Демьян Кудрявцев: «Березовский сохранил независимость "Коммерсанта"» (1997-1999 гг)
Другие части:
Петр Авен: «Борис залуживает воспоминаний»
Леонид Богуславский: «Он так много ездил, потому что бомбил» (конец 1970-х гг.)
Галина Бешарова: «Он был вообще не жадный» (1980–1990 гг.)
Михаил Фридман: «Одинокий и брошенный» (cередина 1990-х)
Юрий Шефлер: «Убить Голембиовского» (1995 год)
Валентин Юмашев: «Весеннее обострение» (1996 г.)
Сергей Доренко: «Пейджер Березовского» (1996-1997 г.)
Анатолий Чубайс: «Асимметричный ответ» (1997-1998 гг.)
Юрий Фельштинский: «Если бы я знал, я бы костьми лег» (начало 2000-х)
Александр Гольдфарб: «Дорогой Володя» (2000–2003 гг.)
Даша К.: «Неужели так политика делается?!» (2010–2011 гг.)
Юлий Дубов: «Я его просто любил»
ДЕМЬЯН КУДРЯВЦЕВ (род. 1971) — российский писатель и журналист, в 2006–2012 гг. генеральный директор издательского дома «Коммерсантъ». В 1990 году репатриировался в Израиль, где учился в Иерусалимском университете. В 1995 году вернулся в Россию. В 2015 году приобрел активы издательского дома Sanoma Independent Media.
Авен: Как вы считаете, он действительно имел большое влияние на власть?
Кудрявцев: Он говорил: «Идиоты действительно верят, что я собираюсь захватить всю власть».
Авен: А он действительно собирался.
Кудрявцев: Березовский хотел управлять страной, но Березовский никогда не хотел, чтобы страна была по корейскому принципу устроена из двух-трех крупных финансово-промышленных групп.
Авен: Хотел-хотел.
Кудрявцев: Вы же задаете мне вопросы. Я вам рассказываю. Более того, он всегда считал, что его, Березовского, спокойствие состоит в том, что олигархов будет 100.
Авен: Это неправда. Я могу вспомнить главный скандал, который привел к разрыву наших с ним личных отношений, по поводу «Коммерсанта». Была идея, что нужно независимое средство массовой информации, нужна независимая газета. Давайте купим, надо 10, 15, 20 человек. Я его уговаривал это сделать. И он сказал на это категорически: «Нет! Я хочу быть хозяином один».
Кудрявцев: Это правда. Ну вы понимаете, я был в этот момент на той стороне сделки. Но, Петр Олегович, мы говорим о Березовском, об эпохе, или мы говорим о вас? Я вам скажу, что Березовский — единственный человек, который обеспечил независимость «Коммерсанта» ровно до последнего дня. А вы, собственно говоря, независимость своих средств массовой информации не обеспечили.
Авен: У нас не было своих средств массовой информации.
Кудрявцев: Ну да, кроме передачи «В круге света» на «СТС» и так далее. Только она была за две минуты снята с эфира.
Авен: Снята она была по той простой причине, что мы вообще не хотели заниматься политическим вещанием. У нас был договор с менеджментом: мы не занимаемся политическим вещанием, у нас другой устав, у нас другой мандат, у нас западные партнеры и все такое прочее; мы этим не занимаемся.
Кудрявцев: Когда передача уже идет на канале, «не хотеть заниматься политическим вещанием» — это вмешательство в редакционную политику. Березовский сохранил независимость «Коммерсанта».
Авен: Да-да, и особенно Доренко, Первый канал.
Кудрявцев: Мы говорим сейчас только про «Коммерсант». Вы же не на Первом канале с ним столкнулись?
Авен: Потому что кто на тот момент «Коммерсантом» руководил?
Кудрявцев: Последовательно: Васильев, потом я.
Авен: Правильно, потому что это одно и то же. И вы, и Васильев в этот момент были псевдонимами Березовского. Поэтому он сохранил независимость «Коммерсанта». Вы умные люди. Вы любили Березовского. Как умные и независимые журналисты, вы, конечно, полностью следовали формату его желаний — только и всего. Просто он выбирал умных людей.
Чем он вас зацепил, кроме того что у него были финансовые возможности инвестировать в ваш интернет-проект?
Кудрявцев: Это меня совершенно не интересовало, потому что мне очень мало с этого причиталось и полагалось. А в личном порядке я его денег всегда боялся.
