Вадим Рутковский: Свастика и Пентагон. Про «Дедушку» на фоне «Фронта» и другие подвиги
1. «Дедушка легкого поведения»
Я начну — слабонервных прошу покинуть страницу — со свастики. Той, что Илья, герой Александра Молочникова, в фильме «Холодный фронт» выводит пальчиком на заиндевелом стекле машины в Нормандии — наверняка, в полушаге от того места, где в 1944-м захлебывались кровавой солью однополчане рядового Райана. «Фронт», смахивающий на концептуальное посвящение абсолютной пустоте, символом которой стали красивые двадцатилетние, не оставляет после финальных титров ничего — даже отрицательных чисел и эмоций. И даже свастика (оправдать которую пытался Павел Пепперштейн, которому спасибо за название этого текста), так, мелькает, от нечего делать, и тает в сумерках, разве что слегка озадачив героиню. Голливудская комедия «Дедушка легкого поведения» тоже, в конце концов, о «слабожопости» (краду словцо у Ренаты Литвиновой) молодежи, которую — в лице своего внука-конформиста (Зак Эфрон) — учит радостям жизни дед (Роберт Де Ниро), бывший спецназовец, не сломленный даже смертью жены. Дик Келли — «зеленый берет», гордящийся девизом De Oppresso Liber, «Освобождать угнетенных», чем в культурном смысле и занимается Голливуд, такими разнузданными, непристойными и уморительными комедиями освобождающий от унылого гнета приличий. По сути, ровно такую же роль Де Ниро играл полгода назад в «Стажёре», но та пресная картина вышла из института благородных девиц, а авторы «Дедушки» (английский режиссер-дебютант Дэн Мазер — обладатель коллективной номинации на «Оскар» за сценарий «Бората») бьют рекорд по шуткам про члены и сиськи (и в кадре упомянутые анатомические части тоже присутствуют). Герой Де Ниро хочет предотвратить скучный брак любимого внука, для чего устраивает в одном из эпизодов вечеринку — с замечательными последствиями. Зак Эфрон, наглотавшийся пива с «Ксанаксом» и вдохнувший крэка, просыпается на пляже голым, с плюшевой пчелкой на причинном месте, чернильным членом на правой щеке и свастикой на лбу — и именно в таком виде вступает в телефонный видеочат с раввином, организующим свадьбу. Это не предел политически некорректных гэгов: дальше парень подвергается атаке пятилетнего пацана, который, завидев болтающуюся между ног игрушку, вопит: «Пчелка Жу-жу! Я хочу ее потрогать! Я хочу ее поцеловать!» и устремляется к промежности похмельного Эфрона. Ни один европейский фестивальный фильм не отваживался на такие хохмы: педофилия зарезервирована суровыми драмами, но вот чтобы стать объектом насмешек — ни-ни. Свастика — не меньшее табу для смеха: но хватит, в конце концов, ужасаться или заискивать, лучше смехом похерить одиозный символ. «Дедушка» сочится беспредельным и здоровым юмором, который жуть как необходим, особенно в эпоху тотального кризиса. Лучше погружаться в голливудский карнавал, ассимилировавший даже противоречивый образ одержимого морпеха, чем в новости о курсе рубля или высказываниях чеченского лидера. В фильмографии Де Ниро есть два великих трагических фильма о вьетнамском синдроме — «Таксист» и «Охотник на оленей»: спустя 40 лет ветеран неправедных войн становится героем — благодаря своей витальности, неведомой поколению «Холодного фронта». Он, конечно, творил черт знает что, но выжил и, мало того, не превратился в социопата, напротив, лихо шпарит афроамериканский рэп, клеит легкомысленных студенток и живет на полную катушку. Чем не пример?
2. «13 часов: Тайные солдаты Бенгази»
Вот еще один фильм, где герои — морпехи в отставке, только совсем не комедия, что неожиданно для режиссерского почерка Майкла Бэя, охотно шутившего и в «Скале», и в «Трансформерах», и в «Кровью и потом»: суровый военный экшн, основанный на реальных событиях. 11 сентября — кровавый вторник в Ливии, когда исламские террористы, якобы спровоцированные трейлером «Невинности мусульман», атаковали американское консульство в Бенгази и засекреченную базу ЦРУ, разместившуюся в арендованном особняке рядом с овечьим пастбищем. Жертвой первой волны атаки стал посол-миротворец Крис Стивенс, сотрудников ЦРУ и представителей Госдепа удалось эвакуировать — благодаря подвигу шести бывших «морских котиков», организовавших нечто вроде частного охранного агентства (одного из них играет Джон Красинский — как и Бэй, неожиданно серьезный). «13 часов» — хроника боев в непонятной, мутной стране, где врагов не отличить от союзников, а местные продолжают попивать кофе и смотреть телевизор и под автоматными очередями. Никакого завирального ура-патриотизма — бюрократы-начальники не спешат выручать, и осажденная боевиками шпионка Соня тщетно молит военных об истребителе, находящемся всего в 20 минут лёта, — те отказываются даже «попугать» разгулявшихся исламистов. Спасают только американцы, которые своих на войне не бросают, бородатые мужики, будто сошедшие со страниц прилепинских «Патологий» — парадоксальное подтверждение близости культур и стиля military.
