Порнобизнес. Эпизод 1. Самоубийство папы римского

Режиссер Пьер Вудман, Колосс Будапештский, врата в мир порно, сосредоточенно распрямляет оранжевый ковер своим черным ботинком от McLaren. Не сказать, чтобы ковер лежал неровно или как-то неважно выглядел, но Вудман старательно его приглаживает. Еще один кастинг, какой уже по счету? Сколько их было? Семь тысяч? Восемь? Три или четыре тысячи порнороликов со своим собственным участием, секс с 17 девушками за один день, главные крупнобюджетные порнофильмы вроде «Золотого треугольника» и трилогии «Экскалибур: повелители секса» — он уже давно сбился со счета, да и нужно ли считать. Он уже знает, что скоро закончит карьеру, выйдет на пенсию, оставит это все позади, ведь он давно к этому готовился.

Стекла гостиничного номера 542 отчего-то запотевают, и погода расстраивает Вудмана: обычно отсюда открывается отличный вид на Дунай, центр Будапешта и неоготический дворец венгерского парламента, но сейчас видна только мартовская слякоть. Закончив с ковром, Вудман переходит к окну и, упершись взглядом в стену дождя, двигает туда-сюда шторы — ему нужно как можно больше естественного освещения.

Миниатюрная актриса Алина Henessy, первая россиянка, получившая «Порно-Оскар», борется со сном и зевотой, качает ногами в уггах и уныло копается в телефоне. Высокий чернокожий актер молча листает гостиничный буклет. Вудман говорит, что Париж превратился в Африку, жалко, что его не населяют только такие парни, как этот. Обычно шумная и грубая Юля неприметно ждет своей участи. Ей уже порядком все надоело, и она хочет домой в Москву, но работу надо доделать. Спортивная куртка и косуха отброшены в сторону, на ней только черная водолазка и рваные джинсы.

Вудман побеждает свет, проверяет медицинскую справку Юлии, сажает ее на кровать, фотографирует с двумя паспортами, включает ручную видеокамеру и просит Юлю подтвердить, что она трезва и находится здесь по своей воле. Юлия не говорит по-английски, Вудман негромко разговаривает с сильным французским акцентом и иногда переходит на русский, Henessy им переводит. Актер выходит из номера, кастинг начинается, девушка мнет руки. Имя? Sylvia Burton. Все смеются — псевдоним и правда так себе. Возраст? 21 год. Когда лишилась девственности? В 18 лет, с третьего раза. Первая съемка — летом 2015 года в Санкт-Петербурге. Нервничаешь? Немного — все-таки это сам Пьер Вудман. Почему решила сниматься? Юля закусывает губу: с десяти лет смотрела эротику на Рен ТВ и порно, ей это всегда нравилось, и она мастурбировала. «Бесплатное порно. Болезнь двадцать первого столетия», — угрюмо замечает Вудман и качает головой.

Пьер Вудман скучает по старым добрым денькам. Тогда он брал камеру, выходил на улицу и находил девушек там, на воле. Притаскивал их на кастинг, долго с ними беседовал, соблазнял, снимал без разрешения. Эта борьба завораживала — 90 процентов девушек попадали в порно потому, что им это внезапно становилось интересно, а теперь 90 процентов сидящих перед объективом Вудмана занимаются бизнесом. Сегодня, в его 52 года, все, что ему остается, — это уже два месяца безуспешно звать на съемки симпатичную официантку из итальянского ресторана, куда он спускается после работы есть острую пиццу, от которой у него на лысине выступает пота больше, чем от трех оргазмов подряд. «Мне осталось вот совсем чуть-чуть», — показывает режиссер на пальцах свой прогресс.

Двадцать лет назад девушку можно было довести до оргазма, просто нежно ее потрогав, но сейчас все иначе: «Наркотики, воображение, вибраторы, доступность порнографии довели нас до того, что приходится покорпеть». Будущее пугает Вудмана — порнография, его царство, доживает последние дни. Еще пара лет, и всю индустрию захватят монополисты, словно скупающий все на своем пути Disney, энтузиасты-одиночки типа него вымрут, а у молодых поколений будет окончательно вывернут наизнанку мозг. Не будет больше фильмов «Пирамида» и «Тропический секрет», которые раньше приносили хорошую кассу; гонорары и прибыль упали в несколько раз и теперь, после смерти VHS и DVD, в ходу только короткий формат. Стриминговые сервисы, PornHub, Xvideos, RedTube, Xhamster, “ВКонтакте” и сотни других сайтов — если прямо сейчас прекратить заливать туда новые ролики, человечеству хватит архивов на тысячелетия бесконечного просмотра. На одном только PornHub за 2015 год люди просмотрели 4 392 486 580 часов порнографии — это в 2,5 раза дольше, чем Homo sapiens вообще живет на планете. Большая часть этих роликов — пиратский контент, перепосты, демоверсии, краденные трейлеры, и Вудмана это очень расстраивает, потому что все это лежит в открытом доступе.