Собственно говоря, Березовский брал меня на работу дважды в разные периоды. И первый раз он спросил: «Сколько ты хочешь получать денег?» И я ему назвал сумму, которая, например, вдвое меньше, чем он в тот момент платил водителю. Притом что было понятно, что мне отдается в управление весь офис. И Березовский очень серьезно на меня посмотрел и сказал: «У, так ты вдлинную хочешь! Ну хорошо». Потому что он не мог себе представить моего простого страха больших денег от неизвестного человека. Он искал в этом стратегию. Он во всем пытался найти длинную логику. И это было очень интересно, потому что все чиновники, с которыми мы сталкивались, протягивая интернет-провода, хорошо, если думали на три месяца вперед. Это был первый раз.
Спустя много лет он брал меня на работу второй раз и спросил, какую сумму я хочу. Тут я уже ничего не боялся и сказал столько, сколько мне надо. Он мне предложил в два раза меньше. Я сказал, что это у меня уже есть. Он говорит: «У тебя не будет времени их тратить». И это тоже было правдой, как это ни смешно. Это было в какой-то момент между 1997 и 2000 годом. Это был «Понедельник начинается в субботу» — история про команду людей, которые так любили то, чем они занимаются, что не успевали жить и тратить эти деньги.
Авен: А чем они занимались? Что они делали? И зачем они это делали?
Кудрявцев: Это хороший вопрос, который я много раз задавал себе. Вот зачем, я могу ответить. Березовский считал, что единственным смыслом в жизни является самореализация и экспансия. Мы должны делать то, что у нас получается, все масштабнее и масштабнее. Как бы потому, что в этом состоит человеческая миссия.
Авен: Это Ницше. Он повторял Сахарова, который повторял Ницше.
Кудрявцев: Увеличение масштаба решаемых задач — это наша миссия. Мы биологически созданы для этого. Мы должны это делать, иначе нам будет плохо. Это его волновало.
И второе: он хотел общественной реформации. Он считал, что максимальная реализация человека — через изменение общества, к которому он принадлежит. Отсюда, кстати, православие Березовского: он искал пути объяснить себе, что он к этому обществу принадлежит, уже тогда, когда оно искало в нем чужого.
Авен: То есть так или иначе вы занимались политической или квазиполитической деятельностью.
Кудрявцев: Конечно, вся группа занималась только политикой. Безусловно, Березовского не интересовали деньги выше той цифры, которую он мог потратить в день.
Авен: Но тратил он много.
Кудрявцев: Да, но это несравнимо с финансово-промышленными группами сегодняшнего размера. Он мог потратить в год, я имею в виду на то, что мы называем бытовыми нуждами, 100 миллионов долларов. На всех.
Авен: Да, но это не маленькие деньги.
Кудрявцев: Это огромные деньги. Но он не мог даже думать выше них. Дальше они его совершенно не интересовали, потому что они не решали проблем. Проблемы решали ресурсы. Когда существует воля, и она не может решить проблему, в этом месте создается затягивавший вакуум, который невозможно заполнить деньгами. Чеченская проблема в какой-то момент не решалась деньгами. Потом она не решалась без денег, это другой вопрос, но это технология, которую он с удовольствием отдал государству. Вот в этой точке он чувствовал себя востребованным.
Он не мог спать и есть в тот момент, когда он понимал, что возник дисбаланс между возможностями и какой-то его идеей. Отсюда, безусловно, Чечня, отсюда создание партии «Единство». И за всем этим стояла большая технологическая работа. Чтобы создать «Единство», надо было облететь 40 губернаторов, каждому из которых надо было с азов объяснять, что происходит в стране.
Авен: Он это все делал сам? Когда создавалось «Единство», он же лежал с гепатитом в больнице, насколько я помню.
Кудрявцев: Да, но тогда партия уже структурировалась в найденную форму. Сначала была просто беготня и конкуренция за то, кто лучше объяснит губернаторам, где преемственность. Понятно, что точкой сбора являлись регионы — это было понятно и нам, и Лужкову, судя по созданию «Отечества». Ведь Лужков не позиционировал себя как коммунист. Его союз с Примаковым и стоявшим за ним Масляковым — это вынужденная история. Он же был вполне коммерческий человек и собирался продолжать идти по пути административного капитализма. Поэтому вопрос был в соревновании: чей административный ресурс крепче.
Авен: Я думаю, что если бы мы получили Лужкова (не Примакова, а именно Лужкова), страна была бы достаточно похожа на нынешнюю.
Кудрявцев: Но, скажем, она бы быстрее стала нынешней, и она была бы стилистически куда пошлей. До пошлостей мы дошли сегодня, а при Лужкове дошли бы быстрее.
Авен: Ну, наверное, да. Это правда.
Редакция продолжит публикацию отрывков из проекта «Время Березовского» в ближайшие дни.