Вопрос. Вы работаете в проекте с самого начала?
Артем Гапеев: Меня пригласили в проект в декабре 2014 года, на стадии идеи.
Расскажите, как реализовывался этот проект.
АГ: Сложно. На момент начала моей работы не было ни команды, ни концепции, ни готовности к инвестициям, ни денег. Был ряд обстоятельств, которые требовали очень быстрых решений, поэтому, как это часто бывает, многие вещи делали буквально «с колес»: финансовую модель, проект, бюджеты, формирование коллектива проектного офиса, разрешительные документы и прочее. Главная же проблема состояла в отсутствии денег, вернее, этот вопрос был решен не более чем на 10%.
Вы искали инвестора?
АГ: Да. Инициаторы проекта вместе с нами проделали большую работу, прежде чем определились финальные инвесторы. Это был сложный период, так как стройка уже началась и стартовые затраты были сделаны. Ключевую роль в этом деле сыграл Среднерусский банк Сбербанка России, который с самого начала поверил в проект и сформулировал формат проектного финансирования на очень комфортных для любого инвестора условиях. В итоге в 2017 году инвестор появился — это была казахстанская компания Emdeu Medline, которая до сегодняшнего дня наш основной акционер.
Почему банк и инвестор поверили в проект?
АГ: С одной стороны, и у банка, и у инвестора был опыт, пусть и не очень удачный. Им хотелось сделать серьезный проект в отрасли. С другой стороны, мы были, видимо, очень убедительны и мотивированы, что не могло не влиять на людей, принимающих решение. Наконец, у нас, как у команды, была неплохая репутация, было что предъявить.
Вы имеете в виду ваш опыт в ЕМС?
АГ: В том числе. За 7 лет работы в ЕМС я участвовал как генеральный директор во всех инвестиционных проектах компании. Мы построили и запустили 5 медицинских центров за этот период. Результат был вполне внушительный — и медицинский, и экономический.
Вы говорите команда. Кто это?
АГ: В первую очередь, это, конечно, инициаторы проекта. Несмотря на то, что они не имели опыта в медицине, мотивация сделать проект была очень высокая. Может быть, как раз по причине отсутствия такого опыта. Тем не менее, ими была проделана большая работа по поиску финансирования. Во-вторых, почти сразу удалось привлечь в проект Алексея Живова. Еще задолго до открытия клиники Алексей, как будущий главный врач, начал создавать медицинский коллектив. К открытию больницы все ключевые персоналии уже активно работали в проектном офисе.
А что вы делали в проектном офисе?
АГ: Все. Мы писали информационную систему, готовили контракты на медицинское оборудование, создавали регламенты, процедуры, процессы и прочее. Практически весь корпус внутренних нормативных документов и стандартов был создан еще на инвестиционной фазе. Многие врачи и менеджеры стали работать в больнице задолго до ее открытия.
Как вы собирали врачей?
АГ: Здесь также решающим аспектом являлась наша репутация. Врачи должны верить нам и верить в проект, который мы делаем. Для любого состоявшегося врача ключевой вопрос – это вопрос его реализации. Если он имеет основания полагать, что уровень его профессионального комфорта в проекте будет высоким, он придет к нам, даже в ущерб своему текущему вполне успешному положению. В любом случае это долгий процесс, основанный на личных, иногда непростых и многоэтапных коммуникациях. Многие приходили из государственной медицины, имея вполне оправданный скепсис относительно частных проектов. Но, по-моему, мы никого особенно не разочаровали.
Что такое сегодня, спустя 5 лет, Ильинская больница?
АГ: Ильинская больница – это и успешная семейная практика, и скоропомощной госпиталь, и любая помощь детям, включая новорожденных, и экспертная хирургия в разных областях медицины. Мы не принимаем роды, не лечим пациентов со значительными ожоговыми поражениями, не занимаемся офтальмологической хирургией, не занимаемся трансплантологией и хирургией на открытом сердце. Это конечный список. Все остальные виды помощи в полной мере обеспечены в нашей больнице как в интеллектуальном, так и в техническом аспекте.
И все-таки, что является основным, как принято говорить, направлением?
АГ: Формально, т.е. по объему помощи, выраженному в деньгах и в натуральных показателях, это лечение пациентов с онкологическими заболеваниями. Это примерно 30% всей нашей активности. Здесь очень широкий спектр — от впервые выявленного заболевания до лечения паллиативных пациентов. Однако класс больницы определяется не столько каким-то отдельным направлением (они все у нас представлены), сколько способностью больницы к мгновенной мобилизации для решения иногда очень сложных, мультидисциплинарных задач.
Например.
АГ: Например, мотоциклист, который встретился с фурой на трассе и поступает в больницу в состоянии так называемой сочетанной травмы, с множественными переломами, травмами внутренних органов и т.д. Возможно, это произойдет в выходной день, в 4 часа утра. Полиморбидный онкологический пациент с массивным кровотечением, критической дыхательной недостаточностью или какими-то иными грозными осложнениями. Пациент в остром сосудистом состоянии кардиологического или неврологического профиля, требующем, в том числе, срочной рентген-эндоваскулярной хирургии на коронарных сосудах или сосудах головного мозга. Ребенок 3-х лет, упавший со 2-го этажа с тяжелой черепно-мозговой травмой и прочее. Ильинская больница примет всех этих пациентов и будет готова к мгновенной мобилизации. Это не очень характерно для частных больниц, и это уже вопрос системной организации процесса.
Вы упомянули экспертную хирургию. Это о чем?