Он любит приводить в пример студию Legal Porno, которая специализируется на ультражестком жанре — еще больше тройных и четверных проникновений, еще больше извращений, еще больше фаллоимитаторов размером с субмарину. «Раньше секс был нормальным. А теперь — чем больше мы засунем в девушку, тем лучше. Актрисам дают лидокаин и таблетки, платят большие деньги, они потом едут в больницу, плачут от боли, а зрители требуют еще», — объясняет Вудман. Конечно, со смехом поправляет он себя, в происходящем есть и его ответственность — зря что ли его прозвали Папой Римским Анала? «Когда я смотрю вокруг, я понимаю, что косвенно виноват в сломанных женских мозгах, и в сломанных мозгах их парней и тысяч других парней», — говорит он.

Второе прозвище Вудмана — Безумный Пьеро. Дни, когда его могли так называть, давно уже миновали и превратились в череду баек, походящих на плод воспаленного воображения. В 1998 году он провел шестимесячные переговоры с каким-то русским генералом, который обещал ему на три дня дать доступ к Байконуру, ракетам и суборбитальной невесомости, но не сложилось. Вудман гордится, что смог организовать съемки в европейском самолете, летящем по параболической траектории: на мгновение в кабине исчезает гравитация и актер смог кончить в невесомость.

В 1996 году его задержали за съемки порнографии в некрополе в египетском селении Саккара, у ступенчатой пирамиды Джосера, одного из древнейших на планете каменных зданий. Вудману нужно было вывезти из страны ящик с кирками, солдатской униформой и другим реквизитом, чтобы закончить кино в студии в Венгрии. Как пройти границу, учитывая, что форму и инструменты достали нелегально? Вудман купил здоровенную ящерицу, засунул ее в чемодан и вместе с командой приехал в аэропорт Каира. По ленте рентгена следом за пресмыкающимся отправился ящик реквизита, служащие аэропорта, увидев на экране живое существо, набросились на Вудмана с криками, а его люди спокойно забрали ящик и ушли на посадку. «Я был уверен, что долбанную ящерицу заберут. На кой она мне сдалась? Но мне сказали: ладно, если капитан самолета не будет против, можете взять ее с собой на борт», — посмеивается он. Ящерицу пришлось отдать одному из членов съемочной бригады, Давиду, она у него потом еще два года прожила.

Хорошая работа требует времени и иногда сумасшедших усилий, объясняет Вудман. Раньше, как настоящий тиран, он мог потратить на одну сцену в большом фильме два дня, теперь же вынужден радоваться редким моментам, когда актриса получает удовольствие и не пытается от стыда убедить себя в обратном.

— Тебе девочки нравятся? — спрашивает через переводчицу Вудман Юлию.

— В жизни бы я, на самом деле, не предпочла девочку. На съемках могу сделать вид, что она мне очень-очень нравится.

— То есть у тебя сексуальные отношения с девушками только из-за работы?

— Да.

— Никогда-никогда?

— Никогда.

— Какие мужчины тебе нравятся? — переводит Алина и добавляет от себя: — Сладкие? Брутальные? Романтичные? Сильные? Активные?

— Брутальные, спортивные такие, не знаю, накачанные.

— По лицу шлепали? По попе?

— По попе да, по лицу нет. Мне не нравится, но шлепали, было. Но в сексе не обращаешь внимания.

— Сперма нравится?

— Нет, — неловко смеется актриса.

— Нет? Никогда?

— Не-а. Не могу.

— Тебя когда-нибудь связывали?

— Да-а-а.

— Da! Da! — Вудман радуется ее реакции. — Нравится, когда над тобой доминируют?

— Не сильно если.

— Нравится ощущение, что ты не можешь двигаться?

— Да-а-а.

Пьер Вудман много лет сопротивлялся порнографии. Он родился в небогатой семье во французском горном регионе Овернь, рано стал работать, побывал и барменом, и продавцом, отслужил в армии и ждал 19-летия, чтобы пойти учиться на полицейского. Денег не было, поэтому 18-летний Пьер отправился в Париж и прямо на вокзале случайно познакомился с порноактером Петром Станисласом. По воспоминаниям Вудмана, Станислас пригласил его домой на вечеринку порноактеров, оценил натренированные велосипедной ездой ягодицы Вудмана, приставал к нему и чуть не получил по зубам. «Я забрал вещи и хотел уйти, но он сказал: “Стой-стой. Если ты сейчас останешься, твоя жизнь никогда не будет прежней”. К счастью, я остался», — рассказывает Пьер.

