Владимир Паперный: Как нам обустроить Америку

В 1984 году бывший советский журналист Марк Поповский встретился в Нью-Йорке с немолодой американкой (старых американок, как известно, не бывает), свободно говорящей по-русски. Ее звали Флоренс Трон. В «Одноэтажной Америке» Ильфа и Петрова она фигурировала как «миссис Адамс». Мистер Адамс (в жизни Трон) скончался за 15 лет до этой встречи.

Сенсационных фактов извлечь из этой встречи Поповскому не удалось, хотя некоторые детали были любопытны. Купленный писателями знаменитый «форд» «благородно-мышиного цвета», на котором было совершено путешествие, как выяснилось, был отправлен в Москву, но к моменту прибытия машины обоих авторов уже не было в живых, и «форд» достался Валентину Катаеву. Ильф и Петров писали о своем «не очень совершенном» английском. Флоренс их поправила: они ни слова не знали по-английски, и ей приходилось совмещать обязанности водителя и переводчика. И вообще, настаивала она, это не отчет, а роман, они хотели забавлять публику, они не имели понятия о реальной жизни Америки.

По-настоящему Флоренс Трон оживилась, когда речь зашла об эмигрантах:

— Боже мой, что за реакционеры эти эмигранты из России! Я стараюсь понять, откуда у них эта реакционность, — недоумевала она. — Они звучат как черносотенцы из старой России.

От этих слов Марк Поповский пришел в такое негодование, что даже демонстративно выключил магнитофон, о чем потом пожалел.

«И в эту тягостную минуту, — писал он потом в журнале “Грани”, — мне вдруг совершенно ясно стало, кем был “мистер Адамс”; почему осенью 1935 года, бросив все свои дела, инженер Трон на два месяца отправился в поездку с советскими писателями». Иными словами, Поповский пришел к выводу, что супруги Трон-Адамс были агентами КГБ. Само это предположение правдоподобно, но интересно, что Поповский пришел к нему, только когда Флоренс назвала взгляды эмигрантов черносотенными, — кто, кроме агента КГБ, мог сказать такое!

Свою статью в эмигрантском журнале Поповский закончил вполне по-советски: «За минувшие полвека люди вроде миссис и мистера Адамс мало что поняли и мало чему научились. Обитатели одноэтажной Америки, они в своем взгляде на мир так и не поднялись выше первого этажа».

Откроем теперь «Одноэтажную Америку». Во время поездки авторы время от времени встречают бывших соотечественников. Они грустят о «потерявших родину» членах молоканской общины, о судьбе бывшего актера МХАТа, вынужденного сниматься в Голливуде. Они предлагают «проситься назад в СССР» брошенной жене художника Фешина, бежавшему с Колчаком матросу парома «Голден Гейт» и другим эмигрантам. Не надо быть специалистом по советской истории, достаточно посмотреть фильм «Восток — Запад», чтобы понять, что произошло бы с теми, кто послушался бы совета Ильфа и Петрова.

«Одноэтажная Америка» — книга честная, не случайно она подверглась цензуре и суровой критике. Ильф и Петров написали то, что они действительно думали об Америке. При всем восхищении американской техникой, трудолюбием и добросовестностью они, как и Поповский, тоже, по существу, считали, что американцы мало что поняли и мало чему научились.

Претензия российских журналистов к американцам, и в 1935-м, и в 1984 году, одна и та же — непонимание истинной сущности СССР. В 1935 году они не понимали, что Советский Союз — это место, где строится светлое будущее всего человечества. В 1984-м они не понимали, что СССР — это застенок. В 1935-м журналисты жалели несчастных эмигрантов, потерявших родину. В 1984-м они возмущались американцами, назвавшими взгляды недавних эмигрантов из СССР «черносотенными». Ильф и Петров нашли единомышленников среди левых, их героем стал смертельно больной член американской компартии Линкольн Стивенс, мечтающий умереть в Москве. Марк Поповский, как и большинство советских эмигрантов, нашел «своих» среди правых — поклонников Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана, убежденных, что «правительство — это не решение проблемы, а сама проблема».

Восхищаясь Америкой, Ильф и Петров постоянно хотят ее переделать по образу и подобию СССР. Они пишут, что им все время «хотелось писать в советский контроль, и в партийный контроль, и в ЦК, и в “Правду”. Но жаловаться было некому». Эмигранты так называемой третьей волны (1972-1991) тоже хотели бы многое переделать: слишком много свободы, слишком много прав у преступников, слишком много ограничений у полиции, слишком распустили черных, слишком много помогают бедным и т. д. Политическая позиция среднего советского эмигранта находится где-то между Барри Голдуотером и Ку-клукс-кланом.

Политические взгляды Ильфа — Петрова и Марка Поповского прямо противоположны, но кое-что осталось неизменным, а именно: желание научить «простодушных американцев», объяснить им, как все обстоит на самом деле, твердое убеждение, что «мы» лучше знаем, как им обустроить их страну, где все делается не так, как надо. В самой крайней форме это желание выразил один знакомый эмигрант:

— Америка неплохая страна. Хорошо бы только американцев оттуда выгнать и нашими ребятами заселить.