АГ: Это, прежде всего, о сложных, хрупких и очень рисковых пациентах. Я, например, считаю нашим большим успехом активную практику профессора Вячеслава Ивановича Егорова, который работает у нас все 5 лет. Его клинический фокус – это заболевания поджелудочной железы, прежде всего, злокачественные новообразования. Специалисты знают, что это одно из самых сложных направлений в хирургии и онкологии. Такие пациенты вовлекают все подразделения больницы в тяжелую, иногда вполне казуистическую работу. Без высококлассных хирургов, анестезиологов, реаниматологов, радиологов, онкологов, госпиталистов, эндокринологов, гастроэнтерологов такая работа невозможна. Впрочем, речь не только об этом направлении. Самая сложная хирургия в сфере урологии, гинекологии, хирургии головы и шеи, нейрохирургии, детской хирургии, торакоабдоминальной хирургии, ортопедии и травматологии — это уже наши будни. Все очень любят спрашивать про робот da Vinci. Так вот, мы делаем больше всего операций с помощью этой системы среди частных больниц России (Прим. По данным Intuitive Surgical, компании-производителя робот-ассистированной хирургической системы da Vinci).
Справедливо ли утверждение, что сложная медицина не всегда экономически выгодна?
АГ: Вполне справедливо. Это, опять же, связано со степенью риска. Любой клинический риск влечет за собой риск финансовый. В условиях частной больницы мы готовы к тому, что пациент не всегда может в полной мере нести на себе финансовое бремя при возникновении осложнений.
И что вы тогда делаете?
АГ: Часто лечим за свой счет, частично или даже полностью, так как остановить помощь мы не можем, а перевести пациента в другое место нельзя в связи с его хрупким состоянием... да и не возьмут. Иногда выходит так, что одни, так называемые маржинальные направления, финансируют убытки других, менее маржинальных, но более сложных и рисковых направлений. Это рабочие вопросы, мы их решаем каждый день. К слову, именно такое положение мотивировало нас в 2022 году на создание благотворительного фонда Ильинской больницы. Мы пролечили уже более 27 тяжелых пациентов за счет фонда, собрав более 30 млн. рублей на такое лечение. Пока это, конечно, очень мало, но мы активно работает в этом направлении.
И как к этому относится инвестор?
АГ: Я надеюсь, с понимаем. Ключевой бенефит больницы — это ее репутация. В медицине только репутация может быть монетизирована в интересах инвестора. Собственно, инвестор, который это понимает, со временем и становится квалифицированным инвестором, и у него возникает шанс на такую монетизацию. С квалифицированными инвесторами в отрасли, увы, большая проблема.
Как вы себя чувствуете в финансовом смысле, особенно в условиях непростых обстоятельств, в которых мы все живем?
АГ: Наверное, как и все, мы испытали сложности в 2022 году, которые отчасти перешли и на 2023 год. Однако все 5 лет мы показываем органический рост по всем финансовым и натуральным показателям. Рост выручки и числа пациентов два последних года составлял около 15%. И в 2022 году, и в 2023 мы работаем с положительным значением EBITDA, что непросто в такой короткий операционный период для столь значительной и сложной клинической инфраструктуры, как Ильинская больница. В 1 квартале 2024 года мы идем с ростом выручки почти 35% в сравнении с аналогичным периодом 2023 года. Такую интенсивную динамику мы фиксируем уже 6-ой месяц. Надеюсь, мы сохраним этот тренд. Сейчас больница очень интенсивно загружается.
Будучи частной больницей, вы существуете в контексте системы здравоохранения. Вы ее часть или некоторым образом обособленный элемент?
АГ: Формально мы обособленный элемент, так как не участвуем в системе государственных гарантий — ОМС, квоты и прочее. С другой стороны, конечно, мы ее часть, так все ее достижения и недостатки отражаются и на нас — и с точки зрения не всегда эффективного законодательства, и с точки зрения проблем с образованием, уровнем подготовки медицинских работников, проблем с нестабильным фармрынком, рынком расходных материалов, оборудования, и т.д. С другой стороны, мы понимаем, что любая система актуальна тогда, когда она: а) способна воспроизводить качественный, следовательно, безопасный путь пациента, б) способна решать сложный ресурсный конфликт, в) способна быть открытой, т.е. универсальной, так как в формате изоляции никакая система в медицине не может быть адекватной, уж очень высок уровень сложности и интегративности. Вот эти критерии нас волнуют, и мы стремимся идти именно этими путями для перманентных улучшений в нашей практике. Пока такой подход скорее отделяет нас от общей системы, нежели приближает к ней.
Вы понимаете, как должен развиваться проект?
АГ: В подробностях. Существующая больница — это лишь первый этап проекта. Нами вполне детально спланирован центр радиотерапии, детская больница, центр one-day surgery, многофункциональный центр ментального здоровья. Это те направления, которые формулировались еще на начальной стадии проекта. Ключевым аспектом в этом вопросе является то, что все эти направления не этапы ради этапов, а логичное продолжение и развитие тех направлений и компетенций, которые мы уже реализовали в действующей больнице. Возможно, у нас есть шансы что-то сделать в этом направлении в будущем, т.е. построить большую диверсифицированную медицинскую компанию.
В чем заминка?
АГ: В фокусе инвестора на такое развитие проекта.
Что вы считаете главным вашим успехом в этом проекте?
АГ: Я надеюсь, в какой-то мере оправданное доверие коллег, которые когда-то пришли в больницу и уже 5 лет отдают ей все свое время, знания, опыт и исключительные душевные силы. Медицину же делают люди… и главным образом, хорошие! Надо соответствовать!