На открытие выставки приехал художник Авдей Тер-Оганьян из Праги, где он живет в статусе политического беженца — в России на него заведено уголовное дело по статье о разжигании национальной и религиозной вражды. Как только началась официальная пресс-конференция, он вышел из зала и, срываясь на крик, стал давать свою импровизированную пресс-конференцию нескольким столпившимся вокруг него журналистам.

Работы Тер-Оганьяна с трудом попали в Лувр из-за запрета Росохранкультуры на их вывоз из России. Когда работы все-таки выпустили, художник направил куратору выставки Мари-Лор Бернадак открытое письмо, в котором требовал не выставлять их до тех пор, пока российские власти не продлят загранпаспорт бежавшему из России в Болгарию художнику Олегу Мавроматти (на него также заведено уголовное дело по статье о разжигании национальной вражды). Но, поскольку работы Тер-Оганьяна выставляет Марат Гельман, которому они принадлежат, результатов художник не добился.

По словам Тер-Оганьяна, на открытие выставки его не пригласили, но он приехал, чтобы обратить внимание общественности на ситуацию с цензурой в российском современном искусстве. Тер-Оганьян негодовал в адрес коллег, которые не разделили его идею бойкота: «Кабаков, человек, которому достаточно пальцем пошевелить, чтобы горы сдвинулись? Он не прокомментировал эту ситуацию никак».

Скандальная ситуация, развернувшаяся вокруг выставки, вызвала резонанс во французской прессе. Многие ведущие издания, в числе которых Le Figaro и Le Parisien, написали о том, что работы Тер-Оганьяна не хотели выпускать из России. Мари-Лор Бернадак на открытии выставки сказала, что проблемы возникли из-за недопонимания, но не стала отрицать, что сложившаяся ситуация подогрела интерес к «Русскому контрапункту»: «Люди пришли посмотреть на выставку и поговорить о политическом контексте».