3. «Лазурный берег»
Третья режиссерская работа Анджелины Джоли, как и «13 часов», снята на Мальте: правда, в Мальту, загримированную под Ливию, веришь больше. Недоверие — слово, исчерпывающее отношение к этому фильму, дрожащему от осознания глубокого внутреннего трагизма происходящего (это я, если что, ёрничаю). By the Sea (так в оригинале) задуман как подражание изломанной европейской драме: где-то в первой половине 1970-х (ретростилизация навязчива, но декоративна, никакого «духа времени» и близко) супружеская пара (Джоли Питт и Брэд Питт) в глубоком кризисе (его причину не угадает лишь самый неискушенный) проводит грустные каникулы у моря. Идея — наблюдение за счастливыми молодоженами (французский дуэт Мельвиля Пупо и Мелани Лоран) сквозь дырку в гостиничной стене позволяет ненадолго оживить тухнущий брак — тоже из Европы (я вспомнил знаменитую дырку в стене женского туалета из «Грязной истории» Жана Эсташа), и все бы ничего, если бы не удивительная режиссерская растерянность. Я не поклонник предыдущих опусов Джоли, бесконечно прямолинейных и до зевоты политически правильных лент «В краю крови и меда» и «Непокоренный», но последнее, что можно было бы им предъявить, — упрек в непрофессионализме. Правда, сама Анджелина в них не снималась — и правильно делала, не стоило и начинать. А на Брэда Питта лучше посмотреть в «Игре на понижение» — он там играет гениального безумца, завязавшего с брокерским бизнесом и растящего овощи на экологически чистой моче.
4. «Игра на понижение»
А вот еще один пример обращения режиссера-хохмача к серьезной теме — и лично я при раздаче оскаровских статуэток буду болеть за Адама Маккея и его фильм (коротко об основных номинантах года — здесь). Маккей, как и Бэй, рассказывает реальные истории реальных людей — избранных умников, сообразивших, что американская экономика зиждется на мыльном ипотечном пузыре лжи, в самой середине нулевых, за пару-тройку лет до кризиса, оставившем миллионы американцев без дома и работы. Умники вложили деньги в дефолтные свопы — как говорит герой Питта, Бен Рикерт, «поставили против собственной страны». Маккей, правда, не корчит серьезных мин — сложные финансовые схемы на пальцах излагают приглашенные знаменитости в ролях самих себя: шеф-повар Энтони Бурден химичит с супом, Марго Робби возлежит в ванной с шампанским, Селена Гомес отрывается за покерным столом. И трезвое отношение к стране и ситуации перекочевало в «Игру» из комедий Маккея: это гнилая, гнилая система, признайте это. Пусть, как гласит подслушанный в кабаке титр, истина — как поэзия, а поэзию мало кто любит.
5-6. «Кукла» и «Мученицы»
«Любите ли вы Брамса?» — вопрос к молодой американской няньке, пожаловавшей в мрачноватый английский особняк. Проблема в том, что ее подопечный — не настоящий мальчик, а фарфоровая кукла, заменившая пожилым родителям сгоревшего при пожаре ребенка. И кукла эта проявляет необъяснимые признаки жизни... С хоррорами вообще-то беда: ни «Кукла», ни идущие в соседних залах «Мученицы» — американский ремейк жестокого франко-канадского фильма — не тянут. Впрочем, «Мученицам» сильно вредит знание оригинала — братья Гетцы, дебютировавшие довольно любопытной брутальной роуд-драмой «Живописный маршрут», как обезьянки, повторили крутые драматургические ходы, сильно сгладив натурализм пыток и немного изменив, а точнее, оглупив финал. «Кукла» (она же The Boy) — новое создание Уильяма Брента Белла, хоррор-мейкера, чьи ужастики («Остаться в живых», «Одержимая», «Оборотень») будто нарочно прикидываются посредственностями: мы, мол, можем больше, но не хотим, и так сойдет. И сходит — других пока нет.