Участники проекта «Сноб» вспоминают службу в армии
23 февраля в России отмечают День защитника Отечества. Мы попросили участников проекта поделиться собственными историями об армейской службе
Вадим Дымов, Игорь Гурович, Петр Резников, Саша Рязанцев, Андрей Успенский, Кирилл Березов рассказывают, зачем надо было чистить сапоги Суворову, писать с обрыва, работать ассенизатором в новогоднюю ночь и совершать другие странные, но очень нужные в армии поступки

Есть у меня одна классическая история. Министром обороны был тогда маршал Язов, и он должен был приехать к нам в Кантемировскую дивизию. Там был плац, который нужно было застелить травой, и нас на нескольких машинах послали в лес, чтобы мы выкопали зеленую траву, а потом аккуратно ее на плацу выложили. Выложить-то мы выложили, но маршал Язов должен был приехать, оказывается, два дня спустя. Лето было жаркое, траву забыли полить, и она пожухла. На второй день мы поехали заниматься тем же самым. Потом ее полили, она расцвела ярким цветом, а маршал Язов, к сожалению, так и не приехал. В армии так часто случается. Важен же процесс, а не результат…

Я вам расскажу об армейской системе ритуалов. В Суворовском училище, где я учился, у нас считалось самым крутым, самым дерзким на каждую круглую дату — 100, 200, 300, 400, 500 дней до выпуска — делать какие-нибудь глупости. Особенно часто доставалось памятникам. Например, бронзовому Суворову. В 12 часов ночи надо было залезть на него с банкой гуталина, щеткой и начистить ему сапоги. Обычно всех ловили. Но у некоторых все-таки получалось. И такой солдат считался самым крутым в части. Еще у нас был памятник партизану Ване Дуракову. И ему тоже доставалось в наши «юбилейные дни». Обязательно нужно было надеть на него фуражку и суворовский китель. Причем китель надо было обязательно застегнуть. Вот кто Суворова и Дуракова покорял — тот вообще был королем части. Его все жутко уважали.
Если говорить о знаменательных днях, то это, конечно, самый главный день, день инициации, превращения в «старика». В этот день мы все бежали на сопку. Причем бежали в 12 часов ночи. Там, на сопке, мы всей ротой кричали «ура!» 41 раз подряд. У нас был 41 выпуск в училище, поэтому мы должны были 41 раз прокричать «ура!». Но это только начало. Потом нужно было достать сигарету, написать на половине, которая ближе к фильтру, «старик», а на второй половине «малец». После этого сигарету наполовину скуривали и выкидывали. Потом было самое главное. Надо было пописать с обрыва. Это было последнее мочеиспускание «мальца». И все, на следующий день ты просыпался вообще в другом состоянии, ты чувствовал, что ты абсолютно другой человек. Ты уже «старик», и это круто.

Меня призвали после первого курса Строгановки. Я был полковым художником, и вместе со мной полковым художником был будущий архитектор Олежка Дубровский. Как-то нас послали в город Санкт-Петербург. По делам. Из армии вырваться в город Санкт-Петербург в начале весны — это какое-то волшебство. И мы долго мудрили, решали, в какой форме надо выйти, взяли с собой гражданку, но совершенно идиотским образом напялили военную форму перед выходом из поезда. В сознании двух молодых идиотов было ощущение, что армия где-то осталась в Москве, а в Санкт-Петербурге не армия, потому что в Санкт-Петербург всегда приезжаешь для красоты и отдыха. И тут, конечно же, нам повстречался армейский патруль. И нам сказали: «Солдаты, вы что?» А мы даже не поняли, к кому они обращаются. Мы были в Санкт-Петербурге, а солдаты, они все в Москве остались, это же понятно. И нас тут же арестовали, потому что нам инкриминировалось хамство, нарушение формы одежды, неотдание чести и еще 50 каких-то нарушений воинского устава. Отвели в вокзальную комендатуру, так что мы, в общем-то, и 20 шагов не сделали по ленинградской земле. Все пропало. Под арестом нас должны были отправить обратно. Никакого Питера… А из окна комендатуры был виден Невский проспект, и мы, два идиота, встали около этого окна, стали смотреть и говорить: «А ты помнишь... Вот если пройти и повернуть налево, там будет "Сайгон", в "Сайгоне" такой кофе! А если пойти направо, помнишь, какой желтый дом... А потом Фонтанка, а потом... а потом...» То есть мы, собственно, из окон военной комендатуры провели друг другу экскурсию по городу Санкт-Петербургу. Майор в комендатуре сначала писал, потом остановился, сел нас слушать, а потом сказал: «Знаете что? Идите на хрен отсюда!» Мы тут же в туалете переоделись и, разумеется, на радостях пошли кутить.