Все закончилось многолетней дружбой. Станислас был знаком с Брижит Ляэ, одной из первых французских актрис, прославившихся на волне легализации хардкор-порнографии, и представил Вудману главных людей в индустрии. Одна только мысль о съемках в порно была для Вудмана ночным кошмаром — сейчас ему стыдно, что он был так юн и эрекция появлялась только с пятого раза.

Пьер снялся в нескольких роликах, на гонорар купил профессиональную камеру, снял квартиру, пошел учиться в полицейскую академию и перестал думать о порно, но индустрия все равно подбиралась к нему со всех сторон. Он подрабатывал светским фотографом и папарацци, общался с друзьями из порно, понял, что на картинке можно заработать больше, чем охраняя закон, и после ухода из полиции стал репортером порножурнала Hot Video. Еще несколько лет он отказывался снимать кино, но в 1992 году заключил контракт с компанией Private, а в июне 1993 года во время совместной командировки на Сейшелах утонул его лучший друг, порнорежиссер Мишель Рико. Вудман смирился, взял российскую актрису под псевдонимом Наташа, свою будущую любовницу, и поехал на Бали снимать дебютный фильм «Золотой треугольник». Это была настоящая катастрофа — Вудману чуть не отрубили голову.

Пьер Вудман до сих пор не может объяснить, почему ему показалось, что снимать порнографию в мусульманской стране было хорошей идеей. «Для меня это всегда был рай на земле, я всегда хотел туда попасть. Я был настоящий идиот и думал: ну ладно, ведь Бали буддистское место, верно?» — вспоминает он. Первое, что режиссер и его команда из 29 человек увидели, когда они оказались в аэропорту Джакарты, был большой баннер, который сообщал, что некоторые преступления вроде употребления наркотиков и съемок порнографии здесь караются смертной казнью. Ха-ха, только и может теперь неловко сказать Пьер. К съемочной бригаде присоединился глава Hot Video Френк Вардон; он писал репортаж в номер и снял, как Вудмана арестовывает местная полиция, он и придумал после этой поездки прозвище Безумный Пьеро.

Полиция задержала всю команду, кроме здоровенного Альберто — он каким-то образом спрятался под столом, а потом первым же самолетом покинул Индонезию. Дальнейшие события Вудман описывает всеми вариациями слова «идиотия»: получасовая дорога до участка, связанным, на деревянной рикше; похожие на фильм «Полуночный экспресс» психологические издевательства; чуть не плачущий оператор, который просит Вудмана помолчать и не спорить с полицейскими, чтобы их не убили прямо на месте. Начальник отделения показал Вудману передовицу с фотографией отрубленной человеческой головы: «Мне сказали, что это немец и он тут занимался тем же, чем и я, и утром меня отправят в Джакарту на казнь».

Вудману было очень страшно, но именно в такие моменты мозг работает особенно бодро, и поэтому он спросил: «А что вы от этого получите? Может, нам имеет смысл сработаться?» Полицейский стучал железной дубинкой по решетке и долго делал вид, что не понимает, о чем речь, а Вудман все повторял: могу заплатить, придумаем, договоримся, начальник. Наконец полицейский проревел: «Я хочу десять тысяч долларов! Мне плевать, где ты их достанешь! У тебя два часа!»

Пьер Вудман вышел из клетки, подумал и выдвинул полицейскому встречное предложение: хорошо, я найду эти деньги, но за такую большую сумму ты должен будешь помочь мне закончить фильм, и вообще было бы хорошо четыре раза в год к вам сюда приезжать и снимать четыре фильма, заработаешь 40 тысяч долларов. Полицейский коротко сказал: «Ты спятил». Да, с готовностью подтвердил Пьер, спятил, но если фильм не доделать, меня убьет босс, а какая разница, где умирать, тут или там? Полицейский не сразу поверил тому, что слышит, и улыбнулся: приноси деньги, там видно будет.

В гостинице у Вудмана была припрятана коробка со стопкой наличных и паспортом, но он обнаружил совершенно пустой номер и распахнутые двери. Ни оборудования, ни документов, ни денег — ничего. Unbe-fucking-lievable. К режиссеру подошел сотрудник гостиницы — «настоящий буддист!» — и успокоил: он собрал все имущество киношников и закопал во внутреннем дворе.

