Перед камерой Елена Батурина не жеманится, не кокетничает, не комплексует. Это сильная личность, умная и компетентная женщина, хорошо понимающая в своем бизнесе. По-своему обаятельная и не без чувства юмора.

При этом она лишена претенциозности и чванства. У нее вкусы и суждения человека, вышедшего из простой среды. Например, она искренне утверждает, что для счастья совсем не надо больших денег и столь же искренне возмущается тем, что когда она тратит свои  «декларированные» большие деньги на «не самых дешевых курортах», она постоянно встречает российских чиновников, губернаторов и прочих слуг народа. Хотя их «ни в каком списке Форбса нет».

Мужа она, по традиции той же среды, зовет «Юрь Михалычем» и признается, что полюбила его за принципиальность; как в какой-нибудь советской мелодраме. Она — работница с завода «Фрезер», которой деньги — очень большие деньги — дают возможность быть собой. И возможно поэтому с самого начала интервью становится так ясно, чего ей не достает: у нее напрочь отсутствует моральный компас. Она не понимает, почему ее карьера может вызывать нарекания. Заработав миллиарды на строительстве — то есть в наиболее коррумпированном бизнесе одного из самых коррумпированных государств мира — она не видит в этом ничего дурного и подозрительного. Можно ли работать в России честно? Отвечает: можно. Она так и работала. Ни копейки из бюджета города не взяла и по городскому заказу ничего не строила. А в чем муж ей помог — так только в том, что спасал от «липовых» инспекторов и вымогателей. Которые, как только Юрий Михалыча сняли, толпой повалили, как будто того и ждали.

Олег Тиньков немного провокатор. Он играет недалекого паренька, который склонен во всем с Батуриной соглашаться. Он, как говорят в Америке, отматывает ей столько веревки, чтобы хватило повеситься:

«Например, то, что главный поставщик продовольствия в Ирак — вице-президент Дик Чейни — это же коррупция», — говорит Тиньков.

«Коррупция», — соглашается Батурина.

«А почему в Америке нет по этому поводу истерии, а в России истерия? Я не понимаю. Это уже тривиально, что во всех странах мира большие политики имеют какие-то бизнесы, которым они покровительствуют».

Батурина заглатывает его наживку. «В России во главу угла, вместо того чтобы ставить кого-то, кто хочет что-то по жизни сделать, ставят того, кто делать ничего не хочет. У нас процесс раскулачивания никогда не кончался, хотя уже почти сто лет прошло».

Лужкову, конечно, было удобно иметь такую жену. Например, он мог не стесняясь пользоваться ее частным самолетом, тогда как другим чиновникам приходилось в той или иной степени скрывать свои возможности. Нет, чтобы легализовать ситуацию — вместо этого решили избавиться от честного Лужкова.

«Вот это по-славянски», — заключает миллиардерша.

Есть шутка про разницу между рецессией и депрессией. Рецессия — это когда мой сосед лишился работы, а депрессия — когда уволили меня. Так и Батурина. Мало кто считал, что увольнение Лужкова ознаменовало смену политического курса в России. Но для Батуриной это был политический акт, ознаменовавший поворот к худшему.

«Недавние политические изменения в России сказались в том числе и на нашей компании. Недаром вся эта истерия, которая поднята в прессе. Она по сути бизнеса не касается».

Вполне возможно, Батурина и правда была бы богаче, чем сейчас, если бы не была женой Лужкова, как уверял когда-то бывший мэр. Батурина с ним согласна — будь так, она бы меньше стесняла себя в действиях. Жаль, мы этого никогда не узнаем.