Что будет, если закодировать всех россиян от спиртного?

Марат Агинян, психиатр-нарколог, эксперт Национального антинаркотического союза:

Если закодировать всех россиян одновременно — ничего не будет. Кодирование — наукообразно декорированная сказка. То есть по сути никакого кодирования нет, несмотря на то что его проводят доктора. По своей задумке, кодирование — это попытка вызвать отвращение к алкоголю через стресс. До какого-то момента эта сказка хорошо работала из-за эффекта новизны, но потом люди стали читать, разбираться, что это такое на самом деле, и перестали этим пользоваться.

При кодировании подбирают лекарства, которые вызывают бурные негативные чувства. Для кодирования подходят только доверчивые люди. Любой современный уважающий себя нарколог такого делать не станет. Я, как профессионал, такой ерундой не занимаюсь и своим пациентам не советую. Нужно сесть и разобраться со своей зависимостью. Алкоголизм — не только болезнь, но и образ жизни. Медикаментозное лечение — только первый этап. Далее нужно проводить психологическую реабилитацию: переосмысливать отношение к алкоголю, к себе, к жизни, к прошлому и будущему. Вот эти программы, рассчитанные на несколько месяцев, реально работают. Благодаря им от зависимости излечиваются от 40 до 60% пациентов, и это очень хороший результат, учитывая, что кодирование помогает только нескольким процентам доверчивых людей, которые в итоге, скорее всего, сорвутся и станут пить.

Поэтому от кодирования всех россиян сразу эффекта не будет никакого. Большинство тут же сорвется, а доверчивые люди вскоре сорвутся за ними вслед.

Что будет, если Москву завалит трехметровым слоем снега?

Алексей Седой, инструктор по выживанию, ведущий телепрограммы «Выжить в лесу»:

Первое, что случится, — это транспортный коллапс. Встанут дороги, аэропорты, железная дорога. Следующее, что случится, — это пищевой коллапс. Люди бросятся набирать еду в магазинах. И третий этап — коллапс здравоохранения. Многие не смогут добраться до больниц из-за транспортных проблем, будет множество пострадавших в ДТП и пострадавшие в процессе добычи еды.

Чтобы быть готовым к такому коллапсу, нужно заранее запастись едой и средствами обогрева, потому что не исключено, что ТЭЦ работать не будут. Самый лучший вариант — как-то выбраться за город. Там меньше людей, в загородном доме есть возможность растопить печку, заодно подышите свежим воздухом, отдохнете. А когда снег растает, тогда возвращайтесь в Москву.

Если вы все же оказались под снегом, например, после того, как застряли в пробке, бросили машину и решили добираться пешком, — все зависит от того, какой снег. Чем плотней, тем быстрей человек начнет задыхаться. Если снег рыхлый, то нужно будет просто трамбовать его под собой, чтобы выбраться вверх. Первое, что нужно сделать, если вы оказались в такой ситуации — определить свое положение относительно земли. Делается это просто: нужно плюнуть и посмотреть — куда слюна побежала, там и земля.

Что будет, если россияне забудут рецепт оливье?

Александр Гончаров, владелец ресторана «Марк и лев»:

Я оливье не люблю, поэтому, если россияне забудут его рецепт, я этого не замечу. «Оливье» придумал гениальный повар, который решил смешать самые дорогие ингредиенты, чтобы русские купцы купили, ведь дорогое якобы не может не быть вкусным. Меня оливье не возбуждает нисколько, потому что этот «русский салат» — недоразумение. Есть гораздо более интересные, по-настоящему русские блюда. В советском оливье тот же дух, что и в советском ресторане: там кормили невкусно, обслуживание было ужасным, надо было заискивать, чтобы тебя пустили без очереди. Это было дело понтов — показать себя, что я, мол, не хуже других. Так и с оливье — у нас есть этот салат, значит, мы неплохо живем, у нас все как у людей. А у людей все было хреновенько.

То, что сейчас по какой-то инерции готовят оливье, — это пройдет, я надеюсь. Так же как у нас стали появляться рестораны, где можно вкусно поесть, а не просто посидеть «попонтоваться», — и оливье пройдет, как некое недомогание. Не нужно будет никакого фантастического случая, это выветрится само собой.

Что будет, если передача «Голубой огонек» никогда не закончится?

Юрий Шевчук, музыкант:

Мы будем ходить по колесу Сансары, несчастные! Одни и те же песни, одни и те же мысли, одни и те же лозунги. Долой все новое — оно раздражает. Естественно, что шоу-бизнес следует за политикой, а политика у нас как раз такая — отрицающая новое. Люди, которые слушают «старые песни о главном», не выдают запрос на что-то новое, потому что боятся его. Новое страшно, тем более в Новый год. Страшный тост «С Новым годом!» в стабильном-то государстве. Поэтому эстрада успокаивает, умиляет, пытается трындеть, что все будет хорошо и в следующем, и все пытаются в это поверить.

Андрей Макаревич, музыкант:

Во-первых, я думаю, что слишком мало чего-то стоящего было написано за последнее время. Во-вторых, у меня есть ощущение, что создание таких передач сегодня вообще не сильно занимает умы людей, которые делают телевидение. Они все отягощены госзаданием под названием ток-шоу, и весь пар уходит туда. «Голубой огонек» делается по инерции: надо же что-то делать, и его будут делать всегда. Прошла эпоха, когда музыка занимала большую часть человеческой жизни. Все проходит, на смену ему приходит новое, так что будет что-то новое.