Компания Furla вернула Москву в СССР

   Использование советской символики — это мода, которую уже многие опробовали. Это не политическая акция, а просто следование тренду. Любой элемент дизайна используется, чтобы вызвать некую линию ассоциаций. Серп и молот — это медведь, русский, коммунизм, Сталин. Серп и молот — символ силы, незнакомой, далекой, и потому любопытной. Эти ассоциации с Россией не слишком изменились со времен СССР еще и потому, что образ Путина — это образ чего-то советского.

Кроме того, советская символика работает как экзотика. Еще в начале 1990-х приобрела популярность итальянская марка джинсов Soviet. У них все было построено на советской символике, а их имиджем была такая блондинка-проститутка со звездой во лбу. Это было сразу после распада СССР и все равно воспринималось в первую очередь как экзотика, а не политическое высказывание.

Или, например, в последнее десятилетие стала очень модной тема Mystic Nazi (мистического нацизма): она используется в кино, в комиксах, например «Хеллбой». Ассоциации такие: нацисты — это плохо, а мистические нацисты — это страшно интересно. Люди носят черную униформу не потому, что они, не дай бог, неонацисты, а потому, что это круто.   

   История эта кажется мне значительной не так из-за ее масштаба (условно небольшого), как из-за ее наглядности. Достаточно представить себе реакцию Чехии, если бы в этой коллекции появилась сумка с флагом Чехословакии, или Германии, если бы там был флаг ГДР, или Франции со штандартом времен правительства Виши, или той же Японии, но с расходящимися алыми лучами, как у японской армии во время Второй мировой войны. Можно, мне кажется, легко представить себе реакцию в местной прессе и в блогах; можно вполне представить себе акции протеста у бутиков Furla; и, конечно, можно представить себе масштаб извинений, которые приносила бы марка.

То, что эта сумка совершенно спокойно продается в Москве, говорит о двух важных вещах: во-первых, мы готовы покупать вещи у марки, которая не просто не интересуется российской историей или нынешним положением дел в России, а еще и говорит: «Да вам же самим на это плевать, правда?» А во-вторых, о том, что мы сами думаем о себе и как мы себя видим. Казалось бы, выпуск этой сумки — повод лишний раз сказать: «Мы не СССР, мы другая страна». Естественно было бы ожидать такого высказывания и от частных потребителей (не поголовно, конечно, но понятно, о чем речь), и от тех, кто занимает определенные общественные позиции: «Друзья, мы не те, кем мы были; если кто-то в этом сомневается или не помнит об этом, мы сейчас еще раз это объясним». Советская символика когда-то обыгрывалась иронически, а теперь она совершенно спокойно сама лезет из всех щелей сегодняшней России, тщательно поощряемая всеми, кто в этом заинтересован. На этом фоне, конечно, не до какой-то там сумки какой-то там западной компании.

Для того чтобы такие сюжеты, как с сумкой Furla, возмущали потребителя, сам потребитель должен знать, кем он себя считает и в какой стране (и при каком режиме) живет. Видимо, вот тут-то у нас и проблема.