает с ним роман. О чем, конечно же, становится известно благоверному. И тот, дабы сохранить семью, решается на убийство…
Что может быть более банальным, скажете вы?
На экране действительно происходит все то, что я описала. Но в чем же тогда интрига?
Аллен посмеивается над своим зрителем с самого начала. «Великая ирония» в том, что вы идете «на того самого Аллена», но, не раскусив его замысла, будете считать себя обманутыми. Неужели все эти годы он потратил на столь поверхностную драму? Достойно ли это «бенефиса» Великого режиссера?
Достойно.
Ощущение того, что тебя дурачат, возникает с самой первой минуты. Неужели так просто можно встретить на улице влюбленного в тебя одноклассника, который по чистой случайности проходил мимо твоего офиса? А что насчет мужа, о котором все отзываются, как о чудесном человеке, но никто не знает откуда у него столько денег?
Какое же место отведено нам, зрителям? Мы – это главная героиня, окруженная атрибутами, имеющими смысл (работа в аукционном доме, элитная мебель и сумочки), но на деле – не стремящаяся достичь чего-то на самом деле. С одной стороны, есть муж, которому нет дела не до чего, кроме твоей внешней презентабельности (поэтому даже забеременеть нельзя – перестанешь быть столь же изящной), который не ждет милости от жизни, а берет все в свои руки, обставляя все как случайность (тем ироничнее его финальный твист), с другой – очарованный писатель, который говорит тебе о том, какая ты неповторимая и полная смысла (и не важно, что все это – плод многолетнего воображения богемного творца), который всю жизнь только и делал, что ждал подходящего случая, но хранил единственную копию романа в столе. И поначалу у героини нет никакого стремления ни в чем разбираться… Точно также, как и большинство зрителей просто ждут, что режиссер все сделает за них, разложит по полочкам и поможет «прожевать».
Не в этот раз.
«Великая ирония» заставляет думать. И даже не о том, что на самом деле хотел сказать автор. А, например, о том, что это фильм с двумя сюжетами и двумя концовками. Очевидный – запланировать можно все, что угодно, кроме случайности (то, что происходит в сюжете с персонажами) – и неочевидный – если беспрекословно следовать за кем-то, не задавая вопросы и не пытаясь думать, то будешь одурачен и, возможно, разочарован (то, что происходит между зрителем и режиссером).
Какое же напутствие оставляет нам Аллен?
Думайте головой, и тогда не будете разочарованы.
Ну, и стоит отдать должное именно названию (Coup de chance (франц.) или «Счастливый случай»), а точнее тому, как хорошо его на самом деле поняли наши локализаторы. Ведь по замыслу героев, преступление должно было остаться без наказания. Однако если правосудию суждено свершиться, и не творится оно руками человеческими, все разрешится волею случая. Чему быть, того не миновать.