Буддист выкопал яму, вытащил из пластикового пакета деньги Вудмана, отказался брать какое-либо вознаграждение, убрал коробку и засыпал яму обратно. Какая, в самом деле, странная история. Пьер Вудман вернулся в участок, отдал деньги довольному полицейскому и выдвинул первые требования: нужно провести съемку в полицейском участке, нужна униформа и портрет Хаджи Сухарто, президента страны. Пленки с трудом вывезли из страны, фильм вышел через год, вместо имени Вудмана на обложке значится псевдоним Жан-Поль Буше, на всякий случай. «Да, я был совершенный псих», — смеется Вудман.

Пьер Вудман возмущается, когда его узнают на улицах молодые люди или семейные пары с детьми и просят сделать с ним селфи на память. Дети не должны знать о его существовании, не должны знать его имя, не должны знать о его работе, а заканчивается все тем, что к нему на кастинг приходят молодые девушки и рассказывают, как начали смотреть порнографию в десять лет и тогда же испытали свой первый оргазм.

У Вудмана два собственных сайта, и посмотреть его ролики можно только за деньги. В идеальном мире, говорит он, только взрослые люди, те, у кого есть кредитка, могли бы знать о кастингах Вудмана, но мы не живем в идеальном мире. «Я снимаю порно, о’кей, я могу отшлепать девушку, дать ей по заднице или лицу, но то, что я делаю, — это дело взрослых людей, которые сознательно на это соглашаются. А я точно знаю, что с общей ситуацией никто ничего не пытается сделать».

Мир вообще не очень радостное место, говорит Вудман, он это помнит еще со времен работы в полиции. И поэтому он в ужасе, что ученые смогли обнаружить гравитационные волны: получается, Альберт Эйнштейн во многом был прав, а ведь он верил в Бога. А Пьер Вудман верит только в Пьера Вудмана, потому что Бога в таких краях быть не может.

Но есть и плюсы, смеется Вудман: если Эйнштейн прав, значит, в теории человек может обежать всю планету и засадить самому себе сзади, а это не может не радовать.

А насчет будущего он для себя уже все решил: сейчас основной заработок ему приносит торговля недвижимостью, к пенсии он готов. Он еще встретит поколение девушек 2000 года рождения и, может быть, девушек 2002 года, но не дальше — в шестьдесят лет бегать без штанов он не хочет. Совершит карьерное самоубийство одновременно со всей индустрией, и пусть катятся куда подальше.

Юлия раздевается, снимает фиолетовые трусы, которые она сегодня надела ради приличия, хотя обычно не носит белье, и встает на колени на кровати, Вудман фотографирует и хвалит ее фигуру и грудь.

— О чем ты думаешь?

— А о чем мне думать надо? Я голая на кровати, вы меня снимаете. Если бы вы все были голые, тогда бы я себя комфортно чувствовала.

Кастинг закончен, Юля надевает халат, в комнату заходит трое актеров-мужчин. Они тихо здороваются с Юлей, по очереди показывают ей свои медицинские справки, она показывает им свою. Мужчины друг за другом идут в душ, в номере повисает запах одеколона и смазки. Актеры одеваются и стройным шагом выходят из номера в коридор. Алина негромко готовит Юлю к съемкам: «Бояться не надо, Вудман совсем не так страшен, я точно это знаю, потому что много с ним снималась». Когда-то давно, в самом начале своей карьеры, пять лет назад, Алина и сама точно так же сидела на кастинге и отвечала на вопросы Вудмана. Юля в это не особенно верит.

Номер пустеет. Она остается один на один с Вудманом. Большую часть съемки она будет думать о том, что хорошо бы это все скорее закончилось — до конца командировки осталось еще две недели, и очень хочется обратно домой в Кузьминки, к бойфренду, персональному тренеру. Завтра ей предстоит играть медсестру: она навещает пациента, ставит капельницу подушке, потом видит эрекцию, и начинается секс. Потом приходит главврач, и начинается групповуха.

Завтра, после очередной съемки, портье гостиницы пришлет Пьеру Вудману эсэмэс и сообщит, что тот сломал кровать в номере и нужно будет при следующем визите заплатить 80 евро за ремонт.

Алина Henessy выходит из номера 542, закутывается в свою крошечную шубку; сегодня ей нужно будет разобраться с делами агентства, в котором она раньше работала как актриса, а теперь занимается менеджментом. В Будапешт должна прилететь новенькая актриса из Санкт-Петербурга, но скаут, специалист по поиску молодых талантов, пропал, не отвечает на телефонные звонки и не может отдать актрисе документы.

В узком коридоре Алина сталкивается с актерами. Они молча смотрят в пол, терпеливо переминаются с ноги на ногу, шаркают о ковролин, иногда разворачиваются и смотрят из окна на Дунай, неоготический дворец венгерского парламента и мартовскую слякоть. Они ждут, когда Пьер Вудман позовет их внутрь — стать участниками дивного спектакля последних дней порнографии.