Когда я служил во внутренних войсках, нас с другом отправили в зону общего режима на усиление охраны. Зона посреди степи, вокруг ничего нет, скучно. И мы решили организовать новогодний концерт. Обратились к нашему командиру с просьбой разрешить провести концерт с песнями под гитару. Он косо на нас посмотрел и сказал: «Подумаю». На следующий день приехало большое начальство смотреть нашу зону — генералы, полковники. Нас построили, и, когда к нам подошел генерал, мы ему рассказали, что хотели бы на Новый год организовать концерт и что наш командир думает, давать ли на это согласие. А командир в это время рядом стоял. Комиссия прошла, генералы уехали. Командир роты вызывает нас и говорит: «Кто вас за язык тянул перед большим начальством выдвигать такие идеи без моего согласия? Ну, я вам покажу новогодний концерт. Нашел тут я для вас работку, непыльную. Будете в новогоднюю ночь работать ассенизаторами». И вот нам дали два ведра, к каждому из которых была привязана трехметровая палка. Выгнали нас в открытую степь — зима, 30 градусов мороза. А посреди степи стоит открытый туалет. И всю ночь мы чистили этот общественный туалет. Вот так вот мы встречали Новый год!

Играли как-то в армии в футбол. Часть на часть: смешанные команды срочников и офицеров, которых можно было опознать по годам и шевелюрам. Срочники — тинейджеры (за исключением меня — мне был 21 год) и бритоголовые, а офицеры — постарше и либо с волосами, либо без, но это уже по причине их естественной потери, а не насильственного их изъятия машинкой. Норовил я гол забить. Но каждый раз солдат-лайнсмен зажигал офсайд или офицер-судья давал против меня штрафной. Понял я: субординация, брат. Стал давать пас офицерам, и игра наладилась. Но шкодный характер мой, конечно, проявил-таки себя. Так как против меня все равно давали штрафные, решил я их зарабатывать сознательно. То есть каждый раз при виде офицеров резать их по ногам «ножницами», а то и «бензопилой». За что получал штрафные, матерные угрозы от офицеров («Что, рядовой, сука, как ты смеешь так играть!») и обещания разобраться. В результате получил красную карточку, тумаков от офицеров и уважение от солдат.

Я был месяц на сборах в академии ПВО. Начало 90-х. Офицеры уже у всех на глазах таскали с солдатской кухни мясо — короткими перебежками со стокилограммовыми мешками. Остатки аппетитного комбижира с чудесными радужными разводами заботливо вываливались солдатам и курсантам. Но все равно еда была настоящим центром интеллектуального притяжения. Помню, как мы стояли в длинной очереди на поклон к чуду отечественного ВПК — «транспортеру-раздатчику», выезжавшему из дырки в стене с тарелками любовно размазанного комбижира и перловки. Вдруг все вздрогнули от страшного грохота. Оказалось, один наш весьма щепетильный вундеркинд, на глазах изумленных кашеваров, с каменным лицом пропускал одну неугодную ему тарелку за другой. Тарелки же одна за другой падали на пол и разбивались. А он все смотрел и ждал, не отвлекаясь на шум и причитания раздатчика-гуманоида, пытавшегося отключить своего полуавтоматического друга.

Есть у меня одна классическая история. Министром обороны был тогда маршал Язов, и он должен был приехать к нам в Кантемировскую дивизию. Там был плац, который нужно было застелить травой, и нас на нескольких машинах послали в лес, чтобы мы выкопали зеленую траву, а потом аккуратно ее на плацу выложили. Выложить-то мы выложили, но маршал Язов должен был приехать, оказывается, два дня спустя. Лето было жаркое, траву забыли полить, и она пожухла. На второй день мы поехали заниматься тем же самым. Потом ее полили, она расцвела ярким цветом, а маршал Язов, к сожалению, так и не приехал. В армии так часто случается. Важен же процесс, а не результат…
Эту реплику поддерживают: