Gopnik. Главное слово мировой моды
Санкционный список снова расширили, хотя один из советников Трампа уверен, что санкции — это ненадолго. Пока весь мир пытается определиться, считать ли Россию и дальше плохим парнем, в моде и поп-культуре все запали на плохиша — в 2016 году Россия стала одним из главных эстетических фетишей.
Журнал Dazed включил костюм российской олимпийской сборной в свой «Альтернативный гид по рождественским подаркам». Пока шла Олимпиада в Рио, мы так увлеклись истериками из-за допинга, что не отдали должного прекрасной форме, которую украсил шрифт Родченко. Меж тем, для свежего взгляда иностранцев, незнакомых с эстетикой русского авангарда и конструктивизма, это была потрясающая находка: даже в Москве туристов можно было отличить по олимпийкам Bosco Sport. «Настоящий победитель в Рио — спортивная форма сборной России», — написал Dazed, и в комментариях под заметкой выстроилась очередь читателей, которые искали способы доставки костюмов в США через посредников.
Мода на кириллицу началась не вчера — пару лет назад многие известные streetwear-марки записывали русскими буквами свои названия и слоганы, иногда с ошибками. Впрочем, столько же любви досталось китайским иероглифам. В 2014 году буквы, особенно странные и непривычные, были одним из главных дизайнерских элементов.
Главный по кириллице по-прежнему Гоша Рубчинский. В январе 2016 года, после выхода его очередной коллекции, многие иностранцы узнали источник выражения «Спаси и сохрани», а летом Гоша презентовал новую streetwear-марку «РАССВЕТ», которую он делает вместе со скейтером Толей Титаевым. Вещи сразу же попали на рейлы универмага Dover Street Market, а оттуда — в гардероб к Джастину Биберу. Команде Ульяны Сергеенко вместе с великой фэшн-пиарщицей Карлой Отто в свое время пришлось потратить куда больше ресурсов на то, чтобы марка Ulyana Sergeenko добралась до главных героев массовой культуры. В конце года в Москву на один день прилетел Канье Уэст — чтобы встретиться с Рубчинским. Из Москвы он улетал с тяжеленным каталогом выставки Александра Родченко в МАММ. В общем, кириллицы на рынке моды стало в разы больше.
Четыре года назад Россию уже называли страной номер один в моде — лицами этого периода стали Вика Газинская, Елена Перминова, Мирослава Дума и Ульяна Сергеенко. Сегодня же позиции четырех tsarinas заняли gopniks. Талисман габберских вечеринок «Скотобойня» Сима Саймон стала героиней Vogue. На ее примере журнал пытался объяснить взгляд юных русских на постсоветскую эстетику, которую поднял на щит тот же Рубчинский и сорвал джекпот. Сима провела для журнала экскурсию по кошмарным сувенирным магазинам на Арбате, в которых изображений по пояс голого Путина на лошади больше, чем матрешек, параллельно рассказывая про рейвы, религиозную семью, своеобразную любовь к России («Everything is cool and Russia is shit. But I love the shit». — Прим. ред.) и шопинг в «Мегастиле». Постепенно во время экскурсии журналистка Vogue будто бы впадает в транс и понимает, что ей странным образом все здесь нравится. За ней был еще один гопосексуал Всеволод (Север) Черепанов, модель Lumpen Models, который к вечеринке после показа Vetements напечатал толстовок с надписью «Russian Mafia: New World Order» — в них все, причастные к показу, и тусовались. Стоило этому слогану несколько раз засветиться в инстаграме, как многочисленные поклонники Севера возжелали шмоток с упоминанием «русской мафии». На этой вечеринке арт-директор Vetements Демна Гвасалия подружился с Ренатой Литвиновой, после чего выпустил лимитированную коллекцию вещей с надписью «Земфира», а потом худи с серпом и молотом, которые были распроданы за пару дней, несмотря на ценник $770.
Самое свежее увлечение западных фэшиониста — «строгий романтизм» новой марки «Эхо», известной тем, что на девичьи блузки помещает тюремные шифры: СЭР — свобода это рай, ЛСКЧВ — люби свободу, как чайка воду и т.д. Особенная прелесть — видео марки с кавером на Аллегрову. Обозреватель немецкой Grazia, которая включила «Эхо» в подборку вожделенных марок, сопровождающих «русский бум», уверена, что к середине 2017 года Россия усилит свои позиции в моде.
В общем, не гжель, алтайские пейзажи и филигрань, а православие, кириллица и опасные ребята — вот слагаемые сексуального образа России. Этого образа не было бы, если бы молодые люди здесь, в России, не начали сначала иронично, потом в качестве запретного удовольствия, а потом и всерьез погружаться во всю эту лютую гоп-культуру, которая досталась им в наследство от родителей. Слово «патриотизм» безнадежно испорчено, поэтому хочется назвать это погружение пост-патриотизмом, который на самом деле то ли стокгольмский синдром, возникший из-за желания сверху сделать страну более закрытой, то ли усталость, вызванная затяжным рывком от железного занавеса в большой мир, а может, попытка не только встроиться в общемировой культурный контекст, но и привнести в него что-то новое.