Во время открытия одной лондонской школы ее директор на вопрос: «Каким вы видите идеального ученика?», ни секунды не мешкая, ответил: «Сиротой». Этот эпизод описывает Лиза Фридман в газете The Times. Родителям английских школьников трудно оценить юмор директора: они давно добивались права участвовать в образовании своих детей и влиять на школьные решения.

Вопрос, кому виднее, как учить детей, родителям или педагогам, британцы все чаще решают в пользу родителей. Все политические партии уже высказались за усиление parent power («очередное модное слово», пишет Лиза Фридман). Теперь родители могут «не принять» в школу того или иного учителя по причине, например, его плохого резюме. Но хорошо ли это?

Мы отлично помним ситуацию, когда «обратная связь» отсутствовала вовсе, а родителям, не допущенным до школьных решений, оставалось либо полностью довериться государству, либо забирать детей на домашнее обучение. Другая крайность — когда родители имеют право решать, что лучше подходит их детям, — лишает профессиональных педагогов возможности работать. И самые неординарные (умные, креативные) учителя рискуют стать жертвами родительских представлений о норме.

История знает обе крайности — от полного доверия образовательным учреждениям, как это было в XIX и начале XX века, до, наоборот, деятельного участия родителей в жизни школы, как это происходит сегодня. Лиза Фридман считает, что драматические изменения в философии образования начали происходить в 1960-е и 1970-е годы, когда «отношения между учителями и родителями приобрели форму равного партнерства». Дальше больше: при Тэтчер родитель стал восприниматься как «потребитель образовательных услуг», появились специальные органы по контролю за качеством этих услуг (знаменитый Ofsted http://www.ofsted.gov.uk/). А теперь родители и вовсе стали нанимателями, получив право проверять качество сотрудников и увольнять неугодных.

В России история отношений школы и родителей совсем другая. Массовый ликбез 1920-х заложил идею поголовного просвещения, когда о родителях, часто безграмотных, просто не думали («лучшие ученики — сироты»). Точно так же, как когда-то борьба с тифом сделала из штучной медицины систему — репрессивную, «зато» эффективную. Сегодня в российских государственных школах присутствие родителей чуть заметнее — мы находимся на стадии «потребителей услуг». Последует ли за ней полное участие в жизни школы?