Венчурный капитал — основа практически всех в мире инновационных проектов в области информационных технологий, нанотехнологий, биотека и «зеленой» энергетики. Технологическая революция 1990-х была бы невозможна без революционной системы венчурного капитала, который финансировал изобретателей, инженеров и прочих генераторов идей. Чтобы идея стала реальностью, нужен предприниматель, который сумел бы ее воплотить, и финансист, который взял бы на себя риск инвестировать в еще очень сырой проект.

Сегодня в Силиконовой долине и в центрах высоких технологий, гнездящихся вокруг американских университетов, а также в Индии, Израиле, Западной Европе и других инновационных центрах эта система уже отработана. Небольшие стартапы получают начальный капитал от «ангелов», проходят несколько стадий финансирования по мере того, как идея развивается, и наконец превращаются в самостоятельные компании, генерирующие продажи и прибыль.

Венчурные капиталисты не просто финансируют, но и «ведут» компании, в которые инвестировали — помогают решать организационные и технические проблемы, находят партнеров и клиентов.

«Просто так, без постоянной кропотливой работы, хорошую компанию не выстроишь, — объясняет Голубович. — Я разговариваю с руководством компаний, которые веду в I2BF по меньшей мере раз в неделю».

Венчурные фонды получают долю в стартапах, которую они продают либо частично, либо полностью, когда компания становится успешной. Поскольку риск в венчурном финансировании достаточно высокий — нельзя полагаться на то, что все идеи, которые фонд финансирует, «выстрелят», — то и заработки в этой области достаточно высокие.

Для того чтобы развить нанотехнологии в России, наверное, нет другого пути, кроме как использовать богатый опыт международных новаторов и венчурных капиталистов, утверждает Голубович. Именно поэтому, несмотря на то что нанотехнологии давно стали поводом для иронии над российской государственной политикой, он собирается доказать, что и нанотехнологии, и венчурный капитализм в России могут существовать и функционировать точно так же, как и в любой другой точке земного шара.

«Ситуация с венчурным капитализмом в России и СНГ, конечно, не безоблачна, — говорит Голубович. — Но утверждение, что здесь вообще нет живых венчурных проектов, неверно».

В российском венчурном капитализме Илья Голубович видит три основные проблемы. Главная — отсутствие настоящего предпринимательства в области хайтека. «Выпускники бизнес-школ на Западе стремятся стать независимыми предпринимателями в сфере высоких технологий, создают свои собственные стартапы и ищут привлекательные проекты. Это и интересно, и престижно, и зачастую более выгодно, но, конечно, и рискованно. В России же их сверстники, оканчивающие российские или западные бизнес-школы, скорее всего, пойдут работать в государственный или инвестиционный банк. Именно поэтому у нас нет взаимодействия между учеными и бизнесменами, способными превращать идеи и новые технологии в прибыльный бизнес».

Еще одна проблема: существующее российское законодательство тормозит рост венчурных инвестиций и препятствует созданию малого инновационного бизнеса в России. «В Казахстане совсем другая ситуация, — говорит Илья Голубович. — Там давно уже приняты законы, позволяющие государственным фондам эффективно участвовать в глобальных венчурных проектах и компаниях. Российскому же чиновнику необходимо понять, что инвестиции через офшор, к примеру, через Каймановы острова, — это не обязательно отмывание денег, а давно принятый во всем мире способ структурирования международных венчурных инвестиций».

Наконец, третья проблема, которую труднее всего преодолеть, — скептицизм на всех уровнях общества, уверенность, что из затеи создать в России высокотехнологичный сектор экономики ничего не получится. «Мне кажется, что преодоление скептицизма — залог успеха любого венчурного предприятия», — говорит Голубович.