Речь идет, например, о рынках рабочей силы, где в последнее время все же появляются новые места, а безработица почему-то все равно остается на высоком уровне. Или о службах знакомств, где подобрать себе пару, как известно, очень трудно.

В обычных условиях товар на рынке предлагается однородный, а его участники могут легко, бесплатно и беспрепятственно находить друг друга. Если эти условия не соблюдаются (то есть если у участников нет абсолютного знания ситуации на рынке), спрос и предложение могут просто не встретиться.

Обычно Нобеля в экономике дают «непривязанно» к сегодняшнему дню — за академические труды, иногда довольно давно завершенные, которые продвигают вперед экономическую мысль. Однако в последние годы намечается противоположная тенденция, и, более того, престиж Шведской академии используют для того, чтобы поучаствовать в современных политических битвах. Так, присуждение Нобеля два года назад Полу Кругману, активному и принципиальному критику экономической политики Джорджа Буша, поставило премию по экономике чуть ли не в один ряд с премией мира, сделав ее примерно тем, чем во времена Солженицына была литературная премия.

Вопрос занятости населения сегодня первостепенен как в частном случае, на рынке труда США (который несколько десятилетий служил эталоном гибкости, но сейчас дает сбои), так и в более широкой перспективе, в вопросе, куда движется мировая экономическая модель. Потому что в трудоемких процессах мировой экономики по всему миру людей постепенно заменяют машины, а те рабочие места, которые создаются, требуют высокого уровня образования и специализированной подготовки. Задается конкретный вопрос: как и чем занять население и как найти средства, чтобы платить ему зарплату?

Экономисты уже давно подметили, что даже при сегодняшней высокой безработице многие фирмы в США и Британии объявляют о новых вакансиях, занять которые многим безработным не хватает квалификации. Или другой пример: застопорившийся рынок недвижимости не позволяет многим продать дом в одном регионе и переехать в другой, где есть рабочие места. Или вот еще проблема: тем, кто окончил университет два года назад и так и не нашел работу по специальности, будет непросто конкурировать с новыми выпускниками года через два, когда рынок труда снова начнет расти.

Лауреаты Нобелевской премии этого года много сделали, чтобы объяснить сложности, появляющиеся на рынке труда. Например, Питер Даймонд был одним из первых, кто еще в 1980-е годы поставил под сомнение до тех пор считавшуюся непреложной кривую Филлипса, которая предполагала прямую зависимость между уровнем безработицы и уровнем инфляции. На самом деле на взаимоотношение занятости населения и роста цен влияет еще и кривая Бевериджа, которая объясняет связь между числом вакансий на рынке труда и уровнем безработицы. Это мера гибкости рынка, и смещения этого графика дают представление о структурных изменениях в экономике.

Этот взгляд нашел свое подтверждение в следующем десятилетии, когда безработица в США почти исчезла, но динамизм рынка труда сдерживал инфляционный рост, в частности замедляя рост заработной платы.

Однако пикантность выбора Нобелевского комитета в этом году еще и в том, что сам профессор Даймонд уже давно был номинирован администрацией Обамы на вакантный пост в Федеральной резервной системе. Однако республиканцы в сенате не пропускают его кандидатуру. С одной стороны, им больше всего на свете хочется, чтобы экономическая политика администрации Обамы провалилась. Но есть еще и идеологическая составляющая. Изыскания сегодняшних лауреатов показывают, что на рынке труда существуют проблемы, которые сам рынок своими рыночными силами решить не в состоянии. Они явно указывают на руку просвещенного государства, которая эти проблемы могла бы устранить.

Именно вопрос эффективности свободного рынка и необходимости вмешательства государства в экономические процессы является яблоком раздора в американской экономике и политике. Присудив премию Даймонду, Мортенсену и Писсаридесу, Нобелевский комитет принял действенное участие в этом споре.